Я равнодушным жестом протянул руку назад, даже не обернувшись, и через секунду Саша вложил в раскрытую ладонь увесистый кастет. Нам не нужны слова, чтобы понимать друг друга. Мы монстры в человеческой плоти. Словно голодные звери, мечтаем сожрать каждого, кто посмеет встать на нашем пути. Это не охота, эта жажда крови, наживы, смерти. Мы слишком голодны и безумны, чтобы без посторонних глаз, играть роли, отведённые нам человеческой плотью. Она ограничивала, она делала уязвимыми, но мы всегда знали, что у нас есть две стороны и каждая из них по-своему опасна.
— Как оказалось, в тот день были не только ваши, — я надел кастет, сжал и расжал пальцы, — но и клан Деверго. Вы пришли за мной, а они за другой целью. Как удачно все совпало. Крысы и падальщики, прям загляденье. Так и хотелось всех вас пустить в расход, и все же, я сдержался. Потому даю тебе ещё один шанс, удовлетворить наше с коллегой любопытство.
— Сдохни, проклятый, — хрипит мужчина.
— Повторю вопрос, в последние раз, — магия в руке усилилась, камни кастета вспыхнули, поглощая мою силу. — Кому потребовалась Вергилия Ольхонская и зачем?
— Пошёл ты к дьяволу, — ещё один плевок был послан в сторону меня и растёкся алым пятном, на белой ткани. — Лучше сдохну, чем буду с вами говорить!
— Это ты всегда успеешь, — я повёл плечом, свежая травма ныла и тянула.
— Какого хрена ваш Господин послал вас убить одного из двенадцати глав российской мафии? — Саша срывается с места и резко вдавливает кулак в подреберье. — Помнится мне, по нашим законам это чревато смертью всего клана. А столь мелкие крысы, не рискнули бы связываться с двумя герцогами сразу. Твой глава не идиот, так что я внимательно слушаю, какого хрена тут творится. Почему мои люди должны отстреливать жалких полудурков, вроде вас!
— Считаю до десяти, — я сделал шаг назад и театрально развёл руками. — Раз, два. Поздно…
И на последнем слове я со всей силой врезал идиоту по печени, направляя силу сжатой в кастете магии прямо в цель. Урод захрипел, задёргался, ноги оторвались от земли и суставы в руках захрустели мелодичным треском, ломающихся костей. Мужчина закричал так, словно его в чан с серной кислотой опустили, но я на это лишь усмехнулся, надо будет, опустим. Подавившись всхлипом от очередного точного удара в солнечное сплетение, он выплюнул сгусток крови и обмяк в оковах. Сиплый выдох и стон отчаяния и боли.
Саша поднес кулак к лицу, рассматривая сбитые костяшки, убеждаясь, что не зря приобрёл артефакт ускоренной регенерации, ведь в отличие от меня, Готьер предпочитал работать собственными руками, чувствовать, как жертва умирает. Красивый, до неприличия стон боли срывается с чужих уст, и растекается по сердцу умиротворением. Я на мгновение прикрыл глаза. У меня просто рвало крышу от осознания, что эти выродки посмели нарушить устав. Что они напали не только на меня, но и на принцессу. Она ни в коем случае не должна была пострадать. От этого в ушах звенело, я в припадке ярости со всей силы вбил в челюсть, ломая её с протяжным хрустом.
Волна ностальгии и кайфа накрывает с головой, так давно я не чувствовал себя свободным. Приятный звук ломающихся костей растекался по коже бальзамом. На пол упал выбитый клык, и я лишь заржал, наблюдая за тем, как жертва трепещет. Его тело дрожало от боли. Сопливые вопли и хрипящие звуки агонии. Но ещё слишком рано прекращать игру. Он ещё не раскололся. Он всё ещё не ответил на вопрос. Кто посмел тронуть принцессу, мою богиню, мою женщину! А я только почувствовал азарт, гонимый страхом на неё. Оно там… Внутри… Где голодный зверь, требует немедленно сожрать его и утопить в крови. За всё… За каждый локон и слезинку. За неё…
Кровь, стекающая по лицу жертвы, заводила, она распаляла и давала преимущество. В этот момент, я осознавал, что безграничные возможности взрастили во мне монстра. Но это было к лучшему, невозможно оставаться нормальным человеком, когда весь твой мир крутился между желанием защитить свой дом и настоятельными советами других, не лезть под горячую руку. Постоянно держать все в себе и быть идеалом. Проводником, на которого будут ориентироваться другие — подобное бесило и выводило из себя.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Мафия не прощала ошибок, она не позволяла предавать, она была беспощадна в своей прямолинейности. Но в то же время, именно из неё вырастали самые прекрасные, искренние и всепоглощающие чувства. Распускавшиеся подобно сладким бутонам яблоневого цвета, окутывавшие все пространство дурманом и горечью. Как раз по причине того, что она контролировала всё, других исходов не было. Закон непреклонен, по крайней мере в преступной среде. Преступив его единожды, ты должен был заплатить за это равнозначную цену.
Они посмели тронуть нашу принцессу, выставить главный клан России, как каких-то малолетних щенков, которыми мог помыкать кто угодно. Нам и так пришлось не просто. Мы с Сашей едва держались, жили на голом упрямстве, энергетиках и подсказах отцов. Прогрызали свой путь в глубины ада и при этом на публику играли отведённые нам роли. мелочные и алчные, мы твари из самых глубин бездны и этот сосунок посмел тронуть нашу душу? Единственный светлый лучик в царстве тьмы.
Мне было плевать на себя, на Готьера, но не на неё… Вергилия была камнем преткновения, отдушиной, в которой мы находили покой. Рядом с ней пропадала вся агрессия и желание убивать. Вот только Ольхонская-старшая ничем не отличалась от наших отцов. Такая же жестокая, расчётливая, кровожадная мразь, способная ради страны пойти на любые низости. Мы понимали её, принимали и ценили, дороже матерей. Она показала нам мир полный красок боли и отчаяния. Методы, которыми отцы даже не думали пользоваться, она преподносила ярко и красочно.
Она играла, интриговала и сводила с ума своих жертв. Прекрасная роза с ядовитыми шипами, которая не боялась запачкать руки в крови. Достойна третья для наших отцов. Но её дочь, наша драгоценная принцесса была не такой. Милой, прекрасной и невинной. Я едва не свернул Саше челюсть, когда понял, что тот её пометил, и сам едва не остался без зубов, когда Готьер узнал, что моя метка на её коже тоже есть. Наверное, мы бы убили друг друга, если бы леди Франческа не сказала бы, что это нормально.
Что мы обязательно примем того, от кого родит наше прекрасное сокровище, смиримся и будем жить дальше. Что сила и способность триумвирата важнее, чем необузданное желание обладать своей доминантой. Парадокс, чёртова насмешка судьбы. Два великих герцога не могли и шагу ступить, если о том прикажет одна маркиза. Слабость, о которой никто и никогда не должен был узнать. В особенности само наше проклятое наваждение с глазами цвета грозового шторма, в которых отражались все краски мира.
Вот только судьба решила посмеяться над нами и принесла ей все на блюдечке. Открыла тайны, которые мы так ловко прятали, дурманили ей голову и не позволяли опуститься в скверну. Как она нас не различала в постели, до сих пор оставалось для меня загадкой, ведь мы совершенно разные. Пусть оба звери, но даже с ней, оставаться спокойным не получалось. А она не видела… Совершенно не замечала, что рядом с её хрупкой фигуркой, под одной личиной ходили двое. Она нужна каждому, как воздух, но раньше мы могли держать её на расстояние, а теперь все это обрушилось, подобно воздушному замку из песка, построенному на самом краю прилива.
Смешно, больно, правильно, я не хотел срываться на мужике. Но его поведение выходило за рамки нормального. Они посмели совершить смертный грех и теперь обязаны за него расплатиться. Когда убили мать, отец, не задумываясь вырезал всю семью посмевшую открыть пасть на род Трупниковых. Мы же пока были милосердны, не прибегали к подобным методам. Нас интересовало только одно: личность того урода, который посмел направить свою грязные руки к нашему сокровищу. И лучше бы этому идиоту поскорее понять, что с нами надо сотрудничать, на вопросы давать исчерпывающие ответы и не выказывать неуважения. Ожидание не безгранично, а время не растягивалось, подобно резине. У всего была цена.