Читать интересную книгу Русалка на суше (СИ) - Максонова Мария

— Простите, я что-то не голодна, — пробормотала я, выезжая из-за стола.

Старший брат капитана пытался как-то объясниться, что что такого-то, разве брат еще не сделал мне предложение? Гарт пытался втолковать ему в ответ, что он лезет не в свое дело и «с чего он взял», я е под прикрытием пары полуорков быстро выехала вон из гостиницы.

Теперь мне казалось, что каждый в этом городе меня презирает. Что за черт? Почему люди всегда думают толь самое худшее, самое примитивное, самое гадкое? Мужчина и женщина не могут просто дружить, обязательно должна быть влюбленность того, кто более состоятелен и жадность второго. Женщина не может просто зарабатывать деньги, она обязательно тратит чужие. Как же меня это достало! Мне стало казаться что каждый в городе, начиная с владельца гостиницы и заканчивая последним босяком, бегающим по улицам, сплетничают обо мне. Поэтому я вернулась на корабль и предпочла больше без необходимости на землю не спускаться, а по возможности вообще больше времени проводить в море. Отпуск у меня вообще или что?

Чтобы я могла спокойно подниматься на корабль и уплывать с него, пришлось отвести его из бухты подальше, а если кому-то что-то было надо от меня, то плыли с берега на шлюпке. На корабле я появлялась только периодически, чтобы поесть человеческой еды, дежурили там постоянно только полуорки, хоть я и предлагала им тоже остаться на земле, остальная команда появлялась на судне посменно, сменяя друг друга, основное время проводя со своими семьями.

О том, что кто-то хочет забрать свои семьи в Уркатос, пока никто не заявлял, и это меня тоже злило. А еще то, что я чувствовала здесь себя чужой, ненужной. Вообще-то, любой из них сейчас мог просто сказать «простите, я увольняюсь». Я выдала каждому денег перед прибытием в город (не считая денег за продажу жемчуга), и это были хорошие суммы по здешним меркам. И все, теперь я им всем была не нужна.

Только Кракен сопровождал меня неизменно, терпел мои злость и ворчание. Правда, единственный рецепт, который он мог мне предложить — это уплыть обратно на дно моря, а это было все же слишком. Я хотела остаться в обществе, но не хотела быть зависимой от людей. Куда проще было с полуорками — вот они точно не могли от меня никуда деться, да и не особенно хотели, они все были готовы делать для своих семей, а тем по сравнению с рабством были счастьем любые условия.

В общем, все было мутно, как вода у здешнего берега. Я то искала здесь поблизости сокровища (правда, нашла всего несколько потерянных серебряных безделушек: кольцо и порванную цепочку), то изучала местную морскую фауну, то просто плавала с Кракеном и развлекала его, а то он вечно у меня заброшенный и одинокий. То вытачивала из перламутра новые изделия просто от безделья. И не все они были удачными — вдохновения не было.

Каково же было мое удивление, когда, проплывая мимо высокой скалы не так уж далеко от стоянки корабля (ну, недалеко по моим меркам), я автоматически ощупывала местность на предмет драгоценностей и вдруг почувствовала приближение такой вещицы. Я растерянно огляделась, не понимая, где источник: предмет приближался, но не было

никакой лодки, и двигался он… двигался он сверху вниз. Я ощутила, как маленький серебряный предмет, уроненный в море, быстро упал на дно, и растерянно подняла голову. Только благодаря мимолетному любопытству я заметила человека на скале над морем. А, когда Кракен подобрал предмет и подал мне, то увидела, что это был тонкий серебряный браслет — я уже знала, что по здешним традициям именно браслет является аналогом обручального кольца. Усмехнулась печально, кажется, я стала невольным свидетелем чьей-то личной трагедии.

И тут по сердцу будто резануло дикой болью, а в ушах раздался крик боли и паники — я его не услышала даже, почуяла всем телом. А когда я подняла голову, то увидела, что человека на скале уже нет, он летит прямо в море с огромной высоты, и я поняла, что он не выживет, просто не может выжить, потому что у берега камни, едва скрытые волнами, а тело человека — не легкий браслет, который можно забросить подальше в море.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Самоубийца.

Глава 25

Море вздрогнуло, вспучилось волной, ударило в скалу, разбиваясь на мириады брызг, но те не опали, а облаком рванули навстречу падающему человеку, обхватили его со всех сторон, притормаживая падение, а затем мягко опустили в мягкие податливые волны.

Тело скользнуло по ним обход острых скал, и оказалось прямо в моих руках. Я обхватила человека за грудки и встряхнула скорее не руками, а всей силой волн, окружающих нас:

— Ты что творишь?! Совсем жить надоело?!!

Голова, опутанная длинными светло-русыми волосами так что и лица не видно, бессильно мотнулась в сторону. Кажется, человек был не в адеквате, он даже не пытался поддерживать себя на плаву двигая ногами и руками. Я огляделась — недалеко из волны торчал скалистый выступ вроде отмели. Море обхватило нас и мягко уложило на каменную твердь, и я вновь встряхнула спасенного за грудки, а потом, видя, что он не пытается убрать волосы и как-то понять, что происходит, сама отбросила их с лица.

Яркие серо-синие глаза, по-детски пухлые щечки, светлые брови и слипшиеся не то от слез, не то от соленой воды ресницы, посиневшие от холода губы. Девчонка.

— Какого черта ты решила убить себя? Совсем с ума сошла?! — закричала я, зверея по-новой.

— А что такое «черт»? — отмерла она, наконец. Ну, да, имперских ругательств я так и не выучила, и вставляла словечки по-русски.

— Это единственное, что тебя сейчас интересует?! — рыкнула я.

Тут она скуксилась по-детски, и крупные слезы потекли по пухлым щечкам:

— Зачем вы меня вытащили? Зачем?! Я столько времени набиралась смелости, чтобы прыгнуть, что же мне теперь делать?!.

Не выдержав этого детского отчаянья, обхватила девчонку руками и прижала к себе:

— Ну-ну, не плачь, поверь, я помогу тебе, я все исправлю. Исправить можно все, кроме смерти…

Она, всхлипнув, прижалась ко мне теснее и завыла, как маленькие дети, а я почувствовала, что что-то не так. Худющая фигура, костлявые плечи, совсем маленькая грудь — и непропорционально выпирающий твердый живот. Растерянно отодвинула ее от себя, положила руку на живот, и ощутила там, внутри, биение жизни, будто на ультразвуке.

— Нет! — вскричала она и, отвернувшись от меня, свернулась клубком, обхватив живот руками и подтянув к себе колени. — Не надо, не трогайте его…

— Черт… — только и смогла выдавить из себя я. Вот это логика беременных — то мы со скалы сигаем с дитем в животе, то его же оберегаем, будто, убив себя, его убивать не собирались.

— Не надо… не надо… ничего уже не исправишь… — всхлипывала она тихонько.

— Дуреха, — я обхватила ее за плечи, прижалась к спине, делясь теплом — это ведь только мне в почти-зимнем море может быть тепло. — Я ничего не сделаю против твоей воли, клянусь. Я тебе помогу. Скажи только, что случилось? Как мне тебе помочь, мы вместе придумаем.

Она обернулась, глядя на меня с надеждой, и только тут случайно коснулась рукой моего хвоста. Вскрикнула испуганно-удивленно, ее глаза наполнились слезами, и она тихо произнесла:

— Значит я все-таки умерла…

И потеряла сознание.

Я выругалась себе под нос.

Сидеть дальше на отмели определенно не было смысла, вряд ли беременной девчонке пойдет на пользу переохлаждение, поэтому я аккуратно подхватила ее волнами и потащила в сторону корабля, держа голову и грудь на поверхности, чтобы точно ничего не мешало дышать. Это только когда я одна в компании Кракена плыла под водой в течениях, казалось, что здесь недалеко, всего час или полтора пути, а вот если тащить кого-то, кого как можно быстрее надо согреть, так это ого-го какое расстояние. Я бы подняла ее на скалу и позвала людей, если бы была уверена, что о ней позаботятся: согреют и переоденут, да только вряд ли она от счастливой жизни со скалы спрыгнула. Хорошо хоть заранее мое внимание привлекла браслет выбросив, а то заметила бы я только кровавую кашу на скалах и ничего не успела бы сделать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})