В маршрутках тесно и воняет людьми: то табаком, то потом, то перегаром, то всем вместе. Отвратительное путешествие.
Скучаю по своей «хонде». В ней едешь, включаешь музыку, чтобы слегка разгоняла сон, кондиционер, чтобы было свежо и не воняло дорогой. Если стоишь в пробке, то можешь пить горячий чай из термокружки и делать музыку громче. Приятно, удобно и не воняет.
Возможно, часто употребляю слово «воняет», но до этого момента я и подумать не мог, что существует столько отвратительных запахов. Не где-то там, а в общественном транспорте. Даже сменил парфюм, ибо в такие будни перестал слышать свой аромат. Есть он, нет – черт его знает. Может я насквозь пропитался автобусом и от меня за километр фан стоит, что глаза режет. А теперь чувствую себя человеком. Во всех смыслах этого слова.
Неделя ушла у меня на обдумывание идеи купить машину. Хороший вопрос – на что? Я продумал все. Решил поговорить с Джерри. Возможно, слишком эгоистично, но если он мне займет два миллиона, то ничего не изменится, что так ему десятку должен, что так буду должен двенадцать штук. Ну или хотя бы полтора. И я смогу купить «тойоту рав 4». Если подумать, то можно было бы занять у него одну штуку и продать ему все оружие. Он его хотел, а мне уже не пригодится.
В общем я позвонил Джерри и предложил встретиться в баре, где случайно пересеклись восьмого марта. Домой его приводить не мог по одной простой причине – у меня со вторника живет Егор. Честно говоря, я не понял, что у него случилось, и почему его поперли со съемной хаты, но он, заявившись ко мне посреди ночи с чемоданом и пакетами, попросился перекантоваться пару дней, а потом он съедет, найдет новую квартиру. Хвала небесам, что в эту ночь у меня не осталась Тася. Вот был прикол, если бы заглянул Егор, а дверь открыла Тася; или я открыл дверь, а Тася предложила бы ему чая. Короче, пока он живет у меня, круглые сутки смотрит бокс по «Спорт.TV», опустошает холодильник и просит советов по завоеванию сердца Таси.
Днем Джерри уделил мне время. Я обрисовал ему все, что пришло накануне в голову.
– Брат, давай без окольных путей. Я не барышня, мне прелюдия не нужна. Хочешь занять денег? Я не займу. Я дам. Сколько надо? Два? Дам два. И не возражай. На благое дело не жалко. Однако я тебя знаю, ты же мне весь мозг выклюешь, как моя теща. Вечно будешь мне докучать, что хочешь долг вернуть. Верно? Верно. Поэтому предлагаю заработать.
– Ты знаешь, я завязал.
– Знаю, знаю. Но тут дело совершенно в другой области. Никакой мокрухи. Согласен?
– Сначала расскажи.
– Вот это по‐деловому. Смотри. Мой клиент по ошибке подписал кое-какую бумажку с разной кучей других автографов и печатей. На ней значится, что все, что он имеет на сегодняшний день, переходит в лапы других влиятельных человечков. А он владеет всем движимым и недвижимым имуществом, которое только можешь представить. По этой бумажке он беднее бомжа. У того хоть есть свои грязные трусы да фуфайка, а мой клиент голый червь, что ничего из себя не представляет. У него, правда, есть какие-то документы, что подтверждают его собственность, но все это в подметки не годится той бумажке.
– Так у него же есть юристы, что они говорят?
– Да мне начхать, что они говорят. Мне клиент дал работу, я ее выполняю. Есть сведения где и когда эта злополучная бумажка будет лежать в портфельчике одного левого типа, у которого цель передать ее другому человечку, что хочет захапать все у моего клиента. План действий готов, сейчас занимаем позицию выжидания.
– А в чем моя роль?
– Мне нужен водитель и часовой. В твоем лице – это лучший вариант. Тем более ты отличный стрелок. Но! Повторюсь, никакой мокрухи. Мне платят за чистую работу.
– Сколько?
– Все твое.
– Нет, Джерри, это не дело.
– Ладно, пятьдесят на пятьдесят.
И он написал цифру на салфетке, передал мне – два с половиной миллиона.
– Это твоя доля.
– Ого… – я смял салфетку. – И это за одну случайно подписанную бумагу?
– Его состояние описывается в восемь нулей, если не в девять или десять. Так что не вороти нос и соглашайся.
– Мне нужно подумать.
– Брат, чего думать? Тебе нужны деньги – я даю тебе шанс заработать. Здесь больше, чем ты хотел, купишь машину еще и на мороженое останется.
– Когда состоится передача?
– В двадцатых числах мая.
– Ты сказал, что знаешь точную дату.
– Точную дату и точное время. Ну так что, ты согласен?
– Не знаю. Это не по моей части.
– Твое дело привезти меня, подождать, пока я не перехвачу бумажонку, и тихо слиться.
– Нет. Ты прекрасно знаешь, что я однажды попался на этом деле.
– Ты попался потому, что у тебя были дерьмо, а не напарники. Я тебя не подведу, и ты это прекрасно знаешь. То, что ты, брат, потерял три года, сидя за решеткой, это абсолютно несправедливо и все твои псевдонапарники поплатились за это. Да. А что ты смотришь, брат? Я нашел каждого урода, что искалечил тебе жизнь и попросил ответить за этот проступок, что пока они прятали свои задницы, ты своей задницей протирал скамью подсудимых. Я отомстил каждому ублюдку, что был повинен. А чего удивляешься?! Ты думаешь, почему они тебя не искали, когда ты вышел? Из-за благодарности, что ты их поганые рожи властям не сдал? Да если бы. Эти люди забыли, как ходить, только поэтому и оставили тебя в покое.
– А я хотел вернуться к ним.
– Зачем?
– Да уже не помню. Но по итогу вернулся к нам, ну к боссу нашему, но тебя там уже не было.
– Ха! Конечно не было! Как только отправился на поиски твоих напарников-отморозков, так сразу же в черный список к нашему боссу попал. У него думать нельзя было без его ведома, сам помнишь – шаг влево, шаг вправо – расстрел, – а если уж кто-то решил что-то, а если уж сделает, то у-у-у!.. Меня б подвергли самой ужасной пытке. О чем ты говоришь, конечно, меня там не было! Как закончил с этими отморозками, так сразу слинял. На другой материк перебрался. Может я, конечно, и отмороженный псих, но инстинкт самосохранения у меня еще есть. Я вернулся сразу, как узнал, что тебе вольную дали, но…
– Когда, как ты выражаешься, мне дали вольную, я пошел к боссу и уже потом узнал, что тоже числюсь в черном списке. Наверное, потому, что три года назад пошел работать на сторону, хотя босс сам меня им посоветовал, или потому, что посмел явиться. Но я‐то решил вернуться из преданности, смысл мне