Парфяне обитали на территории современного Ирака и Ирана, в тех самых местах, где возникали друг за другом древнейшие цивилизации, начиная с шумеров, — 3000 лет до P. X. Шумеры были, кстати, еще не первой из этих цивилизаций, впитавших в себя вековой, тысячелетний опыт человечества. Это не очень ясное для них Парфянское царство римляне воображали себе как Эльдорадо тех времен, военачальниками и простыми легионерами владела лихорадка конкистадоров, они жаждали, ступив на порог славы, распахнуть врата неведомого. Лишь Александру удалось пройти сквозь эту страну и вступить в Индию. Парфяне держали в своих руках ключи вселенной. Они были властелинами непознанной географии. Это они принимали медлительные и таинственные караваны, бредущие пустыней из Китая и других мест, где цвели цивилизации Азии. А еще вспомним о легендах бессчетных народов, поселившихся в лабиринте гор и долин между Средиземноморьем и Черным морем, между Каспием и Персидским заливом, о легендах, смутно теплившихся в сознании не только жителей Лагаша, Ниневии или Вавилона, но и среди тех, кого мы зовем хеттами, хурритами, обитателями царства Урарту, в памяти наследников великих царств — Ассирии, вознесшейся при Саргоне И, Мидии эпохи Навуходоносора II Великого, Персии времен Дария и Ксеркса.
Сокровища при этом подразумеваются. Потоку римлян суждено обрушиться на форпост парфянской Пустыни в Осроене, примерно в том самом месте, где нынче сходятся границы Турции, Сирии и Ирака. И еще мертвецы, за которых надлежит отомстить, армия Красса, истребленная в битве при Каррах.
На первых порах бои под началом Вентидия Басса Происходят вдалеке от сердца Парфянской империи. Это даже похоже отчасти на гражданскую войну, ибо парфянами командует Лабиен, а военные действия разворачиваются в Малой Азии и в Сирии. Решающее сражение происходит в горах Тавра под Тарсом, в сентябре. Лабиен разгромлен. Он бежит на Сицилию, выслежен, схвачен и казнен как предатель.
Парфянские полчища ушли за сирийские пустыни, сняв осаду с Тира, покинув Палестину и освободив сухопутную дорогу из Малой Азии в Египет. Средиземное море превратилось во внутреннее море Римской державы и страсти пока улеглись.
Антоний вне себя от счастья. Прорицатель Клеопатры оказался прав. Вдали от Октавиана его дела пошли успешнее. На волне общественного восторга Антоний блеснул широтой своей натуры, устроив празднества, посвященные победе Вентидия. «Антоний, — пишет Плутарх, — задавал грекам пиры и исполнял обязанности афинского гимнасиарха. Оставляя дома знаки своей высочайшей власти, он появлялся на людях в греческом плаще, в фекадах, с тростью гимнасиарха и, схватываясь с молодыми борцами, ловким приемом валил их наземь»[40]. Пока Вентидий зимовал в Тарсе, Антоний тем временем веселился в Греции, он распоряжался на Востоке по-своему.
По примеру Цезаря после победы над Фарнаком, Антоний стал, одолев парфян, возводить на престол и свергать монархов. Он не разменивался ыа мелочи и не вникал в козни малоазиатских царьков, в общем потоке дел он утвердил на троне Клеопатру, однако признал Иудею за известным нам по Евангелию Иродом Великим, который еще всплывет в нашем повествовании.
Возможно, ничего особенного в поведении Антония не было, но неожиданно появился новый оттенок. Приспособившийся к чужим нравам кутила, он как бы преображается в великого властителя, превращается в пародию на Цезаря, но главное в том, что он решительно порывает со своим римским прошлым. На уцелевших еще республиканцев это, вероятно, особого впечатления не производит, однако Октавиан цепляется за возможность дискредитировать Антония, изобразить его зачинщиком мятежей, устроителем опасных новшеств. Ему надо, чтоб подзабылись его собственные трешки.
Как раз в этот момент Октавиан разводится со своей прежней супругой Скрибонией, это происходит в тот самый день, когда она рожает ему сына. Октавиана толкает к разводу важная политическая необходимость: он намерен порвать с Секстом Помпеем и таким образом выражает свои намерения. Но скандал этим не исчерпывается. Октавиан собирается жениться на Ливии, в настоящее время жене Тиберия Клавдия Нерона, которой предстоит в скором времени родить ребенка. Отец Ливии, республиканец, покончил с собой после поражения при Филиппах, муж Ливии тоже республиканец, но реабилитированный. Хотя Ливия уже на сносях, ее муж активно участвует в связанных с заключением брака переговорах, появляется на свадьбе и, кроме того, наделяет свою экс-супругу приданым, словно она ему не жена, а дочь.
Когда ребенок появляется на свет, Октавиан препровождает его с поздравлениями к предыдущему мужу. К такой свободе отношений еще не привыкли, и сторонники нравственности встревожены. Дион Кассий сообщает, что статуя божественной Добродетели рухнула с пьедестала, зарывшись головой в землю — вероятно, чтоб спрятать лицо. Когда в Остию прибыла процессия очистить статую от скверны, все увидели, как ожившая статуя бросилась в море. Что по этому поводу думал Антоний, нам неизвестно. Впрочем, ему было трудно играть роль блюстителя морали, и если он на что-то досадовал в начале 38 года, то лишь на одно: Октавиану удалось овладеть Сардинией и подчинить себе те войска, которые оставил там Секст Помпей. Секст воззвал к Антонию, сетуя, что мирный договор нарушен, и приступил к блокаде Рима.
Как раз в этот момент Антоний намеревался соединить свои силы с армией Вентидия Басса и, приняв на себя командование, начать новую кампанию против парфян, однако вынужден был вернуться в Италию. Но Октавиан, направив ему выдержанное в резких тонах послание, от свидания уклонился.
Можно себе представить, как эти новости были восприняты при дворе Клеопатры. Однако Антоний покинул вскоре Италию, чтобы возобновить военные действия против парфян. 38 год начинался для Клеопатры удачнее, чем какой-либо другой с момента отъезда Антония из Александрии. Его отношения с Октавианом становились все хуже и хуже, к тому же им все более владела мысль о войне с парфянами.
Надежда Клеопатры растет.
Глава VIII
Разрыв с Октавией
Но вторая парфянская кампания состоялась тоже без Антония. Вступив в бой с парфянами в северной части Сирии, Вентидий Басс полностью их разгромил. Битва переросла в побоище. Среди убитых был Паркор, сын парфянского царя. Рим отомстил за страшное поражение пятнадцатилетней давности, завершившееся гибелью Красса.
Вентидий осадил Самосату — город, расположенный примерно в том самом месте, где Евфрат пересекает нынешнюю турецко-сирийскую границу. Самосата была тогда столицей Коммагены, небольшого царства, правитель которого состоял в союзе с парфянами. Несмотря на то что войска Антония соединились теперь с армией Вентидия, осада длилась до середины лета. В сентябре Антоний направился в Палестину, чтоб посадить в Иудее на трон Ирода, и осадил Иерусалим.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});