— Да, — подтвердил Острожный. — Куча дел, и не все еще жирные коты охвачены. И гангстеры пока дышат свободно. А лучший диверсант на кухне мемуары пишет!
— Ты уж, миленький, постарайся. Это очень важно, Антоша, — в голосе бабушки Степаниды прорезались требовательные нотки. — Кому сейчас легко?
Лежа на боку трудно разводить руками. Поэтому я махнул одной рукой:
— Легко только бросить курить. Кроме физического здоровья, Павел Анатольевич надломлен душевно. Он хочет реабилитации, а как я ему верну звание и боевые награды?
— Возиться с Судоплатовым тебе, значит, не в тягость, — язвительно прищурился Коля.
— Не в тягость, — согласился я. — Человека реально жаль. Вот подлечусь немного, и буду с проблемой глаза разбираться. Англичане освоили технологию бионического зрения, но это целая система: очки, камера, видеопроцессор…
— И что мешает? Денег выделим, сколько надо.
— Слишком сложно это, хотелось бы естественные органы. Кое-какие соображения имеются, надо литературу почитать.
Здесь я не лукавил — не всё так просто. Надо учиться. Учиться, учиться и учиться, как завещал великий Ленин. Даже Чубайс и тот, прежде чем сломать РАО ЕЭС, нанимал учителя по электричеству.
— Так-так, — с кислой миной проворчал Уваров. — И на Мао Цзэдуна, выходит, жалко время тратить? Постоянно уклоняешься от этой важной встречи, Михалыч. Причем на дуэли из-за бабы у тебя время есть!
Пришлось мне глотать обиду. А затем выдыхать, чтобы изложить позицию и внести ясность, раз и навсегда:
— Считаешь, что истинный целитель пользует всех страждущих?
— Конечно, — согласился Коля. — Клятва Гиппократа, и все такое. Аленка, подскажи.
— «И милость к падшим призывал»? — предположила она.
— Нет, текст в инете поищи!
Пальцы девушки шустро залетали над экраном телефона.
— Вот, — обнаружила она искомое. — «В какой бы дом я ни вошел, я войду туда для пользы больного, будучи далёк от всякого намеренного, неправедного и пагубного, особенно от любовных дел с женщинами и мужчинами, свободными и рабами. Я не дам никому просимого у меня смертельного средства и не покажу пути для подобного замысла; точно так же я не вручу никакой женщине абортивного пессария. Чисто и непорочно буду я проводить свою жизнь и свое искусство».
Коля благодарно кивнул, а затем поинтересовался:
— Понятно? Лекаря не должны волновать зехеры больного, а также его моральные качества и политические взгляды. Короче, доктор должен пользовать любого.
Глава 14
Глава четырнадцатая, в которой смеюсь навзрыд среди кривых зеркал
Помнится, в поэме Гоголя о мертвых душах психолог Чичиков пророчески заявил: «Отказаться ты не можешь, ты должен кончить эту партию!».
Все кругом чего-то должны. Еще раньше «всегда вашего» Гоголя это заметил старик Конфуций: «Превыше всего благородный муж почитает долг». Долг перед обществом — это труд на благо племени. Женщина должна уметь шить, стирать, стоять у плиты и не выедать мужу мозг чайной ложечкой. Соответственно, трудящийся муж должен вовремя являться на службу, причем долг нельзя передать другому. Даже боевой герой должен быть один, и он должен быть сильней. Должен, должен… Именно такой ответ и ожидался.
Пришлось рявкнуть, пусть и шепотом:
— А я не врач!
— В смысле? — удивился Коля. — А как же это?
Он повел рукой, показывая на себя и остальных.
Но сбить меня с мысли не удалось:
— Вы друзья! А я даже не фельдшер, понятно тебе? Мединститутов не кончал, клятв Гиппократа не давал. И вообще, после сорока трех лет трудового стажа ничего никому я не должен.
После яркой речи я присосался к бутылочке с травяным настоем. Ягодная кислинка заставила скривиться. Ишь, нашелся философ… Ничего я не должен. А что, нет? Без крика не объяснишь. И жаль что вспылил, пусть и по делу.
Очень плохо, когда простых вещей понимать не хотят. В пылу спора известному живописцу Роберту Фальку однажды пришлось крикнуть своим оппонентам: «пусть я буду совсем плохим художником, но я хочу быть только им». Но это Фальк со своим мнением, который хочет быть. А я не хочу быть лекарем, ни хорошим, ни плохим! Только вот зигзаги жизни никак не позволяют сойти с этого пути.
В школе я никогда не списывал. Не потому что боялся попасть, не в этом дело. Не было такой нужды, учеба давалась мне легко. Списывать — это как признаться в слабости: «да, я тупой!». Что касается лечения болезней, то здесь всё сложней. Любая медаль имеет две стороны, и исцеление здесь не исключение. Если я могу лечить, то ненароком могу и угробить. Дело такое, обоюдоострое — если чего-то можно сделать, значит можно это и сломать. Давно существует спорная теория, что нет на свете ничего такого, чего нельзя было бы исправить. Понимаете? В том, что всё можно сломать, никто даже не сомневается — это аксиома.
Ауру неприятного человека пробить просто, такой прием ведьмы называют проклятьем. И когда проклятый человек загнется, причину смерти ни одна экспертиза не установит. Порча не яд, и не инородное тело вроде пули. И если негативное воздействие на больные органы можно назвать врачеванием, то порча — это негативное воздействие на здоровые органы. Цинично говоря, разница небольшая. Именно наговором лечит ворожея. А если кто с ней договорится, даст подходящую цену, она сделает и наоборот.
Вслух этого не сказал, хотя Уваров ждал. Не дождавшись, он снова махнул рукой.
— И это пока отложим. Сегодня у нас другой вопрос на повестке дня: не «кто виноват», а «что делать». Многие детали произошедшего вам известны и так, но мы повторимся, чтобы сложить общую картину мира. Полковник Трубилин, докладывайте.
Артем тянуть не стал, доложил. Лишь временами он заглядывал в планшет.
— Два дня назад в автосалоне «Тойота» произошла перестрелка. Причиной явился конфликт между охраной Антона Бережного и турецкими адвокатами. Михалычу с товарищами удалось покинуть салон, адвокаты со своей охраной осталась лежать там. В результате боя все наши ранены, имеются пострадавшие среди сотрудников магазина. Часть посетителей посекло битым стеклом. Автосалону нанесен ущерб, повреждены выставочные автомобили и остекление здания. К месту происшествия выехала скорая помощь и следственная группа. Быстро эвакуировать пострадавших граждан не удалось — практически одновременно у салона «Тойота» образовалась стихийный митинг. Его устроили работники овощного рынка, расположенного неподалеку. Толпа намеревалась ворваться внутрь, охрана и полиция сдерживали нападавших с трудом. Вертолетами было доставлено подкрепление, спецназ ФСБ. Из воинской части 3033, расположенной в Персиановке, прибыли специалисты по обеспечению общественного порядка и безопасности. Машины с ранеными гражданами пропустили, но толпа не расходилась. Ночью штурм прекратился по причине внезапного заболевания митингующих. В толпе зафиксированы массовые приступы рвоты, неудержимого поноса и икоты. Также следует отметить случаи потери слуха и проблем со зрением.
— Потеря слуха понятна, это когда уши в трубочку свернулись, — вслух задумался я. — А немота?
— Да то же самое, — ответил Трубилин. — Языки в трубочку свернулись. Короче, беспорядки самоликвидировались, а опрос потерпевших затруднился по причине молчаливости и неразговорчивости. Принуждение к порядку завершилось карантином, в итоге автосалон и овощной рынок оцеплены. Военные химики проводят исследования на предмет биологического, токсикологического и химического заражения местности. Мэр Аксая объявил, что образовалась угроза возникновения чрезвычайной ситуации. Гражданам рекомендовано не совершать поездок на личном автотранспорте и ограничить посещение мест массового скопления людей. Наша база переведена в режим повышенной боевой готовности. Охрана клиники усилена, прием закрыт. Легких больных выписали домой.
— Так вот почему вайфай никто не раздает! — догадалась Алена.
Полковник кивнул: