Читать интересную книгу Расширение прав и возможностей женщин в России - Джули Хеммент

фондов и спонсорских организаций. Как написано в отчете Агентства США по международному развитию, «во многих странах голоса женщин пока не звучат так же громко, как голоса мужчин».

Тем не менее гражданское общество предлагает очень мощные средства для преодоления ограничений и поощрения равноправного сотрудничества женщин в процессе принятия решений [Henderson 2003: 91]. Только вот в России и других постсоциалистических государствах ожидания не совпали с теорией, и это вызвало сильное удивление североамериканских и западноевропейских ученых-феминисток и активисток. Лишь редкие группы активисток организовывались самостоятельно, но этот процесс не имел массового характера, и большинство смотрело на такие группы с недоверием. Напомню цитату Сьюзен Гал, которая предваряет эту главу:

Политическое не зависит ни от мнения людей о неравенстве, ни от стремления к самоорганизации, насколько бы вышеперечисленное не было важным. Политическое зависит от того, какие отличительные черты и виды деятельности считаются частью общественного по мере исторического развития гражданского общества [Gal 1997: 42].

Женские организации были массовым явлением только в середине 1990-х. Их распространение происходило по мере того, как так называемые реформы демократизации и либерализации порождали новые гендерные формы маргинализации и социальной изоляции.

У этого были исторические причины, о которых я говорила в предисловии. Отношение к «гендеру» при государственном социализме и в либеральных демократических государствах отличается. При социализме «гендер» не так сильно политизирован. Гендерная дискриминация не ощущалась. Безусловно, «гендер» был политизирован, но политизирован по-другому. Гендерные отношения были источником недовольства, но это недовольство было направлено на социалистическое государство, на его извращенную форму социальной инженерии, которая якобы кастрировала мужчин и чрезмерно эмансипировала женщин [Gray 1989].

Это несоответствие сразу бросилось мне в глаза, когда я начала свое исследование. Я обнаружила, что у моих российских друзей, не связанных с НПО, тема моей работы (активизм российских женщин) вызывала недоумение или едва скрываемое недоверие. Несмотря на перемены, которые беспокоили западных ученых-феминисток, гендерные реформы того периода (долгий декретный отпуск, законодательство, поощрявшее женщин не работать) казались им исправлением извращений коммунистической эпохи. Разговоры о женском движении и угнетении женщин отдавали риторикой советских времен, принуждением к политическому участию, системой привилегий и напоминали об официальных («искусственно навязанных») женских политических структурах.

Кто есть кто в первых женских группах? Шаг первый: феминизм эпохи диссидентов

Кто из независимых активисток был первым в таких неблагоприятных условиях? Кто приветствовал спонсорские организации, когда они появились в начале 1990-х годов? Что мотивировало этих женщин и чего они надеялись достичь? При позднем социализме «гендер» и другие термины и идеи западного феминизма стали значимыми для небольшой группы высокообразованных российских женщин из научной среды, таких, как Мария и Валентина. В результате они возглавили движение, направленное на формирование женского активизма, и сыграли решающую роль в установке связей с фондами и переносе их гендерных проектов в Россию.

Движение, позже получившее название второй волны русского феминизма, зародилось в конце 1970-х – начале 1980-х годов. Оно связано с диссидентским движением, возникшим в результате хрущевской оттепели. В это время некоторые журналистки и женщины-литераторы стали писать о своей жизни так, что это нарушало официальное представление о советской женщине. Альманах «Женщина в России», вышедший в самиздате, был первой феминистской публикацией. Его издавала Татьяна Мамонова, и он ходил в диссидентских кругах Ленинграда в 1979 году. Альманах рассказывает о случаях дискриминации в отношении женщин в политике, об абортах, ужасных условиях в роддомах и женских тюрьмах, о насилии против женщин. Эти темы в СССР официально не существовали [Marsh 1996: 286][84].

Как и прочая диссидентская литература (поэзия, художественная литература), ставившая под сомнение официальную идеологию, альманах был запрещен, его редакторов ждала тюрьма, а затем высылка на Запад. Но по мере распада государственного социализма феминизм пустил новые ростки. Снова это происходило в очень элитарных и узких кругах. В научно-исследовательских учреждениях и институтах некоторые ученые получили доступ к феминистской литературе; англоязычные издания феминистских текстов, недоступных широкой публике, можно было найти в спецхранах – закрытых архивах крупных библиотек. Некоторым молодым женщинам-ученым, в основном работавшим в престижных научных учреждениях Москвы или Санкт-Петербурга, была предоставлена свобода защищать диссертации по проблемам женщин [Posadskaia 1994: 10]. Как я уже писала, Валентина была одной из таких первопроходцев. Ее поддержал руководитель, и она два раза в неделю ездила из Твери в Москву, сидела в библиотеке и делала выписки из англоязычных изданий феминистских текстов – из «Сексуальной политики» Кейт Миллетт, «Женского сословия» Джульетты Митчелл.

Не исключено, что западным феминисткам эта картина покажется неожиданной. Феминизм не привлекал, потому что затрагивал чувство гендерной «дискриминации». Действительно, этот ранний интерес к феминизму (и способность следовать его идеям) возник в среде привилегированного меньшинства с хорошими связями, в основном живущих в Москве[85]. Актуальные вопросы феминизма и «гендера» стали известны этой небольшой и специфической группе женщин по разным причинам.

Феминизм был реальным способом связи – через литературу и личные контакты – с прогрессивной школой европейской философии и дискуссиями внутри нее. В самом деле, для многих ученых феминизм и интерес к женскому активизму представляли возможность пересмотреть роль России в европейской истории. Многим из тех ученых, с кем я общалась, был интересен дореволюционный активизм в России, особенно деятельность первых русских суфражисток, которые были заметны на международной арене и очень близко взаимодействовали с немецкими и английскими феминистками[86].

Хотя этот позднесоветский феминизм черпал вдохновение из западных феминистских текстов и концепций, он существенно отличался от американского и западноевропейского феминизма второй волны. Это был особый антиполитический проект, сфокусированный не столько на внешнем устройстве жизни, сколько на достижении человеком внутренних (психических) изменений, часто называемых «самореализацией» или «освобождением личности». Группы были сосредоточены на повышении самосознания. Они стремились к изменениям сначала внутри группы и надеялись, что этим смогут вызвать нравственные изменения в обществе. И этот феминизм был направлен не столько против мужчин или патриархата, сколько против Советского государства[87]. Например, претензии к положению женщин в обществе у составителей женского альманаха были обращены к государству (которое было виновато в экономическом дефиците, например, женских прокладок), а не к мужчинам или патриархату. В стороне оставался вопрос о том, что это государство было явно «мужским». Если они и протестовали против мужчин, то этот протест был обращен к советскому человеку – слабому, беспомощному, жалкому существу, созданному государством.

Поясню на примере. Одна моя знакомая из Санкт-Петербурга была активной участницей диссидентских кругов в конце 1970-х – начале 1980-х годов. Когда я спросила у нее об этих начальных шагах феминизма, она вспомнила, как она первый раз попыталась переводить для самиздата. Как и многие другие, кто шел против государства, она вела маргинальное, но удобное существование благодаря изъянам системы. Работая дворничихой, она целыми днями читала литературу на немецком и английском языках и занималась переводами. Во время вечеринок на правах «своего парня» она пила водку со своими коллегами-мужчинами, а в свободное время вела активную деятельность в диссидентских кругах. Она жутко переживала за качество своего первого перевода: насколько он хорош для ее товарищей? Сам перевод получил высокую оценку, а вот тема статьи была встречена насмешками. Статья была о феминизме. Меня поразило, что сама моя знакомая явно не ожидала подобной реакции. Хотя она и беспокоилась о качестве своего перевода, ей и в голову не приходило, что тематика вызовет какие-либо возражения.

Хотя в Советском Союзе эта феминистская деятельность была исключительно маргинальной, она вызвала большой ажиотаж в США и Западной Европе. Мамонова, практически