— не умрет, мы навсегда останемся теми же плененными мужчинами, какими были большую часть нашей жизни. Мы навсегда останемся в плену нашего прошлого. Без его смерти мы не сможем двигаться дальше.
Я обратился к Валентину:
— У нас есть четыре недели, чтобы натренировать тебя.
Затем к Заалу:
— Нам тоже надо вспомнить тренировки. Попросим Виктора подготовить нас. У нас нет другого выбора, кроме как вернуться живыми к нашим женщинам. Для этого мы обязаны победить каждого бойца, который встанет на нашем пути. Это единственный путь, которым мы может идти — идти к победе.
Заал протянул руку, и я пожал ее. Валентин сделал то же самое. Мы посмотрели друг на друга, и нас накрыла волна возбуждения. Через четыре недели и четыре дня я снова стану Рейзом (raze — разрушать до основания).
Я скучал по тому времени, когда я был Рейзом. Скучал и жаждал крови, которую мне предстояло пролить. За две недели я смогу снова стать чемпионом ГУЛАГа; затем я бы навсегда оставил это в прошлом.
Развернувшись, я покинул клетку, мой отец преградил мне дорогу. Кирилл следовал за ним с выражением серьезной озабоченности на лице. Но важнее для меня был мой папа, которому я и уделил все свое внимание. Грустное, но упрямое выражение его лица было трудно игнорировать.
— Я этого не допущу, — сказал он и покачал головой. — Твоя мать и Киса не хотят этого, Лука. О чем ты только, черт возьми, думаешь?
Опустив свой взгляд на пол, я оглянулся назад и ответил:
— Сколько еще детей находится в ГУЛАГах? Скольких похищают из детских домов или с улиц, заставляя сражаться?
Я взял руку отца и продолжил:
— Сколько отцов ищут своих пропавших детей? Не имея никакого понятия, даже не подозревая, что те могут быть под контролем какого-нибудь долбанного психопата, у которого есть мания быть Цезарем из Древнего Рима? — мой отец побледнел. — Это не конец, папа. Несмотря на то, что я вернулся сюда, в Нью-Йорк к тебе, Кириллу, маме, Талии и Кисе, я никогда полностью не был с вами.
Я искал способ заставить его понять. Перед моим мысленным взором возникло лицо Кисы. Я представил свою руку на ее животе, который пробил дыру в моем сердце, когда наш малыш пошевелился. Прогоняя комок в горле, я сказал:
— Киса скоро должна родить нашего малыша. Я, у которого не законченное прошлое, не смогу жить в мире со своим ребенком. Чтобы быть отцом, которым я хочу быть, отцом, таким же, как и ты, мне нужно закончить то, что было начато давно. Империя Арзиани должна пасть. И я должен быть тем, кто это сделает.
На этот раз я перевел взгляд на Кирилла.
— Чтобы быть Паханом нашей Братвы, я должен избавиться от всей боли, которую все еще ношу с собой. Арзиани — это корень всего этого зла. Он змея. И я собираюсь оторвать ему его чертовую голову.
— Лука, — прохрипел мой отец, положив руку мне на затылок. Он прижался ко мне своим лбом. — Я горжусь тобой, сын. Но не смогу быть спокойным до тех пор, пока ты не уложишь на лопатки того ублюдка и не вернешься домой целым и невредимым. На этот раз навсегда.
— Спасибо, — прошептал я в ответ.
Подняв голову, я встретил его встревоженный взгляд и ответил:
— Я Рейз. Чемпион. Я не проигрываю.
В этот момент я подумал о своей красавице-жене и нашем ребенке. Подумал о Заале и Талии, о Валентине и Зое, и знал, что не подведу. Они моя семья. И мы все выжили. Мы и должны были, потому что другого выбора у нас не было.
Кирилл обошел моего отца и поцеловал меня в голову. Он ничего не сказал, но мне и не нужны были слова, чтобы рассмотреть гордость в его взгляде. Кирилл был Паханом на протяжении десятилетий. Он знал, что лидерам иногда приходится жертвовать собой ради большего блага. А убийство Арзиани — это и есть большее благо.
У меня было четыре недели, чтобы вспомнить и принять жестокого убийцу, которого я загнал в самую темную часть моей души.
Пока я ехал домой, то разминал кисти рук, разглядывая пальцы, которые скоро снова встретятся с кастетом, оснащенным лезвиями, с которыми они так хорошо знакомы.
И с каждой милей, приближавшей меня к дому, тату-номер на моей груди горел все жарче и жарче. 818-ый вырывался наружу, отодвигая Луку Толстого на второй план.
Временно, но мне стоит придержать монстра внутри себя.
Я скоро позволю ему выйти на свет.
Затем я доберусь до Кровавой Ямы и устрою там ад.
В самый последний раз.
Прежде чем отпущу. Навсегда.
Глава 9
901
Две недели спустя…
Я стоял в центре своей камеры, ожидая вызова. Сегодня вечером состоятся первые бои, которые Господин организовал для своих инвесторов. Две недели назад он сказал мне, что эти поединки важны для того, чтобы обеспечить зрителей деньгами. Он объяснил, что инвесторы будут делать ставки на бойцов, а некоторые, более крупные боссы, даже выставлять своих чемпионов.
И он недвусмысленно намекнул мне, что торопиться со своими противниками не стоит. Нужно поиграть со своей добычей. Повиноваться каждой команде Господина. Он даже предложил мне взятку: если я сделаю так, так он приказал, то он будет продолжать присылать ко мне 152-ую каждую ночь.
Именно поэтому я намеревался убить своего противника ровно за три секунды.
У меня внутри все сжималось, когда я думал о прошедших двух неделях. И я не мог не задуматься, какими станут мои ночи после сегодняшнего вечера. Ее не должно быть рядом. Это было все, что мне нужно. Хотя я уже начал думать, что это было не то, чего я хотел.
С той ночи, две недели назад, когда она умоляла меня позволить ей умереть и когда она заговорила со мной по-русски после того, как я назвал ее шлюхой, мы почти не разговаривали. В ту ночь я позволил себе подпустить ее близко к себе. Я расспросил ее о многом. Слушал ее слишком долго.
Так много чувствовал.
Я зажмурился, пытаясь прогнать воспоминания о том, как она просила позвать охранника, чтобы тот трахнул ее вместо меня; о том, как сильно меня это разозлило. Омерзительная сцена с ней, лежащей под Призраком. Что-то внутри меня сломалось, когда она молила меня об этом.
Она не была шлюхой. Я