Ну ничего, есть противоядие. Правда неприятное, — сухо констатировал Паук, пока с меня срезали остатки майки, переворачивали на живот и привязывали к койке. — Вразумительное. Тем и полезное.
Голоса вновь слились в кашу, а на кожу опустились чьи-то ладони. Сначала было даже приятно — от них исходил успокаивающий масляный холод. Вот только потом жжение усилилось, превращаясь в жидкий огонь, и я застонала. Тихо, едва слышно. Потом всё громче и громче, пока стоны не перешли в крики. А потом и в отчаянные вопли.
Эта пытка продолжалась. Мне ставили компрессы, вновь мазали вонючей мазью, от которой потом всё выворачивало внутри, и меня рвало кровью. Вновь и вновь. По кругу.
— Должно было уже подействовать, — говорил Паук, хмуря брови и разглядывая ожоги на коже — длинные раны пошли буграми и из них сочилась сукровица вперемешку с гнилью. — Что-то новенькое. Может от того, что ты дампир? Я не знаю, как лечить человека от этого яда. На них он и вовсе не должен действовать.
Его слова отправляли меня по тропе прямиком к панике, и, если бы боль не затмевала само понятие чувств, я бы пришла в ужас. А так я просто старалась дышать. Вдох-выдох. И немного криков, когда боль заходила на новый круг.
* * *
Просыпаясь от нежных прикосновений, я даже удивилась, с чего бы это Паук так осторожничал? В этот раз всё пошло по другому сценарию и вместо боли от мази, я ощутила блаженное ничего. Я застонала от облегчения, сонно открывая глаза. Повернув голову, увидела Дардена. От него исходил лёгкий запах лаванды и мяты, а рядом с ним на маленьком столике стояла круглая банка с другой мазью. Та ничем не пахла. Эта же даже запахом своим приносила облегчение.
— Спасибо, — протянула я, неотрывно глядя на вампира.
А он хорош. Спокойный до одурения, невозмутимый и мягкий. Молчит, занятый делом. Мазь наносит густыми мазками, сначала пройдясь по плечам, мазнув уши, потом осторожно перешёл на спину.
— Останутся следы, — сказал он, продолжая мазать. — Тебе повезло, что Велма оказалась сговорчивой и рассказала, что представляет собой её мазь. Вампирша боится моего клана, но твою выходку не забыла, так что остерегайся. Она отомстит.
Прохрипев что-то невразумительное, я прикрыла глаза, наслаждаясь прикосновениями, дарующими покой.
— Зачем ты организовал мою вылазку в город? Посмотреть, как я буду действовать?
— Познакомиться с тобой настоящей. Ты как призрак бродила по территории Соррент. Всего лишь тень. Нужно было взглянуть на тебя под другим углом. Какая ты в действии. Но биться на ринге тебя никто не заставлял, — спокойно ответил Дарден, подтверждая мою догадку.
— Иначе они бы так и продолжали лезть. Мне ли этого не знать.
Пока я не научилась давать отпор, на Псарне драться приходилось ежедневно. И учителя поощряли склоки между учениками. Воспитывали бойцовский дух, чтобы потом мы не боялись биться с дикарями.
— Ты заимела врага.
— Не первого. И не последнего. А ещё уважение. Просто так теперь не нападут, — отмахнулась я.
Дарден зачерпнул щедрую порцию мази и приспустил покрывало, чуть оголив мою попу: раны доходили прямо до копчика, а там ветвились. Велма хорошо надо мной поработала.
— Тебя могли убить, — сказал он негромко.
— Но не убили же. И ты был рядом. Я знала, что выживу, — ответила также тихо.
Его рука застыла над моей спиной.
— Неужели тебе совсем не страшно?
Это был сложный вопрос. Мне было очень и очень страшно. Но не так, как в первую ночь на Псарне. И не в ту ночь. И не тогда, когда Ян бросил меня в клетку, проверяя теорию дампира. Нет. В моей жизни было достаточно страшных ночей. Страх притупился.
— Я боюсь только себя, — сказала наконец, когда его руки возобновили движение. — Боюсь того, что способна сделать.
— Мне знаком этот страх. Среди нас нет спокойных. Нет мирных. Мы подвержены страстям сильнее, чем люди. В нас говорит кровь хищника.
И я ощутила, о чём он говорит. Как разряд током прошёл по оголённым нервам, и его рука вмиг стала обжигающей, а его близость острой. «Не смей влюбляться, Дари. Иначе я тебя уничтожу» — раздался в сознании голос Яна, и я разозлилась.
Подтягивая простынь, я перевернулась на бок, прижимая его к оголённой груди, и уставилась на Дардена.
— Почему ты здесь? Почему лично занимаешься мной? — требовательно спрашиваю вампира, и он, вытирая руки о полотенце, пожимает плечами.
— А разве должна быть причина? Твой отец был из моего клана. Твоя мать работала на нас. Ты сама — как часть нашей семьи. Утерянная…
— Убитая, — отмахнулась я. — Соррентийцы отдали приказ уничтожить мою семью. Не думай, что я забыла об этом. Не думай, что не считаю вас убийцами, готовыми довершить начатое, если потребуется.
Кривая усмешка проскользнула по его губам, и он покачал головой.
— Тогда почему ты здесь? Ты могла сбежать, если бы пожелала.
— И куда идти? Обратно к диким? Я не хочу превратиться в монстра. Здесь у меня есть шанс на жизнь, не существование.
— Если выживешь, — уточнил он. — Дарья, тебе придётся непросто вписаться в новый для себя мир. Я не знаю, что решит Потентат. Он из старых вампиров. Вероятно, Август был среди тех, кто отправил Валериана убить твоих родителей.
— Если бы он желал моей смерти, я бы уже была мертва, — фыркнула в ответ.
Дарден не ответил. Он знает больше, чем я, но навряд ли больше Яна. Тот не отправил бы меня на самоубийственную миссию.
— Как ты себя чувствуешь? — сворачивая неудобную тему, спрашивает он.
Посмотрев на плечи, с удивлением отметила, как быстро впитался крем. Жуткие бугры рассосались. Кожа восстановилась. От когтей Велмы остались едва заметные красные следы. Я и чувствовала себя отлично, будто разом вся боль вышла через поры, оставив приятную слабость. Прочистилась голова, в горле немного першило и хотелось есть. В остальном, я была полностью здорова.
— Благодарю за спасение, сиятельный Хозяин, — торжественно произнесла я, складывая ладони домиком и хитро улыбаясь.
— В нашем доме Хозяйка только одна — моя мать. Не стоит разбрасываться титулами, которых не понимаешь, — насупился Дарден. В его глазах мелькнула непонятная тоска, но он мотнул головой, расслабляясь. — Я стану Хозяином после её смерти. Если, конечно, она не родит иных наследников.
— Ты же первенец. Очевидно, что ты и станешь следующим, — удивилась я, а он помрачнел, не желая говорить об этом.
Традиционно, так и происходило, — первенцы наследовали положение родителей, однако это не считалось правилом и нередки случаи, когда родитель избирал наследником более подходящего ребёнка. Однако Дарден уже