Читать интересную книгу Найти и обезглавить! Головы на копьях. Том 2 - Роман Глушков

У подножия горы тоже было небезопасно, и мы отбежали подальше. Туда, где обвал не мог до нас достать. После чего нам срочно требовалось спрятаться за деревьями, чтобы не попасться на глаза наемникам. О помощи Баррелию речь пока не шла. Сейчас нас волновали собственные жизни, а кригарийцу в его повозке все равно ничего не угрожало.

Землетрясение – а что еще это было? – утихло столь же внезапно, как началось. И когда мы очутились внизу, земля под нами не ходила ходуном, правда, камни со склона все еще сыпались. Но мы уцелели, и в этом нам повезло. А вот во всем остальном – уже нет. И так удачно начатая нами спасательная миссия завершилась, к несчастью, полным провалом.

Нас заметили, когда мы еще были на склоне. И едва мы сбежали вниз, тут же наткнулись на наемников. Многие из них целились в нас из луков – видимо, не разглядели в темноте, кто мы такие, и решили, что с горы спускается серьезный враг. И лишь то, что нас оказалось всего двое, помешало им утыкать меня и Ринар стрелами без суда и следствия.

В общем, сопротивляться было бесполезно. Я сразу это понял и смирился с неизбежным. Ойла – чуть позже, когда зачем-то стала отбрыкиваться и тотчас нарвалась на оплеуху. После которой тоже вмиг присмирела и сложила оружие. А затем нас схватили за шкирки и подволокли к Шемницу, Бурдюку и Гириусу, что топтались у костра в центре лагеря.

– Какая вштреча! – воскликнул Бурдюк, раскинув руки в картинном приветствии. – Вот уж кого не ожидал шнова увидеть, так это нашу беглую мелочь! Кригарийшкий кашевар и жашранка-охотница! Какими шудьбами!

– Ха! А то вы не догадываетесь, Аррод! – усмехнулся сир Ульбах. – Готов поспорить, что эта сопливая парочка собиралась освободить своего хромоногого опекуна. Верно я толкую, детишки? Или отшлепать вас, чтобы вы сказали мне правду?

– Иди на хрен, предатель! – огрызнулась Ринар. И отделалась лишь тычком промеж лопаток. Видимо, наемники обижались лишь тогда, когда оскорбляли их главаря, а ругательства в адрес бывшего легионера их не задевали.

– О-хо-хо, – покачал головой полковник. – Одно горе мне с вами. И зачем вы вернулись? Кто вас об этом просил? Вам повезло удрать, так бежали бы себе дальше без оглядки. Но нет, вы опять ищите приключений на свои тощие задницы. Что ж, поздравляю! Вы их нашли! Вот только, боюсь, они вам не понравятся… А ну-ка просветите меня, святой сир Гириус: бывали ли в истории Капитула случаи, когда убийство ребенка считалось не грехом, а богоугодным делом?

– Вы задали сложный богословский вопрос, сир, – поморщился курсор. – Нельзя умертвить детей, чтобы ваша душа осталась потом абсолютно чистой. Но если вы предадите их скорой и наименее болезненной смерти, Громовержец на Пламенном Суде вам это зачтет. К тому же вы отправите ему не просто души, а две чистые, непорочные души, которым не уготованы Гномьи печи и вечные муки.

– Хм… – Шемниц поморщился. – Как-то меня это слабо утешает. Ну хорошо, а если ребенок погибает от силы Громовержца? Какова тогда его ждет посмертная участь?

– Тут дела обстоят иначе. Души убитых силой Громовержца детей не просто попадают в его чертоги, но и становятся святыми… Постойте-ка! – Глаза Гириуса испуганно расширились. – Не хотите ли вы сказать, что я должен… должен э-э-э…

– Вы знаете, святой сир, что я солдат. И мне претит убивать стариков, женщин и детей, – ответил полковник. – Но раз уж это необходимо, я хочу, чтобы и пацан, и девчонка остались после смерти в выигрыше. Так что да, вы меня правильно поняли. Сейчас вы возьмете блитц-жезл и превратите их обоих в святых. Это наилучший выход и для них, и для нас. Или вы со мной не согласны?

– Но э-э-э… – продолжал мямлить заклинатель молний. – Как бы правильнее сказать… Боюсь, я не готов для такой работы. Одно дело, когда дети погибают от молнии случайно. Но вы предлагаете невозможное! Должен напомнить, что я по-прежнему курсор Громовержца. И это накладывает на меня ряд обязательств перед богом, которые…

– Да полноте, – перебил его сир Ульбах. – Кому еще, как не вам это поручить? Ведь вас бог простит гораздо охотнее, тем более, что это будет первое ваше детоубийство.

У меня комок подкатил к горлу и по телу пробежал озноб, когда я понял, что эти двое вовсе не шутят. Мне бы стоило упасть полковнику в ноги и слезно умолять его о пощаде, но я не мог проронить ни звука. Насколько была испугана Ойла, трудно сказать. Но спесь с нее сошла, а лицо вместо гнева выражало теперь неуверенность и обиду.

Столпившиеся вокруг наемники не вступались за нас, хотя у многих из них наверняка были дети. Взывать к их милосердию тоже являлось бессмысленно. Мы собирались вторгнуться в лагерь с враждебными намерениями и могли даже кого-то убить, а эти люди такое с рук не спускают. Все они терпеливо ожидали, чем закончится разговор Шемница и Гириуса, и не собирались пропускать зрелище, когда последний зажарит нас молнией.

– Эй вы там! Я тоже вас отлично слышу, полковник! – долетел до нас голос Баррелия. – Так вот, должен вас предупредить: убив этих детей, вы допустите серьезную ошибку.

– Почему ты решил, что твое мнение здесь кого-то интересует, кригариец? – отозвался сир Ульбах.

– Потому что вы расчетливый человек, – пояснил ван Бьер, – и не упустите выгоду. Тем более, когда она сама идет к вам в руки.

– И что я выгадаю, оставив в живых этих мерзких крысенышей? – осведомился Шемниц. – Ну кроме твоей благодарности, от которой мне ни жарко, ни холодно.

– Возможно, куда больше, чем вы намерены получить за мою голову. Все зависит от того, ищет или нет Капитул сына покойного гранд-канцлера Дорхейвена, убитого прошлым летом. Не знаю, как вы, но святой сир Гириус, я уверен, понимает, о чем я говорю.

– Лишь в общих чертах, – ответил курсор после того, как на него обратились взоры Шемница и наемников. – Полгода назад Капитул Дорхейвена в самом деле разыскивал сына тамошнего градоправителя и объявлял за него награду. Но потом началась война, меня и многих моих братьев отправили в легионы, и я не знаю, чем закончилась та история.

– А она еще не закончилась, – уточнил ван Бьер. – Мальчишка, который болтался со мной все это время, и которого вы опрометчиво собираетесь сжечь, и есть беглый отпрыск гранд-канцлера Гилберта. Я тайком вывел его той ночью из дворца. И пообещал приглядывать за ним, пока мы не отыщем другую его родню. И раз уж он сглупил и позволил вам себя поймать, знайте, что для вас он не менее ценен, чем я.

– Так, ладно. – Сир Ульбах озадаченно почесал в затылке. – Аррод, велите вашим людям привести сюда кригарийца. Надо разобраться, правду он толкует или нет.

Пока Энца и Кирса возились с пленником, я стал центром общего внимания. Не болтайся моя жизнь на волоске, я счел бы забавным, что в кои-то веки вызвал к себе чей-то интерес. Наемники, что прежде не знали моего имени и награждали меня подзатыльниками, таращились на меня так, как смотрят на старый кувшин, в котором вдруг обнаружились золотые монеты. Даже Ярбор не сводил с меня своего тяжелого взора, хотя раньше я был для него пустым местом. Да и Ойла, несмотря на испуг, посматривала в мою сторону так, словно мы с нею были незнакомы.

– Твой друг поведал очень любопытную историю, – наконец-то заговорил со мной Шемниц. – Но даже если он сказал правду и ты действительно сын гранд-канцлера, я все равно не виду причин сохранять тебе жизнь. Ты был нужен Капитулу Дорхейвена. А в чем твоя ценность для курсоров Промонтории?

– В том, что она не воюет с Дорхейвеном, – ответил вместо меня Баррелий, приближаясь к нам под звон своих кандальных цепей. – Нынче этим городом заправляет не Торговый совет, а тамошний Капитул, и курсоры Фенуи могут преподнести ему ценный подарок. В обмен на снижение пошлин, к примеру. Или на другое послабление, которое они не выпросили бы у Торгового совета. Поверьте, Шемниц: если в Фенуе вы намерены дружить не только с купцами, но и с заклинателями молний, Шон станет вашим ценным вложением в эту дружбу.

– Твое желание сохранить ему жизнь мне понятно, – кивнул полковник. – Но как мы узнаем, что этот парень и вправду отпрыск самого гранд-канцлера?

– Да жапросто! – подал голос Бурдюк. – Два года нажад я работал на одну шишку иж Торгового шовета. И Шон наверняка должен ее жнать. А ну-ка шкажи, пацан, кто живет на юге Дорхейвена в шамом богатом дворце?

– Самый богатый дворец там занимает посольство Канафира, – уточнил я. – А на кого вы работали, я не знаю. В южной части города жили три члена Торгового совета.

– Я работал на шамого толштого иж них, – ответил Аррод. – Напомни, как бишь его жвали.

– Самого толстого? – Я задумался. Я знал всего двух худых членов Торгового совета, и оба они проживали в других местах. – Наверное, это сир Хрис Коллтроп, хозяин золотоносных приисков в Гиремейских горах. Он был настолько толст, что у него во дворце имелись особые слуги, помогавшие ему взбираться по лестницам. И вряд ли вам понравилось на него работать, ведь в Дорхейвене он был самым известным скрягой.