для нас.
Оба автомобиля сверкали так, что даже видавшие виды аристократы с завистью заглядывались на дорогущий транспорт.
Мы вчетвером запрыгнули на задние сиденья. В салоне все также дорого-богато.
— Антох, красиво живешь, — присвистнул я, разглядывая кожу и дорогие сорта дерева.
Машины не спеша двинулись к выезду из Широково. На КПП нас даже не остановили. Просто открыли ворота, и мы проехали без проволочек.
— Антон, а зачем ты меня позвал? — тихо спросила Виолетта, вмиг оробев при виде роскоши.
Эх, только привыкла к тому, что аристократы общаются с ней как с равной, и на тебе. Снова то краснеет, то бледнеет.
Машины ехали вдоль стены, пока не уперлись в огороженную частную территорию и ворота с огромной кованой буквой «Е».
На входе нас встретили гвардейцы. Выстроились в линию и козырнули, когда мы проехали мимо.
Сделав полукруг вокруг фонтана, мы припарковались у входа в огромный особняк в английском стиле. Всего четыре этажа. Рядом стояли, соединенные между собой галереями, два здания поменьше. Лора просканировала все вокруг, показав мне общий план. Особняк был построен в форме квадрата с садом в центре. Там росли березы и клумбы с цветами.
Поднявшись на крыльцо, мы попали в огромную прихожую, больше напоминающую бальный зал.
— Не стесняйтесь, проходите, — улыбнулась Алиса Викторовна. — Антон, покажи друзьям, что и куда.
Тут же появились слуги, которые принесли бумаги для Сергея Александровича.
— Пошли, хоть дом покажу, — махнул рукой Антон.
Он повел нас на верхний этаж, откуда и началась экскурсия. В доме чего только не было. И библиотеки, и бары, и обсерватории. Научных лабораторий аж три штуки. Обеденная на каждом этаже. Бассейн, бани и джакузи. Да чего там говорить, в левом крыле уместился настоящий артефактный зал для тренировок, как в КИИМе. Но рассчитан он был на ранг повыше, чем в институте.
Мы спустились на второй этаж, и мы оказались у толстой деревянной обшарпанной двери с кольцом в виде летучей мыши.
— А это моя комната, — с загадочным видом пояснил Антон.
За дверью нас ждал узкий проход с лестницей, уводящей вниз. Сырые стены заросли паутиной, пахло плесенью и безысходностью.
— Антон, ты серьезно? — спросила Маша, инстинктивно прижавшись ко мне. — Это реально твоя комната⁈
Он закрыл дверь и повернулся к нам с широкой улыбкой.
— Вы бы видели ваши лица! — он едва сдерживал смех. — Обычно эту комнату показывает отец. Мол, тут спят детишки.
— А пацан научился в юмор, хоть и не смешной, — фыркнула Лора.
— Дурак! — слегка пихнула его Виолетта.
— Ладно, давайте покажу настоящую, — улыбаясь, Антон повел нас в конец длинного коридора.
Всюду бегали слуги, и каждый занимался своим делом, или старался делать вид. Стоило нам показаться из-за угла, как они тут же разбегались.
В окнах коридора виднелся сад, засаженный березками. Там работали шесть садовников, подстригая квадратные кусты и возясь с цветами.
— Какая красота… — выдохнула Маша, остановившись ненадолго у окна.
— Вот это да! — встала рядом Виолетта.
— Да, нехилые у тебя хоромы, дружище! — похлопал я по плечу Антона. — Кстати, а все-таки, куда вела та дверь? Как будто в подземелье.
— Туда она и ведет, — кивнул Антон. — Лестница проходит через первый этаж и спускается в винный погреб. Отец с мамой любят пригубить по бутылочке, и в каждом доме делают такой погреб. Скажем так, это их фишка со зловещими дверями.
— Ох, уж эти князья… — закатила глаза Маша.
— Только не говори, что у вас нет таких же закидонов, не поверю! — хмыкнул Антон.
— Ох, этого добра у нас навалом! — И тут Маша отчего-то принялась говорить шепотом. — Вы же видели моего отца? Хороший он человек, но военный до мозга костей. Часто ездит по командировкам, особенно в Северную Европу. У него, конечно, нет такого зловещего входа в винотеку, зато есть комната с запрещенкой, которую пограничники изымают у контрабандистов. — Она потерла переносицу и скосила глаза, словно вспоминая «трофеи» Кутузова-старшего. — Там даже есть отдельный стенд с предметами, которые достали из… ну вы понимаете.
— Из афедрона! — хихикнула Виолетта.
Маша улыбнулась и кивнула.
— Папенька любит водить туда гостей на экскурсии. А мама постоянно грозится прикрыть эту шарашкину конторку!
— Ха, в моем случае постоянно бесится брат, — улыбнулся Антон. — Он закатывает глаза, когда отец или мать ведут очередного гостя на «экскурсию». Ладно, пошли.
Мы остановились у вполне обычных двойных дверей.
— На этот раз вот моя настоящая комната, — он толкнул створки, и они с тихим скрипом распахнулись.
Недаром говорится: если хочешь узнать человека поближе, сунь нос на его комнату. А тут было на что посмотреть. Хотя…
Все настолько аскетично, что кельи монахов Шаолиня просто баловнями комфорта. В огромной комнате, куда больше, чем гостиная в жилом корпусе КИИМа, у панорамного окна стояла одноместная кровать. Там же простой стол со стулом, рядом книжный шкаф. У противоположной стены на коврике одиноко примостилась скамья для жима лежа. Собственно и все.
— Эм… А ты не любишь веселиться, как я погляжу, — подметил я.
— Этот дом построили буквально полгода назад, — пояснил Антон. — Я тут практически не бывал, только иногда.
В дверь постучались, и прислуга сообщила, что нас ждут отобедать.
На первом этаже располагалась большая столовая. Такие же панорамные окна выходили на березовый сад. Садовники уже куда-то подевались.
Мраморный стол был около пяти метров в длину. Во главе сидел Сергей Есенин. С противоположной стороны нам улыбалась Алиса Викторовна. Александр уместился посередине.
Столешница ломилась от такого количества еды, словно хозяева ждали еще гостей двадцать. Некоторые блюда я видел впервые. Вот что значит дорого-богато.
Я галантно помог Маше сесть за стол, Антон ухаживал за Виолеттой.
Начали подавать закуски.
— Как вам первые дни Универсиады? — задал тему беседы Есенин-старший.
— Необычно… — пожала плечами Маша.
— В каком плане?
— Странные правила.
— Разве для вас, Мария, это проблемы?
— Да нет, не особо.
Есенин обратился ко мне.
— А вы что скажите, Михаил?
— Сергей Александрович, — я прокашлялся, готовясь высказать свои мысли, но Маша впилась ногтями мне в ногу. — Ну… Я согласен с Машей. Зачем разрешили убивать, непонятно.
Мать Антона вздохнула и подняла бокал с красным вином.
— Скорее всего, хотели посмотреть ваш потенциал, — предположил князь Есенин. — Хотя инцидент с тем церковником показателен, что все куда сложнее.
— Разве студенты КИИМа не гибнут пачками в Дикой Зоне практически каждый день? — удивился я.
— Как вы правильно подметили, только в КИИМе подобная смертность, — кивнул Сергей Александрович. — Но в остальных институтах такой печальной статистики нет. Там дай бог гибнут от силы десять студентов в год. Думаю, не стоит объяснять почему.
— Простите, но я бы хотел узнать, что думает по этому поводу Ваше Сиятельство, — пришлось немного настоять на своем.
Александр даже убрал вилку с ножом и подпер подбородок, чтобы не пропустить ни единого слова. Остальные напряглись.
— Что ж, — Сергей Александрович тоже отложил столовые приборы. — Могу предположить. Правило ввели исключительно для того, чтобы мотивировать другие институты к более жесткому обучению.
— Но ведь вы сказали, что смертность в других институтах маленькая? Да и как это связано со смертельными поединками?
— Стоит один раз показать реалии настоящей битвы, пусть и смоделированной, чтобы обучение новых истребителей стало эффективнее, — пояснил Есенин. — А по поводу маленькой смертности… За этим следит руководство каждого института, чтобы снизить ее до минимума, и не дай бог репутация не пострадет. Не забывайте, что другие институты выстроены вокруг всего одного метеорита. Да крайне мощного, но студентов там оберегают как в яслях. Поэтому и статистика смертности почти на нуле. По сравнению с КИИМом, конечно же. Но… — он даже поднял палец. — Почему-то никто не говорит про статистику смертности после выпуска из института.
— Вы имеете в виду, первый год?
— Да, — кивнул Есенин. — После выпуска из КИИМа смертность практически нулевая, а вот в других институтах… Окрыленные силой студенты рвутся закрывать метеориты и гибнут. И статистика растет как на дрожжах.
— Тогда почему они не построят корпуса рядом с Дикой Зоной?
— Не каждый родитель отдаст своего ребенка в такой вуз, где выживает только сильный и приспособленный. Родителям гораздо проще выбрать безопасный путь.
— Но ведь они в итоге все равно поступают в истребители! Что за абсурд!
— Вы слышали про спартанцев?
— Имеете в виду древнегреческих воинов?
— Именно. Куда бы вы отдали своего