Читать интересную книгу Записки полицейского (сборник) - Александр Дюма

Пока происходили эти небольшие события, которые мало-помалу выводили меня на следы ловких мошенников, время текло, и вместе с этим возрастало нетерпение господина Беллебона. Он писал мне письмо за письмом, потому что я отказал ему во всех прочих средствах сообщения, и в каждом из них он напоминал, что уходящее время только усугубляет затруднительность его положения, приближая последние дни месяца, то есть страшный срок неминуемых платежей. Терзания несчастного банкира производили на меня столь удручающее впечатление, что я решился на поступок весьма смелый, который, однако, в случае удачи обеспечивал успех всего дела.

Я прикинулся страстным игроком, любителем вкусно поесть и крепко выпить, выказывая физические и нравственные привычки и замашки, свойственные тому обществу, к которому принадлежали господин Левассер и подобные ему люди. Я надеялся обратить на себя его внимание и даже постараться завести с ним приятельские отношения. Первые попытки мои, признаюсь, остались незамеченными.

Впрочем, как то раз я заметил, что он довольно внимательно прислушивался к моим словам. Это немудрено: я рассказывал нескольким своим товарищам, что состою в дружбе с человеком, который имел возможность расплачиваться за границей билетами английского банка, платежи по которым были бы задержаны в Лондоне. Но спустя несколько минут внимания и проявленного им интереса хитрый плут опять принял вид холодный и злобный. Вероятно, я внушал ему некоторое недоверие, а мне крайне необходимо было постараться рассеять у этого негодяя справедливое опасение, которое я ему внушал. Но прошло какое то время, и я, наконец, заслужил его доверие, причем имею все основания думать, что сделал это мастерски.

Однажды вечером в трактир, где я с некоторых пор имел привычку встречаться с господином Левассером, вошел мужчина блеклой наружности, но еще сохранивший следы некоторой привлекательности. Не миновало и десяти минут с момента появления господина потасканного вида, как уже всей зале стало известно, что называется он Трелауней и что, по крайней мере в настоящее время, бумажник его плотно набит. Он уселся как раз напротив нас и с самодовольством, граничащим с бесшабашностью и наглостью, запивая свои слова добрыми порциями пунша, который, казалось, был лишь добавкой к уже выпитому в этот вечер, как бы между прочим стал хвастать, что проживает на Кондуит-стрит и куры у него денег не клюют. Чтобы подкрепить слова вещественными доказательствами, он с важностью вытащил из кармана бумажник, набитый банковскими облигациями и векселями. Несколько персон, не учтенных в моих планах, окружали наш стол, и я заметил, с каким любопытством и с каким живым интересом Левассер наблюдал и ловил на лету жадный взор мой, которым я впился в толстый бумажник нового посетителя.

Наконец, после доброго получаса бахвальства господин Трелауней расплатился и вышел из кофейни. Лишь только дверь за ним затворилась, я также встал и выскользнул, следя за незнакомцем; так же таинственно и Левассер покинул злачное заведение. На расстоянии пятидесяти метров от трактира я приостановился и с видом настоящего злодея принялся всматриваться в мрачные дверные ниши и слабо освещенные окна; потом я с опасливой осторожностью отъявленного мошенника прислушался к отдаленному шуму большого города и тронулся вперед. Зная, что Левассер следует за мной как тень, я делал вид, что не замечаю его, погруженный в свои преступные замыслы.

На углу улицы я наконец нашел господина Трелаунея, толкнул его, будто бы нечаянно, и в это мгновение ловко вытащил из его кармана бумажник. Совершив эту искусную операцию, я поспешно бросился назад, в гостиницу, в то время как господин Трелауней спокойно продолжил свой путь, не догадываясь о происшедшей у него краже. Я уже затворил было двери уединенной комнаты, в которую удалился с очевидным намерением внимательно рассмотреть содержимое похищенного бумажника, как вдруг услышал, как дверь затрещала и подается. Взглянув туда, я увидел господина Левассера.

В эту минуту лицо негодяя, вероятно, имело то самое выражение, какое должен был иметь сатана, поймавший преступника на месте преступления.

– Не беспокойтесь! – сказал он. – Это я. Только что я стал свидетелем маленького проступка, который вы совершили. Черт побери! Любезный господин Уильям, – так я представился, – какой вы ловкий парень! Но только знайте, что я одним словом могу вас отправить в ссылку!

Я выразил на лице такой страх и смущение, что Левассер захохотал.

– Впрочем, можете быть совершенно спокойны, мой любезный, – сказал он, потрепав меня по плечу, – что бы стало с миром, если бы волки стали поедать друг друга.

Вслед за этим философским замечанием он позвал звонком трактирного слугу.

– Бисквитов и хереса! – распорядился Левассер.

Когда мы остались наедине, он продолжал:

– На кой черт вам эти банковские билеты? Разве только вы спустите их сегодня или завтра, что было бы крайне неосторожно из за большого их количества, потому что сегодня же вечером господин Трелауней подаст заявление о краже в полицию, и опись номеров будет предъявлена в казначейство. Правда, вы говорили несколько дней тому назад, что знаете одного коллекционера подобных вещей.

Вопрос был не без подвоха, поэтому я не решился отвечать на него.

– Полно, полно, – подхватил Левассер, совершенно изменив манеру речи и таким тоном, который походил больше на угрозу, – поступайте как разумный человек, мой милый: вы теперь у меня в руках, и я сделаю с вами что хочу, не то вы прогуляетесь в Океанию! Будьте со мной откровенны и назовите имя вашего приятеля.

– В настоящее время его нет в Лондоне, – проговорил я дрожащим голосом.

– Да полно же! – оборвал меня Левассер. – Вы еще лгать пытаетесь! Напрасный труд, мой милый! Доверьтесь мне, будем действовать сообща и пойдем одним путем, вместо того чтобы повернуться друг к другу спинами. Я тоже имею несколько таких билетов, как ваши. Одним словом, мы понимаем друг друга, не правда ли? А по какой цене приятель ваш покупает их и как распоряжается в таком случае?

Я сделал вид, будто бы сомневаюсь, потом словно в замешательстве ответил:

– Вообще он дает четвертую часть стоимости билета и сбывает их за границей. Потом билеты предъявляются в банк владельцами bona fides[11]. В таком случае банк вынужден их оплачивать.

– А как он обходится с векселями?

– Совершенно так же.

– И какова бы ни была сумма, приятель ваш не откажется от сделки?

– Я полагаю, что он довольно богат и что его никакие суммы не испугают.

– В таком случае вы должны меня с ним познакомить.

Он произнес слово «должны» так повелительно, будто сказал – «я хочу».

– Невозможно! – вскрикнул я, притворяясь страшно испуганным. – Это невозможно! Приятель мой не ведет дел с незнакомыми лицами.

– Вы должны меня с ним познакомить, – повторил Левассер, – слышите, вы должны! А не то знаете что вас ожидает? Первому полицейскому, которого встречу на улице, я расскажу о вашем мошенничестве, совершённом сейчас на моих глазах.

Я задрожал, будто пораженный этой угрозой, и едва слышно и не очень внятно произнес имя Леви-Самюэля.

– А где живет этот Леви-Самюэль? – спросил Левассер.

– Это тайна, но я могу сообщить вам, каким образом с ним можно связаться.

Наконец, после некоторых препирательств, в результате которых я будто силой был вынужден дать свое согласие, между Левассером и мной было решено, что я на следующий день буду обедать в Уок-коттедже, куда Леви-Самюэль должен будет прийти в восьмом часу один. На мне будет лежать обязанность передать этому еврею, что банковские билеты и векселя, которые Левассер желает сбыть, достигают суммы в двенадцать тысяч фунтов стерлингов и что сверх того, если дело сладится, мне будет выдан особый билет в пятьсот фунтов стерлингов вознаграждения.

– Теперь же помните, дорогой господин Уильям, – сказал Левассер перед нашим расставанием, – помните, что вам предоставляется выбор между пятьюстами фунтами стерлингов и ссылкой! Вы слишком рассудительны и умны, чтобы отказаться от денег: вам меня ни в чем не уличить, я же, напротив, имею против вас неопровержимые доказательства. Не забывайте об этом.

На другой день, рано утром, я уже был в управлении полиции, где объяснил главному суперинтенданту весь ход дела и начертил план дома, занимаемого господином Левассером в Уок-коттедже, при этом подчеркнув, что нет возможности подойти к дому, не будучи незамеченным, и оставил его в убеждении, что мы не можем привлечь для помощи другого агента, кроме того только, который будет исполнять роль Леви-Самюэля. В самом деле, местность, на которой дом этот был выстроен, до того была открытая, что приближение к нему постороннего, даже со всеми предосторожностями, могло быть с легкостью замечено на расстоянии мили.