Читать интересную книгу Расширение прав и возможностей женщин в России - Джули Хеммент

Валентина, «каждая группа пыталась интуитивно что-то делать. Реакция на происходящее была спонтанной, а не организованной». Попытки создать более формальные связи наталкивались на существенные сложности и даже на сопротивление. Анастасия Посадская, первый директор Московского центра гендерных исследований и один из координаторов форума в Дубне, сказала, что, хотя участники нашли точки соприкосновения, в тот момент большинство из них по-прежнему не хотели сотрудничать и объединяться. Вот как она охарактеризовала общий настрой: «У нас есть группа. У вас есть Центр. У вас есть группа поддержки. Мы уже нашли друг друга. Зачем нам это организовывать? Для кого?» [Racioppi, See 1997: 144].

Главное в моей истории – это то, что форумы в Дубне привлекли внимание международной общественности к зарождающемуся движению советских женщин. В первый раз западноевропейские и американские ученые-феминистки и активистки участвовали в форуме и завязали диалог с российскими женщинами. Эти связи привели к плодотворному обмену опытом и сотрудничеству между учеными и обычными людьми. Активистки стали задумываться о том, что они примыкают к международному движению. Как сказала Посадская, Дубна «была попыткой увидеть себя и наши проблемы как часть спектра проблем глобального женского общественного движения с правом иметь наш собственный голос в устройстве мирового порядка» [Posadskaia 1994: 5]. Эти связи тоже привели к институционализации движения. В это время поступили первые предложения финансовой помощи женским группам в России. По большей части они исходили от отдельных частных лиц и маленьких феминистских организаций-спонсоров.

Когда я занималась полевой работой в 1997 и 1998 годах, я говорила с женщинами, принимавшими активное участие в женском движении того периода. Ключевым словом в их воспоминаниях было «самостоятельность». Они произносили его, чтобы передать свое волнение по поводу того, что они в первый раз что-то организовывали вместе с другими женщинами, и чтобы выразить гордость принадлежности к зарождающемуся движению. Оно также звучало, когда они хотели передать ощущение личной силы, которое появилось в результате их деятельности. Одна женщина сказала: «Мы были способны так много сделать и без всякого финансирования или грантов!» Некоторые с иронией говорили о своей первоначальной «наивности» и «хаотичности» в общении между группами. А другие оглядывались на истекшее время с ностальгией и нежностью. Одновременно со всем этим зрело и недовольство. К 1992-му, году проведения второго форума в Дубне, некоторые активистки стали задумываться о последствиях связей с Западом, которые становились все более прочными. В 1992 году Фонд Форда выдал организаторам Независимого форума большой грант на открытие офиса, силами которого предполагалось координировать коммуникации между женскими организациями. Форум из свободной коалиции превратился в организационную единицу.

Шаг третий: мода на «гендер» после холодной войны

В начале 1990-х годов размер помощи российским женским группам был довольно скромным. В середине 1990-х небольшие вливания превратились в мощный денежный поток. Все крупные спонсорские организации в России, продвигавшие развитие гражданского общества, начали направлять женским группам часть своих средств. Отчасти это было связано с местными условиями: организации были в курсе гендерных перемен, о которых я писала, и обеспокоены маргинализацией и обнищанием женщин. Но, как и в случае с поддержкой гражданского общества, это изменение в направлении потока инвестиций было связано с переменами в программах глобальных агентств по развитию.

Как я объясняла во введении, в 1990-е годы «гендер» стал новым ведущим концептом индустрии развития общества. Лоббирование феминизма в ООН, начавшееся в 1970-х годах[91], крепло и набирало обороты в эпоху после холодной войны; кульминацией этого процесса стала Четвертая Всемирная конференция по положению женщин, состоявшаяся в Пекине в 1995 году. ООН дала рекомендации, которые оказали сильное влияние, хотя и не имели статус обязательных. Интересно отметить, что озабоченность «гендером» стала «модной» в повестке дня основных стейкхолдеров. «Мода» означала внимание к женщинам во всех аспектах деятельности [Buvinic 1996]. В соответствии с новыми условиями, права женщин, или, по новой терминологии, «гендерное равенство», стали важны для развития рынков и демократических преобразований. «Гендер» стал мерилом, с помощью которого поверялся уровень развития или демократический статус государств, точно так же, как это было с социальным капиталом и гражданским обществом. Как говорится в одной из статей Всемирного банка, достижение

гендерного равенства – это ключевой вопрос и самостоятельная цель развития. Нацеленность на гендерное равенство помогает странам расти, снижать уровень бедности и эффективно управлять. Таким образом, содействие гендерному равенству является важной частью стратегии развития, которая направлена на то, чтобы дать всем людям – как женщинам, так и мужчинам – возможность избавиться от бедности и улучшить свой уровень жизни [World Bank 2001: 1].

Фонды и спонсорские организации с готовностью восприняли этот новый наказ, и вскоре он стал проявляться в их политике. К 1997 году, несмотря на то что концепция защиты «прав женщин» и борьба за гендерное равенство не были в ходу в России, они являлись общим местом для сотрудников международных агентств. Покажу это на следующем примере.

Однажды в конце весны 1998 года я приехала в Москву из Твери. Мои российские друзья пригласили меня посетить выставку фотографий рядом с их домом. Выставка была совместным шотландско-русским проектом. Когда я пришла туда, я узнала, что выставку открывал представитель московского офиса Британского совета, откуда Валентина накануне получила звонок с предложением подать на грант. Я подумала, что было бы здорово заняться нетворкингом. Мы как раз пытались открыть кризисный центр и искали финансирования у спонсорских организаций. Мои друзья (знакомые одного из американских фотографов) предложили мне выпить дешевого шампанского. Им не верилось, что я решусь на поступок, и не терпелось увидеть меня в деле. После пары бокалов я набралась решимости. Я подошла к фотографу и стала рассказывать о моей работе с группой женщин и о работе, которую они выполняют. Фотографа, красиво одетого мужчину лет пятидесяти с раскатистым акцентом высшего света, сложно было заподозрить в симпатии к феминизму. К моему удивлению, он просто жаждал поговорить со мной на эту тему. Кивая мне головой, он искренне произнес: «Мы должны взять женщин на борт! Без них у нашего корабля вообще нет никакой надежды!»

Британский совет был не одинок; его политика отражала общую тенденцию действий организаций, предоставляющих помощь на двухсторонней основе. В 1990-е годы правительства США, Канады и Германии, а также ЕС направляли значительные средства российским женским группам. Агентство США по международному развитию в рамках программы «Женщины и развитие» щедро спонсировала женские группы[92]. Были активны и частные организации, такие как Фонд Форда, Фонд Макартуров и Институт «Открытое общество» Джорджа Сороса[93]. Первым начал оказывать содействие Фонд Форда; в период с 1994 по 1999 год он выдал гранты в количестве 2 миллионов долларов на укрепление и институционализацию российского женского движения [Henderson 2003: 121][94]. Спонсорская помощь значительно изменила историю женского активизма. Как и заявляют спонсорские организации, во многих отношениях это «истории успеха». Число женских организаций стало расти. Они начали сотрудничать в рамках «сетей» невиданными темпами. На примере Марии видно, что поддержка фондов также позволила российским активисткам выйти на глобальный уровень. Агентства спонсировали участие россиянок в таких мероприятиях, как Четвертая Всемирная конференция ООН по положению женщин в Пекине (1995 год). Принято считать, что эта конференция стала поворотным моментом в истории российских женских организаций. Фонд Форда и другие спонсоры дали гранты на поездку, на то, чтобы активистки смогли посетить Пекинский форум НПО, профинансировали серию подготовительных мастер-классов и семинаров, а также исследования и написание отчетов. В месяцы, предшествовавшие конференции, российские активистки были поглощены этой деятельностью.

В конце 1990-х годов в международные кампании хорошо вписался узкий круг