– Сейчас ты вернешься за столик, и тебе позвонят, – прорычал я, наклонившись к ее лицу, – Ты скажешь, что уходишь. Придумаешь на ходу. Моя машина на парковке за зданием.
– Черта с два! – зашипела она, и я снова ее тряхнул.
Тут дверь туалета хлопнула, и глаза Алисы стали похожи на два лунных диска. Они, казалось, вот–вот вылезут из орбит. Прислушавшись, я понял, что в помещение зашел ее муж.
С трудом подавив смешок, я пошевелил губами:
– Какой неловкий момент?
Она замерла, и я разжал руки. Казалось, что она даже перестала дышать. Я прижал ее локтем к стене, на этот раз не сильно, и шепнул первое, что пришло на ум:
– Или, можем рассказать ему прямо сейчас.
Ее зрачки стали расширятся. В воздухе запахло электричеством, он завибрировал надо мной и вокруг меня. Я увидел, как бьется жилка на ее шее, как она сглотнула, и моя рука сама потянулась к ее бедру. Нащупав край платья, я приподнял его и скользнул под юбку.
Мою руку обдало таким жаром, какой я еще никогда не испытывал в своей жизни. Поначалу мне даже захотелось одернуть ладонь, как будто я сунул ее в открытый огонь. Но мои пальцы продолжили движение, дотронувшись до тонкого атласа ее трусиков, который уже был влажным. В этот момент моя голова отправилась куда–то в другое измерение, начав существовать отдельно от тела.
Время остановилось. Я двинулся дальше и скользнул под нежную ткань. Мне захотелось завыть диким, пещерным криком, такой горячей и мокрой она была. Я прижался губами к ее шее и прошептал:
– Интересно, он знает, как ты кричишь во время оргазма?
Она вцепилась в меня ногтями, причиняя боль даже через одежду. Дернув головой, она выдохнула и закусила губу. Я сделал всего несколько движений, всего несколько! И она обмякла в моих руках. Прижавшись к ней губами, я почувствовал, как она дрожит всем телом, как сжимается подо мной, как искрится ее кожа, покрывается тонкой пленкой выступившего пота. Дверь хлопнула, и воцарилась тишина, нарушаемая только тяжелыми вздохами Алисы. Переведя дыхание, я убрал руку.
– Ты все поняла? – я посмотрел прямо ей в глаза, и она кивнула.
Дернув ее юбку вниз, я быстрым шагом вышел из туалета и направился к выходу. Даже не обратив внимания на Виктора с его компанией, я прошел мимо них и метнулся в сторону машины. Сев на водительское кресло, я судорожно вцепился себе в волосы.
Что, мать вашу, это было? С каких пор я стал так обращаться с женщинами? И почему именно она?
Выждав пару минут, я набрал ее номер:
– Алло, – вымолвила она убитым голосом.
– Повеселее, Алиса, – рыкнул я.
– Привет.
Уже лучше.
– Что? Сегодня? Конечно, я буду! – заверещала она, и я не выдержал, разразившись хохотом.
– Хорошая девочка. Жду.
Я бросил телефон себе за спину. Он с гулким звуком упал на дно машины.
Когда ее тонкий силуэт появился в переулке, я шумно выдохнул. Она остановилась, и свет фар отразился в ее зрачках, ярко сверкнув белым цветом. Потом она кинулась на Мерседес, и, сняв одну туфлю, принялась колотить ей по капоту. Я сдержал крик ужаса, и выскочил, хватая ее за руки.
Пока я заталкивал ее на заднее сиденье, она отчаянно отбивалась ногами. Я едва не получил другим каблуком в глаз, но, слава Богу, увернулся. Вряд ли мне пошла бы пиратская повязка, у меня итак бандитская рожа. Схватив ее за ноги, я толкнул ее глубже в салон машины и услышал отчаянное:
– Ах, ты урод!
Вне себя от злости, я прыгнул за руль и резко дал деру. Алиса продолжала орать с заднего сидения, где ее кидало из стороны в сторону, пока я выезжал на дорогу:
– Ненавижу тебя! Какая же ты тварь! Сука!
Клацнув зубами, я вцепился в руль, и, не говоря ни слова, доехал до особняка минут за десять. Меня могла остановить полиция, увидеть взбешенную Алису на заднем сидении, но мне было плевать. Во мне включился какой–то неведомый мне ранее инстинкт: «Мое!». И я полностью отдался этому инстинкту.
Когда я притормозил у дома, я выскочил из машины. Дернув ручку задней двери, я услышал щелчок автоматического замка.
– Твою мать! – взревел я, – Алиса, открой.
– Хрен тебе! – крикнула она.
– Я разобью стекло и вытащу тебя из этой машины, – я начал снимать с себя пиджак и наматывать его на руку, – Я не шучу.
Она ничего не ответила, и я окончательно потерял рассудок. Когда моя рука впечаталась в окно, я на долю секунды испугался, что могу ее поранить. В темноте было плохо видно, что происходит в машине, я на ощупь открыл дверь и схватился за первое, что мне попалось. Это была ее рука.
Вытащив Алису, я взял ее за талию, прижав ей руки и поволок в сторону дома. Слава Богу, что все разъехались на ночь, иначе точно решили бы, что я псих. Потому что только псих будет насильно тащить бабу в особняк, полный проституток и блядей. Алиса продолжала вопить и вырываться.
– Я сейчас тебе врежу, чтобы ты не двигалась хотя бы полчаса, – сказал я, подходя к крыльцу, и она замерла.
Загорелся яркий свет, и я с трудом сдержал порыв зажмуриться. Припечатав ее к двери, я принялся открывать ее ключом. Алиса снова начала вырываться, и тогда я прижал ее голову к двери, немного не рассчитав силу. Она недовольно пискнула, и я открыл дверь, внося ее впереди себя.
Первое направление, которое мне пришло на ум – ванная. Я хотел смыть с нее все это: эту одежду, в которой она была похожа на шлюху; эту косметику; этот мерзкий зловонный запах мужских духов. Я поставил ее в душевую и включил воду, не обращая внимания на то, что она ледяная. Она пронзительно завизжала, пока я стаскивал с нее пальто, и я закрыл ей рот поцелуем.
– Смой. Этот. Запах, – сказал я ей в губы, и она дернулась.
Я нащупал край ее платья и инстинктивно дернул его. Послышался треск, и я принялся рвать его двумя руками, стаскивая с нее по кусочкам. Потом, в ход пошло нижнее белье, которое тоже с легкостью поддалось, оставив на ее коже красные полоски.
Я перевел дыхание, сжимая пальцами ее ягодицы, и крепко зажмурился. Она дернула мою рубашку, пуговицы отскочили и посыпались на пол. Одной рукой я освободился от брюк, и отбросил их в сторону. Ничего не говоря, я развернул Алису к себе спиной, и резко дернулся, входя в нее одним движением. Она закричала и напряглась всем телом, но я был не в силах остановиться. Меня засасывало в эту бездну, в эти сумасшедшие отношения, которым я до сих пор не могу найти ни одного логического объяснения.
Я хотел разорвать ее голыми руками. Сорвать в нее кожу, сломать кости, вырвать сердце из ее груди. Я хотел проникнуть в нее целиком и полностью, оставить четкий отпечаток своего присутствия, отметить ее, чтобы все и каждый знали, что она моя.