Грант поднял стакан воды и сделал глоток:
— Это то, что тебя беспокоит? Несвязный оборот в этом предложении?
— Ну, я ожидала, что остальное будет плохо, — я вздохнула, читая о том, как Лорна брала интервью у нескольких людей, и т.д., и т. д. и производила разного рода методичные исследования.
Я перешла к следующей главе под названием "Родилась Принцесса". Она рассказывала историю о том, как Алекс Кингсли потерял свою молодую жену, находясь в турне.
"Чувство вины и сожаления оглушили его на годы", писала Лорна. "Он компенсировал это дорогими подарками дочери. В игрушках и одежде у маленькой Кари было всё, что она хотела, включая толпу нянь, детский Хаммер, личный бассейн и Шетландский пони.
Она продолжала перечислять его траты и то, как он с головой окунулся в работу. Он выпустил четыре альбома за пять лет. Он брал Кари и её няню в турне, в некоторые годы играя по сто двадцать пять концертов.
" Кари научилась с детства", писала Лорна, "что единственно важной жизнью была жизнь на сцене".
В текст была включена фотография их двоих. Кари выглядела примерно на четыре года. Она была одета в ковбойскую шляпу, плиссированную юбку и ботинки со стразами. Он поднимал её перед толпой.
Я уставилась на неё и к моим глазам подкатили слёзы. Слова расплылись и я даже не знала, почему плачу. Было ли это потому, что я ревновала к времени и вниманию, которое Кари получила от отца, которого я никогда не знала, или к тому факту, что он был так оглушен чувством вины и болью, что он хотел купить ей то, чего у неё не могло быть, мать?
Я не заметила, что Грант обошел стол, чтобы сесть со мной рядом, до тех пор, пока он не заговорил.
— Может быть, это плохая идея. Ты уже плачешь, и это еще не самое плохое место. Почему бы тебе не прочитать это позже?
Но я не хотела ждать.
— Все будет в порядке.
Всё было не в порядке. Я добралась до предложения "Друзья пытались убедить Алекса снова жениться, но его ответ всегда был одним и тем же: он уже доказал, что из него не получится хороший муж." И я заплакала снова. В этот раз я знала, почему. Я плакала о своей матери, и о том, что её мечта не сбылась, не могла сбыться, потому что она связала их с кем-то слишком сломанным и недостижимым, чтобы полюбить её в ответ.
Грант отодвинул от меня рукопись.
— Слушай, такие вещи постоянно говорят о знаменитостях. Люди не верят и половине этого, а до остального им нет дела. Даже если это попадет в печать, ты не потеряешь поклонников из-за дурацкой книги.
Я кивнула, но слёзы все равно лились. Я стала слишком впечатлительной здесь, в Калифорнии. Я не плакала так много по отцу с младшей школы, когда я поняла, что никогда не смогу пойти на завтраки с пончиками для пап и детей, которые они проводили раз в год.
Грант обхватил мои плечи рукой, и я положила голову на его плечо. Мне не стоило так прижиматься к нему, но я не могла с собой ничего поделать. Я хотела поддержки.
Он сказал:
— Правда, не волнуйся об этом. Таблоиды однажды сообщили, что в моих песнях подсознательные сообщения, которые промывают мозги детям, чтобы они сделали что бы я ни попросил. Очевидно, я пытаюсь завоевать мир с помощью армии зомби-подростков, — он пропустил кончики моих волос сквозь пальцы. — Я вставил это в рамку и отправил моему школьному учителю по гражданскому праву. Она думала, что я никогда не слушал на её уроках о правительстве.
Я рассмеялась не смотря на то, что всё ее плакала, но я не могла говорить. Я взяла салфетку со стола и вытерла ей слёзы. Когда проводишь много времени с основой, консилером и бронзатором, то не хочешь, чтобы всё было разрушено одним махом.
— Просто мне тяжело читать об отце, — я догадалась, что Грант не понимает, поэтому добавила. — Мы сейчас отдалились друг от друга, но я не хочу, чтобы так было. По меньшей мере, я думаю, что не хочу. Это часть проблемы — я не знаю — и я хочу поговорить с ним, но я боюсь. Я не знаю, что он скажет. Я даже не знаю, хочет ли он моего присутствия в своей жизни.
В какой-то момент я перестала быть Кари и стала Алексией. Мама сказала, что она не сообщала мне, что Алекс Кингсли — мой отец, потому что она не хотела, чтобы я почувствовала себя опустошенной, если бы он отверг меня. Это казалось уклончивым ответом в то время, но сейчас я была здесь в Калифорнии, считая дни до встречи с ним и понимала, что она была права.
— Конечно, твой отец хочет видеть тебя в своей жизни, — сказал Грант. И потом он прижал меня еще ближе. Я позволила своей голове упасть ему на плечо и оставалась там, слушая его дыхание, чувствуя, как медленно опускается и поднимается его грудь. Никто из нас не двигался долгое время.
Наконец, он сказал:
— Могу я задать тебе вопрос?
— Да.
— Ты обещаешь ответить честно?
— Нет.
Он рассмеялся и мне понравилось чувствовать это щекой.
— Зависит от того, что ты спросишь, — сказала я.
— У тебя действительно зависимость от азартных игр?
Я села от него подальше, но не очень далеко. Его рука все еще обвивала мои плечи. Я хотела отвечать за себя, но знала, что должна ответить за Кари.
— Надеюсь, что больше нет. Я всю неделю работала, давая концерты, чтобы заплатить долги. Правда, это честный ответ. Я прямо сейчас могу показать тебе свой танцевальный номер к "Двум сердцам порознь", чтобы это доказать.
— Пожалуй, я пас, — его рука вернулась к моим волосам, лениво перебирая их между пальцами. — У тебя действительно бывают вспышки гнева, когда ты расстроена?
Он спрашивал о Кари. Но когда его урка держала меня и аромат его одеколона подбадривал меня, я не могла быть Кари. Я снова расслабилась в его объятиях.
— У меня нет вспышек. Ну, я действительно толкнула Терезу Девидсон в мусорную корзину в кафетерии, когда мне было одиннадцать лет. И недавно было происшествие с книгами на полу. Но я делаю все, чтобы измениться. Это честный ответ.
— Ещё один вопрос — его пальцы все еще были переплетены с моими волосами. — Есть какая-нибудь возможность того, что мы можем быть не только друзьями?
Я не отвечала целую минуту. Я просто смотрела на стол и чувствовала тепло его руки вокруг моих плеч. Наконец я сказала:
— Я всё еще считаю Майкла своим парнем.
Грант не двигался. И я тоже.
— Ты не сказала, что это честный ответ, — сказал он.
— Я знаю.
Он подвинулся, чтобы лучше меня рассмотреть. Его глаза были серьезными, изучающими. Потом его взгляд скользнул вниз, останавливаясь на моих губах. Он наклонился вперед, собираясь поцеловать меня. Я должна была подвинуться, отвернуться, что-нибудь сказать. Но я этого не сделала.