— Нет. Они уже далеко от меня.
И добавила:
— Я обещала позволить себя убить, если их отпустят. Из-за меня могли пострадать они.
Почему-то это больно укололо его. Он тихо сказал:
— Ясно. Но, думаю, 'Я не позволю тебя убить.
И добавил:
— Если они уже далеко, тем лучше. Но, я мог бы не позволить убить и их.
— А я не смогла. И сейчас, наверное, их все-таки попытаются убить.
— Не попытаются, пока ты не знаешь о том, что им угрожают. И не убьют, если ты скажешь мне, где они живут.
— Ты что-то сможешь сделать? После того, как разрушил полгорода, освобождая преступницу?
— Я могу сделать очень многое в любое время.
— Я скажу тебе, где они живут.
И сказала.
Он осторожно снял ее с Грома:
— Не возвращайся в город.
— Не вернусь, — безразлично ответила девушка, чье безразличие было ему, по каким-то неведомым причинам, уже небезразлично.
Да что с ней такое, — думал рыцарь, смотря на Эрту, которая не двигалась с места, изучающе разглядывая Грома, — почему она такая неживая, ведь она могла быть совсем другой. Как тогда, в лесу, иногда. Где ему было одновременно и плохо, и хорошо с ней. И когда он думал об этом, до приезда в этот город, ему казалось, что в тот момент ей тоже было плохо. И ее поведение уже не казалось ему циничным распутством, как тогда. Она не собиралась пользоваться им, она пыталась им себя защитить от чего-то плохого. И если уж от этого чего-то пытается защищаться девушка, убивающая вооруженных мужчин, то это должно быть что-то действительно очень плохое. Он подумал, что возможно, эта догадка вызывает его привязанность к Эрте. Она искала его защиты, но он истолковал это как заурядный мужик. А заурядным он себя считать не привык. И поэтому сейчас пытается компенсировать ей то, в чем он отказал ей, не поняв ее затаенный мотив. Почему-то он вспомнил вкус кроликов, приготовленых и оставленных ему ею. И от этого в нем возникло чувство, убедившее его в том, что он прав. Его влечет к этой девушке, потому что он чувствует вину перед ней, несмотря на то, что по сути был невиновен. Но, быть ему виноватым или не быть, решал только он. И сейчас он решил, что должен о ней позаботиться. Хотя бы потому, что она позаботилась о нем, уходя. Тут он вспомнил, что она забыла там нож, который он теперь всегда носил с собой.
Он вынул его и протянул ей:
— Твой нож. Ты его забыла.
Эрта подняла на него глаза и четко сказала:
— Нет. Он твой.
— Я не забыла, я оставила его тебе, — сочла нужным прокомментировать она.
— Зачем?
— Подарок. Мне так захотелось.
— Странные у тебя подарки.
— Я вообще странная, — объяснила свой поступок девушка.
— Это точно, — согласился он, и спросил:
— Куда ты пойдешь?
— Еще не знаю.
Он медлил уезжать. Он чувствовал, что сказано не все. Ни им, ни ею.
— Почему?.. — вдруг, тихо спросила она, — оборвавшись на паузу, как будто не могла решить нужен ли ей его ответ, продолжать свой вопрос или нет.
— Что почему? — не оставляя ей времени передумать, спросил Ульрих.
— Почему ты не позволишь меня убить?
— Еще не знаю, — ответил рыцарь, пытаясь определить, солгал он или нет.
Она не возражала такому объяснению. И они опять замолчали. И опять ее голос нарушил тишину:
— Прости меня.
— За что?
— За лес.
— Это было давно. Тебе было плохо.
— Да.
— А теперь?
— Теперь не плохо.
И тут он решился:
— Знаешь, наверное, я тебя все-таки не прощу. Пока ты не ответишь на мои вопросы.
— Задавай. — согласилась она
— Кто ты?
— Эрта, убийца.
— Это я уже понял. Откуда ты, из какой страны?
— Ты не понял. Убийца это не определение в моем мире. Это профессия. И профессия
достойная. Мы защищаем людей.
— Каких людей?
— Любых. Хороших.
— Вот как. Ты рыцарь, значит?
— Вроде того.
— Я тоже.
— Я знаю.
— Значит знаешь, что я должен тебя защищать. Потому что ты человек. Хороший.
— Это ответ на твое «почему», — уточнил он.
— Ты думаешь, я хороший человек? — заинтересовалась она.
— Думаю, да.
— Почему ты так думаешь? Ты меня не знаешь.
— Потому что ты хотела умереть. Защищая хороших людей.
— И как ты будешь меня защищать?
— Для начала, я могу предложить тебе место, где ты можешь жить.
— Я не уверена, что мне надо жить.
— Это еще почему? — опешил Ульрих, чувствуя в себе предательские нотки разочарования.
— Почему ты хочешь умереть? — потребовал он ответ.
— Я не хочу умереть, — категорично возразила девушка, и повторила — Я не уверена, что мне надо жить.
— Это как? — непонимающе продолжал добиваться мужчина. Теперь его мучило любопытство. На такой вопрос он бы не смог дать ответ.
— Потому что, это не мой мир. У меня нет цели в этом мире. В моем мире я была рождена для определенной цели, которая составляла смысл моей жизни. И я занималась этим всю жизнь. Теперь я в чужом мире. В котором мне не было места. И не должно быть.
— У рыцаря всегда есть собственные цели и смысл. Разве ты не рыцарь?
— Нет. Рыцарь защищает свой мир. У меня его нет.
— Рыцарь защищает хороших людей. Неважно в каком мире. — жестко возразил он ей. И спросил:
— А что случилось с твоим миром? Твою страну захватили? Где она? Как она называется?
— Ее не захватывали. Ее уничтожали. Это далеко. Очень. Название я не смогу перевести. Я покинула ее в самый отчаянный момент
— Поэтому ты покинула ее? — спросил он тихо и тепло.
— Я покинула ее не по своей воле.
— Ты хочешь вернуться?
— Это невозможно.
— Ты уверена? В мире мало чего невозможного, — самоуверенно добавил он.
— Это — невозможно. — уверенно повторила она.
Солнце садилось. Ему больше не хотелось задавать ей вопросы о ее прошлой жизни. Не потому что ему не хотелось знать ответы, а потому что он видел, что ей не хотелось об этом говорить. И он спросил другое:
— Ты ведьма?
— А как ты думаешь?
— Ты странная.
— Я не ведьма, я убийца.
— Хорошо. Тогда я отвезу тебя к своему отцу.
— Зачем?
— Ну ведь у тебя нет другого дома.
— И ты хочешь, чтобы я жила в твоем доме?
— Почему бы и нет.
— И ты не боишься за свою семью?
— А чего мне бояться, если с ним будет жить рыцарь, который защищает хороших людей?
— И ты мне веришь?
— Я в тебя верю. — убежденно ответил Ульрих.
Эрта посмотрела на него так, как будто он был ее родным человеком. Улыбнулась, и спросила:
— Мне надо будет его защищать?