не понял он моего возмущения. – Отличный же вариант! Поженитесь, будете жить вместе. А я по праву смогу называть лорда Бестерли отцом. А то уже надоело объяснять всем и каждому, что мы не родня.
Как отреагировал на это Эйтан? Рассмеялся. Искренне, почти до слёз. Тут уж даже моему чрезмерно развеселённому сыну стало непонятно происходящее. Он свёл чёрные брови к переносице и в непонимании уставился на Бестерли.
‒ Не хотите? И не надо, ‒ обиделся Ильер.
‒ Нет, нет, очень хочу, ‒ поспешил оправдаться Эйт. ‒ Можешь прямо сейчас начинать называть меня папой. Давай порепетируем.
‒ Как? – не понял парень.
‒ Просто. Я первый начну, ‒ затем посмотрел в глаза Илю и сказал: ‒ Сын.
‒ Отец? – улыбнулся Ильер, по-своему поняв суть происходящего. – А можно «папа»?
‒ Конечно, ‒ покивал Бестерли и добавил: ‒ Сынок.
‒ Классная игра, ‒ рассмеялся Иль. – Мам, давай с нами. Называй профессора «любимый».
‒ Нет уж, обойдёмся без столь громких заявлений, ‒ раздражённо бросила я.
‒ Да чего ты? Это ж просто для шутки, ‒ не сдавался Ильер. – Правда, пап?
‒ Правда, правда, ‒ ответил до удивительного счастливый Эйтан. Поднял свой бокал и обратился ко мне: ‒ Бель, давай выпьем за нашу семью?
‒ Эйт, нет семьи! – выпалила нервно. ‒ А ты сейчас самым наглым образом играешь на чувствах Ильера. Пользуешься его состоянием и вынуждаешь заранее принять то, чего он, возможно, принимать не захочет.
‒ Он уже принял, ‒ заявил Бестерли и сам коснулся бокалом моего бокала.
Пригубил и словно между прочим спросил у Иля:
‒ А фамилию мою возьмёшь?
‒ Ильер Бестерли? – задумчиво произнёс сын. – Звучит красиво. Беру.
‒ Только в комплекте с фамилией ещё энное количество обязательств и обязанностей, ‒ заметил Эйтан.
‒ Всё равно беру. Глупо отказываться. Не каждый день предлагают стать частью аристократического рода.
Эйт посмотрел на меня, явно оценил моё хмурое лицо.
‒ Бель, да перестань ты дуться. Поверь, так ему даже проще будет всё принять.
Он уже несколько раз обратился ко мне на «ты», да и ситуация складывалась далёкая от официальных обращений. Можно сказать, что таким образом хитрый менталист заставил меня если не снести, то явно отодвинуть мою защитную стену.
‒ Ты хитрец и интриган, ‒ ответила ему. – Даже сына в свои игры втягиваешь. Есть в этом мире хоть кто-то, кем ты не играешь?
‒ Я не играю, Бель. С вами ‒ уж точно.
‒ Да? А как в таком случае всё это называется? Нет, Эйт, ты манипулируешь другими, как дышишь. И плевать тебе, о ком идёт речь.
‒ Мам, ‒ неожиданно осадил меня Ильер. – Не ругайтесь, пожалуйста.
И, что странно, его голос теперь прозвучал почти нормально.
Он встал со ступеньки, медленно спустился вниз и повернулся к Эйтану. Некоторое время просто смотрел на него, явно ожидая пояснений. И дождался.
‒ Да, Иль. Ты всё правильно понял, ‒ кивнул Бестерли. ‒ Но и мы с Бель узнали об этом только сегодня. Теперь нам предстоит понять, как всё это вообще получилось, и почему мы друг друга не помним.
Никогда в жизни мне не приходилось видеть Ильера настолько растерянным. Кажется, после этой фразы выпитое им зелье мгновенно перестало действовать.
‒ Нет, это не было интрижкой, ‒ вдруг покачал головой Эйтан.
‒ Вы что, слышите мои мысли? У меня же щит! – выпалил Иль.
‒ Магия у нас одна, а опыта у меня в разы больше. И пока я сильнее тебя, хотя твой потенциал впечатляет, ‒ пояснил Эйтан.
‒ И вы на самом деле мой отец, ‒ утвердительно, но как-то нерадостно произнёс мой сын.
Отвернулся, выдохнул, сделал шаг в сторону, но остановился и посмотрел на меня.
‒ Мам…я пойду к ребятам в общагу. Переночую там. Мне… нужно подумать.
И быстро направился прочь.
‒ Иль! – крикнула ему вслед.
Даже хотела пойти за ним, но меня остановил Эйтан. Он поймал меня за руку и просто не позволил встать.
‒ Дай ему побыть наедине с собой.
‒ Пусти меня! – рявкнула, отобрав свою руку. – Зачем?! Для чего было делать это так?! Почему ты не подождал? Есть же множество способов донести неприятные новости. Постепенно подготавливая.
‒ Это не настолько неприятная новость, ‒ покачал головой Эйт.
‒ Ты её принял? Молодец! Я вот принять никак не могу. Чего уж говорить об Ильере?! Ты опять поступил так, как хочется тебе. Даже не подумал о его или моих чувствах!
‒ Ошибаешься, я понял, что этот момент – самый удачный, ‒ парировал Бестерли. ‒ Во-первых, Иль был немножко навеселе, а во-вторых, мы рассказали ему, как только узнали всё сами. То есть, не стали ничего скрывать. Отнеслись к нему, как ко взрослому. Поверь, он оценит. Сейчас ему просто нужно время.
‒ Ты всегда уверен, что знаешь, как лучше для других? ‒ я не собиралась успокаиваться.
‒ Потому что умею думать и анализировать, ‒ его голос звучал твёрдо и спокойно.
‒ Хочешь сказать, что я этого не умею?
‒ Я такого не говорил, ‒ отрезал Бестерли.
‒ Это бессмысленный разговор, ‒ я выдохнула, отпила немного вина и отставила бокал на ступеньку. – Так, давай вернём обратно стену. Иначе разругаемся.
‒ Это не поможет, ‒ уже куда спокойнее произнёс Эйтан. – Ладно, Бель. Прости. Но я всё равно не жалею, что Иль всё узнал сразу.
Он допил остатки вина и поднялся на ноги.
‒ Я пойду. Тебе тоже нужно время, чтобы всё принять.
Эйт протянул мне пустой бокал и спустился на пару ступенек вниз.
‒ Знаешь, наверное, после вот такой ссоры мы с тобой и разошлись окончательно, ‒ предположила я. – Сразу же видно, что нам тяжело общаться друг с другом. Видимо, ты и тогда пытался мной манипулировать. Потому и вынудил жить с тобой.
‒ То есть, ты не веришь, что мы с тобой могли друг друга любить?
‒ Я не верю, что ты вообще мог любить кого-то.
Он не стал ничего отвечать. Одарил долгим странным взглядом, вежливо попрощался и ушёл. А я так и осталась сидеть на ступеньках.
И лишь когда его шаги окончательно стихли, и пришло осознание, что Эйтан на самом деле оставил меня одну, вдруг стало особенно тяжело и грустно. Обида, которая горела во мне ещё минуту назад, как-то резко перестала казаться важной. А ей на смену пришло ощущение одиночества и чувство вины. Мигом вспомнились все злые слова, которыми я сегодня награждала Бестерли. Все обидные эпитеты,