Читать интересную книгу «…Или смерть?» Дворовый Катехизис Русского человека - Андрей Кочергин

Бог создал виноград, человек придумал пьянство (с).

–  Сегодня многие молодые, и не только молодые, мужчины тратят огромные усилия для того, чтобы быть сексуальными и соблазнять женщин. Насколько «любвеобильность» (я как христианин ставлю это слово в кавычки) способствует мужеству и развитию в мужчине мужских качеств? Обилие женщин или измены жене, которые мужчины склонны считать признаком своего мужества?

– Тут надо разделять, что такое Любовь и что такое похоть. То есть Любовь ко всем и ко всему, что тебя окружает – это прекрасно. Желание обменяться выделениями желез внутренней секреции – это похоть, грех прелюбодеяния. И тут возникает вопрос: а о Любви ли речь идет, когда вы гарцуете перед прекрасной дамой? Любовь – это, прежде всего, ответственность.

Я однажды придумал формулировку: Любовь – это неосознанное желание доверить свою жизнь объекту Любви.

Когда у тебя этих объектов около тридцати в месяц, твоя жизнь разлетелась на тридцать кусков. Либо ты ее спрятал от них от всех. Вот тут и возникают суррогаты отношений, которые неумолимо угробят то настоящее чувство, которое, возможно, ты бы смог отдать кому-то по-настоящему. Никого счастливым в тот момент не стало: ни тебя, ни той милой либо наивной женщины, которая тебе доверилась, имеем ли мы право обращаться так с этими женщинами? Тут даже не в мужестве дело, а в цинизме: легко ли им вот так прощаться с человеком, которого они, возможно, совершенно искренне полюбили даже за эти микроскопические несколько часов, что были рядом. Почему ни один мужчина не подумал, как тяжело женщине жить вот так? Есть, конечно, полигамия. Это понятное явление, когда первобытный мужчина имел несколько самок, и эта полигамия теперь распространилась, предположим, в исламском мировоззрении: не надо изменять, достаточно иметь четыре жены и двадцать наложниц, почему нет? Не готов спорить с этими людьми, но насколько больно женщине чувствовать себя не единственной. Не любимой, а всего лишь стоящей в какой-то череде. И здесь теплота и ответственность, та самая ответственность, о которой я говорил в самом начале, мужская ответственность, должна останавливать мужчин от столь легкого отношения к тем милым и добрым существам, которые дарят нам свою теплоту, рожают наших детей. И которые гораздо слабее нас. Которых гораздо больше, чем нас, и им тяжело найти своего, единственного. И они уже теперь вынуждены искать хоть какую-то теплоту в окружающем мире, находя ее суррогат. Я не вправе судить их немощь, но я вправе судить себя и мне подобных, очерствелых кобелей, которые сеяли зло, истязая сердечки девчонок.

Мы все грешные, но мы либо идем по избранному пути исправления, либо закрываем глаза и бежим в какую-то сторону. Так вот, упаси нас, Господи, ошибаться в отношениях, потому что каждая ошибка останется шрамом на чьей-то судьбе и неминуемо останется шрамом на чьем-то сердце и боль этой раны ужасна.

И не идет разговор о жалости, потому что жалость – это явление унизительное. Идет разговор о сострадании, когда мы понимаем, что можем либо всё дать, либо всё забрать, походя опрокинув чужую жизнь, задев ее угловатым плечом и забыв наутро. Так вот, отдавайте больше, и Господь вернет вам сторицей. Будете тырить по карманам – так и умрете голодным. Уверен.

–  Завершающий вопрос. Не могли бы вы повторить наиболее важные тезисы или мысли, которые касаются мужества, важнейшие мысли по поводу самовоспитания в себе мужских черт и качеств?

– Выберите направление движения своей жизни и следуйте ему неукоснительно. Определите, что вы делаете каждый день, и выполняйте так, как будто к вечеру вы умрете, если не сделаете задуманное. Этот Подвиг самовоспитания позволит надеяться на то, что если Господь судьбу вашу поставит на самый край, вы сумеете сделать единственно правильный выбор, продиктованный вашим мужеством, а не слабостью и сомнением. Мужество сомнения не подразумевает, оно есть опора для всех добродетелей.

Для счастья необходима осмысленность своего существования

«Первое, чему мы должны научиться, это принимать всю нашу жизнь: все её обстоятельства, всех людей, которые в неё вошли – иногда так мучительно – принять, а не отвергнуть. Пока мы не примем нашу жизнь, всё без остатка её содержание, как от руки Божией, мы не сможем освободиться от внутренней тревоги, от внутреннего плена и от внутреннего протеста».

Митрополит Антоний Сурожский

Интервью на тему «Счастье. Как стать счастливым человеком»

–  Андрей Николаевич, считаете ли вы себя счастливым человеком и почему?

– Я не знаю, откуда взял это Константин Райкин, но однажды именно из его уст я услышал самую замечательную формулировку того, что представляет собой счастье. Он сказал, что счастье – это не точка на карте и не цель путешествия, а средство перемещения в пространстве и времени. И если говорить о том, хорошо ли я перемещаюсь в пространстве и весело ли мне это удается, то могу сказать, что, вне всяких сомнений, я крайне счастливый человек. То задуманное, что я себе наметил когда-то, в чем-то с Божией помощью достигается, и это доставляет мне огромное удовольствие оттого, что я понимаю, что всё не зря, не напрасно, и мое путешествие по карте жизни не бесцельно, хотя бы относительно. Поэтому да, считаю себя счастливым человеком.

–  Андрей Николаевич, а есть ли у вас свое собственное определение счастья, представление о том, как отличить настоящее счастье от того, что им не является?

– Давайте пойдем от противного, от понимания того, что же такое несчастье. Несчастье – это несоответствие вашего представления о своей жизни и той действительности, которая вас окружает. Ваше путешествие, вместо того, чтобы двигать вас навстречу теплу и радости, ведет вас во тьму, бездну и ужас. Причем ошибиться тут невозможно, совесть и сердце не обмануть. Поэтому получается так, что если ваши чаяния, желания и возможности совпадают с тем, что вы себе представляете правильным и нужным для вас, то это счастье. Если же вы вдруг понимаете, что ваши мечты, ваши надежды не совпадают с тем, что окружает вас каждый день, это, вне всяких сомнений, повергает вас в уныние, и вы, вне всяких сомнений, несчастливы, потому уныние – смертный грех.

В этой связи утверждение «мечтать не вредно» и основанная на нем вера в то, что иллюзорная составляющая нашей жизни может частично или полностью подменить собой действительность, видятся мне неверными и даже опасными, да и не только мне. Всё это тем или иным образом только искушения, побег из реальности в мир грез, часто небезопасных.

«Опасайтесь мечтать – мечты сбываются!» (с), а я добавлю: сбываются с поразительным постоянством и самые лукавые.

Помыслы и желания у всех разные, и я, например, опасался бы даже подумать о том, о чем мечтают каннибалы-язычники. Впрочем, их искусительные мечты мало отличимы по тяжести греха от мечтаний о беззаботной жизни «овоща-под-солнцем» с обложки «глянца», когда сердце разрывается в клочья от несоответствия манящей картинки и ваших реалий, когда вера в Интернет и мечты о раскрашенной бумаге, в это кукольное «счастье», подменяет Веру в Бога, категорически не связанную с суетными ценностями тленного мира.

Перед тем, как желать чего-либо и затем стремиться к этому, нужно смотреть на источник нашего желания, на ту духовную его составляющую, которую мы могли бы оценить, используя имеющиеся у нас границы и критерии дозволенного. Получается так, что наше счастье находится близко от таких понятий, как делание, создание и созидание, мы действительно являемся творцами собственного счастья в той мере, в которой мы являемся творцами собственных планов, задач, основанных на нашем знании жизни, на нравственном воспитании и его текущем результате внутри нас. А также в той степени, в которой мы обладаем силами, которые необходимы для того, чтобы выполнить планы и задачи, нами же поставленные.

Но при всем этом я убежден, что вообще мысль о том, что счастье социального бытия естественно для человека и happy end в конце любой критической ситуации – ее необходимая и аксиоматическая составляющая – вранье. С долей цинизма можно утверждать, что «жизнь – это продолжительная болезнь, передающаяся половым путем, в конце которой неминуемый летальный исход» (с). Что есть более чем повод принять единственно возможное «лекарство» – право на жизнь вечную в Боге!

Поэтому когда меня спрашивают, как бороться со злом, которого так много в мире, отвечу так – меня много лет окружает ужас и боль этого мира, борюсь я с ними единственно возможным для меня способом, пытаясь не уподобиться злу, безрассудно и вопреки опыту, сохраняя тепло и Любовь в своем избитом сердце. Что-то у меня получается в этой борьбе, не мне судить о результатах, потому как потери мои чудовищны, но что они значат в сравнении с высшей Целью!