- Бегите в лес, - вполголоса сказал ему де Пейн. - Я попробую задержать их.
В то же мгновение, быстро нагнувшись, он схватил горсть песка и бросил его в лицо ближнего к нему ассасина, а сам метнулся к другому, полоснув того кривым ножом по открытой шее. Но и раненный фидаин ударил его кинжалом в плечо, пробив мягкую плоть насквозь. Третий фидаин, оказавшийся за спиной де Пейна, готовился вонзить свой кинжал под правую лопатку рыцаря, когда сам получил удар в бок от короля. За секунду вся площадь и люди окрасились кровью: она брызнула из перерезанной артерии ассасина, лилась из плеча де Пейна и раны задетого Людовиком врага.
- Ко мне маршалы Франции! - громовым голосом закричал король, отступая перед бросившимся на него раненным фидаином, который споткнулся о подставленную ногу де Пейна и распростерся ниц. Едва успев обернуться, Гуго свободной рукой перехватил кисть с кинжалом первого ассасина, протеревшего наконец-то глаза. Свой кривой серпообразный нож он вонзил ему в живот, вытащив его обратно с разворотом. А лежащий возле него второй ассасин, из горла которого хлестала кровь, приподнявшись, воткнул свой кинжал в бедро де Пейна.
- Да что ж ты никак не подохнешь! - выкрикнул де Пейн, оттолкнув повисшего на нем противника со вспоротым животом. Он нагнулся к умирающему и добил его ударом в сердце.
- Берегитесь! - услышал он крик короля и еле успел уклониться влево; но все равно кинжал третьего, поднявшегося ассасина задел его со спины подмышкой. Гуго де Пейн, не оборачиваясь, наугад ударил своим кривым ножом и почувствовал, что попал во что-то мягкое. Развернувшись, Гуго увидел, что фидаин держится за грудь, а лицо его мертвеет. И вновь боль пронзила его ногу, на этот раз голень. Казалось мертвый уже ассасин, снова приподнялся и ударил его кинжалом. Гуго де Пейн еще раз вонзил ему в сердце нож и отступил назад, держа в поле зрения всех трех фидаинов, один из которых, со вспоротым животом, раскачиваясь, поднялся на ноги, другой стоял на коленях, держась за грудь, а третий лежал, раскинув руки и ноги.
- Это не люди - их невозможно убить! - крикнул де Пейн. Из всех трех ран у него текла кровь, но он пока не чувствовал ни боли, ни слабости. Вставший ассасин двинулся на него, зажав в руке кинжал. Его кишки и внутренности, вывалившись, волочились по земле, и он, наступив на них, упал прямо к ногам де Пейна. Некоторое время спустя, стоявший на коленях ассасин, издал хрип и медленно завалился на бок.
- Кажется, они мертвы, - произнес король, сделав несколько шагов вперед.
- Не приближайтесь к ним! - предупредил де Пейн. - Они имеют привычку оживать!
Но на этот раз больше никакого воскрешения не произошло. Примчавшиеся на крики первый маршал и воины застали на месте поединка бледного, но невредимого короля, израненного, державшегося за дерево Гуго де Пейна, не выпускавшего из руки свой кривой нож, и трех мертвецов, опознать которых впоследствии никто не смог. Ужасное место боя было столь обильно залито кровью, что казалось, здесь резали свиней. Вскоре прибыл и второй маршал со своими солдатами, который также был потрясен картиной увиденного. Прежде всего остановили кровь, текущую из ран де Пейна. Ему помогли осторожно взобраться на коня. Потом король, Гуго де Пейн и бережно поддерживающие его с обеих сторон два маршала отправились назад, в замок.
2
Потеряв много крови, Гуго де Пейн три дня пролежал в постели. Лучшие лекари Труа, осмотрев его раны, признали их серьезными, но не угрожающими жизни рыцаря. Для восстановления сил требовался только покой. Почти непрерывно у постели больного находились оруженосец Раймонд Плантар или Бизоль де Сент-Омер, который каялся и не мог простить себе, что не отправился в то роковое утро вслед за королем и Гуго. Вместе с Роже де Мондидье он обшарил всю кипарисовую рощу, в надежде обнаружить какие-нибудь следы преступления или наткнуться на подозрительных лиц, которых можно было бы проткнуть мечом, но все усилия оказались тщетны. Из рощи бежали даже дровосеки, прослышавшие о покушении на короля. Тела трех ассасинов, подвесив за ноги на воротах в Труа, бросили затем в сточную канаву. В главном соборе города была отслужена месса по поводу счастливого избавления Богородицей Людовика IV и во славу защитившего его рыцаря - Гуго де Пейна.
Сам король тем же днем навестил раненого, пожаловав ему со своей руки королевский перстень и назначив значительное ежегодное денежное пособие. Людовик предложил также перебраться в Париж и занять должность одного из маршалов Франции.
- Благодарю, ваше величество, но зов судьбы влечет меня в Иерусалим, отказался Гуго де Пейн. Лицо его было едва ли не бледнее подушек, на которых он лежал, а пережитая смертельная опасность наложила еще одну горькую складку в уголках сжатых губ.
- И все же подумайте, - произнес король. - При моем дворе вы можете достичь самых больших высот.
- Чем выше взлет, тем сильнее падение, - улыбнулся де Пейн. - Напали бы на нас убийцы, если бы мы были странствующими жонглерами?
- Тогда нас подстерегали бы иные напасти. Например, ревнивые мужья с крепкими дубинками в руках. И что лучше?
Людовик, побыв еще немного, ушел, а утром следующего дня, вместе со всеми придворными, покинул Труа, небезосновательно полагая, что воздух Шампани вреден для его здоровья. Поток же рыцарей к постели раненого Гуго де Пейна не прекращался, и Бизоль недовольно ворчал при виде очередного посетителя. Исключение он делал только для своих соратников, готовящихся к походу в Иерусалим - Роже де Мондидье, Людвигу фон Зегенгейму и маркизу де Сетина. Решено было всем вместе в конце апреля собраться в замке Маэн, вотчине Гуго де Пейна, и уже оттуда двинуться в поход. Чтобы собрать все необходимое в дорогу и оставить соответствующие распоряжения домашним, маркиз де Сетина тотчас же отправился на свои земли за Пиринеями - в Сантьяго-де-Компостелла, а граф Людвиг фон Зегенгейм выехал на родину, в поместье, находящееся на границе Германии и Венгерского королевства. Роже де Мондидье решил принять приглашение Бизоля, и оставшиеся до похода дни провести в замке Сент-Омер, вблизи милой его сердцу Жанетты де Ксентрай.
- Чувствую, близится время, когда мы станем с тобой родственниками! дружески хлопнул его по плечу Бизоль. - И ты наконец-то откроешь нам тайну своего глаза!
- Я поведаю ее только своей будущей жене, - весело отозвался Роже. Если, конечно, твоя свояченица согласится выйти за вечно странствующего рыцаря.
- Она тебя быстро прикрутит к домашнему креслу. Уж я-то знаю характер сестриц-баронесс. Сам насилу выпросил отпуск.
- Что ж, когда-нибудь нужно будет и остепениться, - философски промолвил Роже. - Почему нет?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});