Пробовал разные телефоны из адресной книги, но нашёл меня через совершенно левого мужика, с которым я познакомилась этим летом в Анапе, на почве того, что это город нашего детства. Его детство, правда, было намного раньше моего. Запись «в 50-х те же лагеря, знает Менделя» заинтриговала Руслана, он позвонил по московскому телефону и заполучил номер моего мобильника.:-(Лагеря имелись в виду пионерские, а Мендель — это Минделевич, главный редактор газеты «Вольный ветер».)
Я тут же предложила поменять PV на Palm, чему новый знакомый не очень-то обрадовался: он в компах шарит и понимает, какой это подарочек. Но зато не голая машина, а в полном комплекте: с софтом, крэдлом и инструкцией на русском. За этим я срочно сгоняла к папе в Люблино.
В тот же вечер мы встретились у журфака Универа, там Русланова жена сдавала зачёт. По разговору я поняла, что общаюсь с интеллигентным человеком, не с «братком». Но на всякий случай все возможные ценности оставила на вписке, а также слила бабло в банк: у меня как раз на кармане двести тонн рублей было.;- (Так я воссоединилась со своей любимой машинкой. Глупенькой, но безотказной. Все мои данные оказались совершенно нетронутыми!!! Ну, и подарила поклоннику литературного таланта книжки, как водится. Уж какие есть.)
Диск с софтом и переходной шнур у меня сохранились. Руки не дошли выкинуть.
Сабж этого письма, так сказать, навеян одним из его адресатов. Думаю, он поймёт[19].
История имела некоторый резонанс. Тот самый экс, который любезно нашёл мне в интернете глючный палм, и письма которому столь очаровали Руслана, ответил:
«Кстати, тот Палм, с которым мы в Сибирь ездили, у меня спёрли карманники в Симферополе у вокзала при посадке в маршрутку.:-( Красиво работают — мне понравилось. Думал даже позже вернуться на то же место — понаблюдать за ними — похоже, у них там гнездо. Но не получилось.»)
Имелось у истории и продолжение.
Примерно через год после воссоединения с любимой машинкой я раскокала ей экран. Потому что крышечка, в отличие от данных, в процессе кражи-перепродажи была утеряна. Глубина повреждения со временем возрастала: сначала при нажатии на экран отображались не те буквы, потом промахов становилось всё больше, и в конце концов один угол экрана полностью потерял чувствительность. После замены батареек машинка требует калибровки экрана, а она стала невозможной.
Часть новых данных, как уж водится, нигде больше сохранена не была. Бомжевала я в то время, а специально ставить софт на чужие компы с целью синхронизации — запарно. Я погрустила, засунула любимую машинку в дальний ящик, а никакой замены ей не нашла. Потому что не производят больше простых наладонников. Совсем. Навязывают потребителям кучу ненужных функций, чтобы разводить на бабло.
Прошло пять лет. Муж Юра, большой специалист по компьютерной технике, взялся попробовать восстановить данные. В качестве подарка на 8 марта. Батарейки к тому времени давно сели в ноль и были выкинуты во избежание протекания. Порывшись в интернете, Юра нашёл, что флэш-память в моей штучке есть. Выковырял то, что могло быть её носителем, и передал ещё более крутым спецам на АвтоВАЗе, где он в своё время работал сисадмином. И что-то там они колдуют, колдуют… Когда я спрашивала, есть ли результаты, Юра загружал меня специальной терминологией. В декабре сообщил, что уже ведёт целый журнал добычи информации из несчастного наладонника — и зачем-то прислал этот журнал мне на почту. В общем, как это часто бывает у инфантильных эгоцентристов, он подарил мне на 8 марта игрушку для себя.
«А мне на день рожденья муж подарил удочки»…
октябрь 2004 (сама история)
декабрь 2010 (продолжение)
СКВОТ[20] В НОВОСТРОЙКЕ
Егор Пагирев, координатор АВП, жил с мамой в пятиэтажной панельной «хрущобе» на улице Ивана Сусанина. Егор, как фанат Костромы, этим очень гордился. Потом он женился, и стало в двухкомнатной квартирке жить трое, не считая котов и кошек. Их никто не считал, их было просто много. Егор и молодая жена Лена любили тусовки и вписки, но жилищные условия ограничивали их гостеприимство.
Пришел «хрущобе» срок идти под снос. Семью расселили: супругам и матери дали по «однушке» в соседних домах (мечта большинства молодых семей!) на улице Весенней. Тоже красиво, и недалеко от старого дома. Было это в конце ноября 2003 года.
А старый дом остался пока стоять. Тут в нём стали заводиться бомжующие личности. Сергей Житомирский (по прописке — харьковский, а по фамилии — Житомирский) мгновенно появился с постоянным спутником — одноклассником Стасиком. Два года собиравшийся, но так и не улетевший в Южную Америку Грил с многочисленной промальпинистской снарягой. Высокооплачиваемый психолог-консультант Вадим Назаренко на радостях, что не надо снимать жильё. Самоходная женщина Нотка… В этих ободранных стенах происходили знаменательные пьянки: наши бомжи приглашали других бомжей (не менее интеллигентных, с высшим образованием, с ноутбуками и мобильными телефонами). Побывал там и знаменитый пешеход Владимир Несин.
Однажды вечером в дверь стали ломиться менты по наводке рабочих, постепенно разрушавших дом. Открыл им Вадим и притворился Егором Пагиревым. Памятуя, что лучший вид защиты — нападение, он стал на ментов наезжать, не пуская их дальше порога:
— Вы что себе позволяете?! Это наша квартира, мы пока в ней живём, вы не имеете права вторгаться в частное жилище без ордера! Напугали мою жену, а она беременна, что если она теперь урода родит?!
Менты застеснялись и ретировались, бормоча что-то о том, что пора бы уже перестать здесь жить. Очень пригодились профессиональные навыки, ибо ни беременной, ни вовсе никакой жены внутри не было, а была куча бомжей…
На всякий случай, уходя на работу, сквоттеры забирали с собой ценные вещи. И правильно: вскоре все двери оказались выбитыми. В тот же день в доме отключили электроэнергию. Потом в выбитые двери стали заходить некие люди, рабочие и не только, и снимать старую сантехнику. Заглушек никаких они, конечно, не ставили, и из многих квартир стала хлестать вода, горячая и холодная. На лестничных пролётах живописной разноцветной бахромой наросли сосульки, а в прихожей пагиревской квартиры вспучился паркет, образовав горб высотой полметра, увенчанный цветной наледью. В подъездах стояла нестерпимая вонь от разлагающихся в горячей воде останков цивилизации. На этой стадии деградации в доме оставался единственный жилец — Житомирский, остальные исчезли вместе с электричеством. От горя у Сергея открылся поэтический дар. Посреди разрухи он кропал вирши на верном ноутбуке по принципу «что вижу, о том пою» и посылал их приятелям по электронной почте.