Ну, держись, таксист…
Глава 15. Суд
Здание суда снаружи выглядело довольно внушительно, но изнутри это было самое обычное здание нашей страны. Обшарпанные стены, видавшая виды мебель… Духоту безуспешно пытался побороть «отечественный кондиционер» — вентилятор. В суде, как всегда, была куча народа. Каждое заседание затягивалось, а их назначали на каждые пять-десять минут.
Как я и предполагал, нам пришлось очень и очень долго ждать. Мы спокойно сидели в зале ожидания — крайне небольшом помещении, со скамьями, расположенными в несколько рядов. Аркадий Валерьевич достал какую-то книгу и просидел все время практически не шевелясь. Я же нервничал и то и дело вскакивал, чтобы пройтись.
Наконец, в полдвенадцатого, в общий зал вышел один из секретарей судебного заседания — типичный офисный клерк, громко объявив:
Мухамеджанов против Волкова!
Мы с Аркадием Валерьевичем вошли в зал. Судьи еще не было, и я передал документы, подтверждающие представительство, секретарю. Спустя какое-то время появилась и чета Мухамеджановых. Сам таксист занял место истца, а его жена заняла место для слушателей. Ее можно было бы назвать симпатичной, если бы не убитое горем, обвисшее лицо. Оба передвигались молча, не поздоровались, взгляд постоянно направлен куда-то в пол.
Вскоре секретарь открыл дверь и громко объявил:
— Прошу встать, суд идет!
Мы встали, и вскоре вошел судья — мужчина лет сорока, с рано пробившейся сединой, но при этом ухожен. Он был аккуратно подстрижен, гладко выбрит, а запах шикарного парфюма мгновенно заполонил пространство. Судебная мантия развевалась за ним, пока он пересекал пространство.
— Присаживайтесь, — сказал он, заняв свое место.
Дальше была череда формальностей — проверка полномочий, установление личности, разъяснение процессуальных прав и обязанностей и прочее…
Наконец, мы перешли к делу:
— Истец, изложите кратко свою позицию по делу, — сказал судья.
Мухамеджанов встал за трибуну и принялся читать иск:
— Двадцать девятого июня две тысячи… — начал он.
— Суд читал ваш иск, не нужно повторно его излагать, — резко сказал судья. — Тезисно, на чем основываетесь, что просите?
Я усмехнулся. Суды в реальной жизни так сильно отличаются от того, что нам показывают по телевизору… Конечно, было бы классно, если бы судьи часами разбирались в одном деле. Но в реальности на каждого судью в месяц приходится свыше ста дел, как тут успеть устроить представление как в телевизоре?
Таксист откашлялся, неуверенно обернулся на жену.
— В общем, мы ехали с женой, в нас врезался этот человек, — он указал на Аркадия Валерьевича. — В больнице моя жена из-за этого потеряла ребенка. — Его голос дрогнул, но он держал себя в руках. — Теперь ей нужна сложная операция, которая стоит миллион. Поэтому мы просим взыскать эту сумму с виновника.
— Ваша позиция суду ясна. Ответчик, у вас есть вопросы к истцу? — обратился суд ко мне.
— Да, уважаемый суд. — Еще одно отличие реального процесса. По правилам, к судье в гражданском судопроизводстве обращаются не «Ваша честь», а «Уважаемый суд». — Скажите, Рустам Ганиевич, по какой причине вы считаете, что в прервавшейся беременности виноват именно мой доверитель?
— Что тут непонятного? — едва ли не крикнул таксист. — Он в меня врезался, и мой ребенок погиб!
— У вас есть медицинское подтверждение? Предоставьте заключение врача, что выкидыш случился именно из-за аварии, — потребовал я.
— Это врачебная тайна… И я не хочу, чтобы кто-либо знал об этом…
— Посмотрите в окно, — попросил я.
— Не понял? — удивился Мухамеджанов.
— Просто посмотрите.
Он глянул в окно, а я поднял руку. Вскоре за окном пролетела птица.
— Уж не считаете ли вы, что птица пролетела, потому что я поднял руку? — спросил я.
Он начал понимать, куда я клоню, что было видно по его изменившемуся лицу.
— Нет, — продолжил я. — Так же, как и авария не имеет никакого отношения к потере ребенка.
Таксист просто молчал, хотя, по факту, я уже давал показания, а не задавал вопросы, что легко мог бы опротестовать какой-нибудь юрист. Но таксист не смог.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Больше вопросов нет, уважаемый суд.
— В таком случае, прошу ответчика изложить свою позицию.
— Благодарю, — я занял трибуну. — Я основываю свои возражения на доводах, изложенных в отзыве, который был заблаговременно направлен суду и стороне истца. Без сомнения, вы с ним ознакомились, и я не буду повторяться. Скажу лишь, что авария и выкидыш — это кислое и холодное. Эти два факта никак не связаны друг с другом. Так же, мой последний довод будет озвучен в прениях, после допроса свидетеля.
— Истец, имеются вопросы к ответчику?
— Да. — Мухамеджанов поднял взгляд, и спросил у Аркадия Валерьевича: — Вам не стыдно? Вы — богач, наживаетесь на таких, как мы… А у нас даже денег нет на лечение урона, который нанесли вы…
Я быстро глянул на шефа — сидит расслабленно, смотрит на таксиста ничего не выражающим взглядом.
— Чувства моего доверителя не имеют никакого значения для дела, уважаемый суд, — обратился я к суду. — Прошу не учитывать данный вопрос.
— Есть ли еще вопросы? — спросил суд у таксиста.
— Нет, — он махнул рукой и практически рухнул на место.
— В таком случае суд переходит к допросу свидетелей. Ранее поступившее ходатайство ответчика о привлечении Мухамеджановой Надежды Петровны удовлетворено. Свидетель, прошу занять трибуну, — обратился суд к жене таксиста.
Она медленно встала за трибуну. Суд разъяснил ей права и обязанности, а также предупредил об уголовной ответственности за отказ от дачи показаний и за дачу заведомо ложных показаний.
— Ответчик, приступайте к вопросам.
— Надежда Петровна, скажите, как проходили схватки? — спросил я.
— Это… имеет отношение к делу? — тихо спросила она.
— Самое прямое, — твердо сказал я.
— Схватки начались в неудобный момент, протекали довольно быстро… Нам нужно было срочно в больницу…
— Мой доверитель выехал с перекрестка на зеленый свет со скоростью сорок километров в час. Скажите, с какой скоростью и на какой свет ехали вы?
— Я… я не помню, — она растерялась. — Я не смотрела на показатель скорости… А что показывал светофор — тем более…
Я подошел ближе к трибуне.
— Судя по нашему видеорегистратору, запись с которого была приложена к письменному отзыву на иск, вы сидели на переднем сиденье, рядом с мужем. Несколько дней назад я имел неудовольствие находиться в этой машине. Там тесно даже сзади, в одиночестве. Спереди же, как я заметил, места и вовсе нет — тем более, у вас наверняка был большой живот. Вряд ли вы могли удобно разлечься и смотреть в потолок. Мы можем допустить, что вы не знаете о скорости, но светофоры сейчас расположены и сбоку от движения, и сверху, так что даже если вы на них не смотрите, часть вашего зрения была бы занята цветом — зеленым или красным. Ответьте, какой сигнал подавал светофор?
— Я не помню, — неуверенно сказала она.
— Вы были предупреждены об уголовной ответственности. — Я подошел к ней совсем близко. — Если откажетесь отвечать или соврете — можете и за решеткой оказаться. Вам это надо? — Конечно, я преувеличивал. Скорее всего, все обошлось бы штрафом, но от меня они этого не услышат.
Судья мог остановить этот фарс, но просто сидел. Вот за что люблю наших судей — лишь бы дело быстрее разрешилось.
— И помните. У нас есть запись с видеорегистратора, мы уже знаем, каким был свет. Осталось услышать это от вас, — я опять блефовал, к сожалению, мне не удалось раздобыть записи, которые показывали бы цвет светофора. Я уже все понял по ее поведению — очевидно, она видела, что светофор показывал красный цвет. Теперь нужно как-то развести ее на признание. Дело почти у меня в кармане.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Тут она подняла взгляд и посмотрела прямо мне в глаза. Я моментально успокоился. Не знаю, что я в них увидел, но понял, что еще чуть-чуть, и сломаю их окончательно.