— А-аа! Отпусти меня немедленно, подонок! Негодяй! Слышишь?! Немедленно отпусти! А-аа!
Такую муку мог выдержать не каждый, и Сет убрал руки, наблюдая, как продолжает орать обозленная до предела демоница, краем глаза отметив выражение крайнего изумления на лице своей секретарши.
— Да кто ты такой?! Как ты смеешь хватать меня, негодяй?! Меня, дочь богов! Я упеку тебя в Тартар! Пожизненно! Подонок! Негодяй!
Видя, что Сет никак не реагирует на ее оскорбления, Прозерпина попыталась нанести ему пощечину, но он быстро перехватил ее руку. Бледный от гнева, Сет с такой силой сжал ее предплечье, что Прозерпина заорала еще громче, но на этот раз уже от боли. Ее смазливая мордашка так перекосилась, что казалось, она уже навсегда останется кривой.
— Подлец! Я ненавижу тебя! — Завопила Прозерпина, — О, Тьма, я вышла замуж за садиста!
— Вообще-то, ты мне не жена, — сумел вставить Сет, дождавшись в почти непрерывном крике перерыва на вдох, — и, думаю, никогда ею не будешь!
Крик оборвался так, что, не видя, можно было подумать, что кто-то воткнул кляп в искривленный рот капризной демоницы. Сделав несколько судорожных вдох-выдохов, Прозерпина зло сощурила глаза, и прошипела:
— Ах, так?! Не стану, говоришь?! Да, плевала я на тебя, понял?! Плевала, плевала, плевала! — С каждым «плевком» ее голос становился все визгливее и противнее, — Ненавижу! Ненавижу!
Сет кивнул головой, стараясь не поддаться на ее провокации.
— Плюй себе на здоровье, только не нужно этого делать в моем кабинете. Здесь, как видишь, чисто.
— Все! Я ухожу от тебя! — Выкрикнула удивленная его ледяным спокойствием Прозерпина, — Слышишь?!
— Конечно, слышу, — холодно произнес Сет, — незачем так орать.
— Я уйду к Дагону!
Сет сдержал усмешку.
— Сделай милость.
— И тебе все равно?!
— Скажу больше, — затянувшийся спектакль уже начинал надоедать, и Сет решил ускорить развязку, — я буду рад, если ты сделаешь это. Надеюсь, с ним ты будешь счастлива — вы так подходите друг другу!
С лицом Прозерпины произошла очередная метаморфоза — оно вдруг стало несчастным и плаксивым, как у маленькой девочки, у которой отняли любимую куклу. Голос также претерпел изменения — фальшиво рыдая, она выкрикнула:
— Я убью себя!
Поморщившись, Сет указал на дверь, и сказал:
— Только не здесь. У меня и так дел невпроворот, и еще одно самоубийство только испортит отчетность. Да и уборщица придет только завтра…
Схватившись за голову, и с воплем — «Ненавижу!», Прозерпина вылетела из кабинета, словно пущенный из пращи камень. Сет взглянул на перепуганную Эмму, за время склоки не издавшую ни звука и, найдя в себе силы усмехнуться, спросил:
— И давно она тут?
— Нет, но Черепков успел сбежать, — слабо улыбнувшись, Эмма произнесла, — а я так испугалась! Думала, она сейчас лопнет от злости. Сет Плутонович, а она… не вернется?
— Все нормально, — Сет вздохнул и, подойдя к дверям своего кабинета, добавил, — Эмма, зайди ко мне.
Войдя в кабинет, он первым делом раскурил трубку, выщелкав целый сноп ярких искр (сказалось сдерживаемое напряжение) и, сев в кресло посмотрел на замершую в ожидании Разлагаеву.
— Эмма, — начал он, — внизу ждет Посмертный, который отвезет тебя в один из наших домов, где тебе придется пожить некоторое время.
Увидев ее удивленное лицо, Сет продолжил:
— Это важное задание, на время которого ты освобождаешься от всех своих обязанностей.
— Что я должна буду делать, Сет Плутонович?
— Ничего особенного. Тебе нужно неотлучно находиться при важной свидетельнице, и выполнять ее просьбы. Она не такая капризная, как…, - Сет кивнул на дверь, и по выражению лица Эммы понял, что она догадалась, кого он имеет в виду, — поэтому это будет не так обременительно. Обязанности не сложные — сходить за продуктами, приготовить поесть и, самое главное, следить за тем, чтобы она не покидала территорию дома. Есть вопросы?
— Нет, Сет Плутонович, — Эмма несколько раз кивнула головой, — я все поняла.
— Вот и хорошо. В случае каких-то непредвиденных обстоятельств в доме есть аппарат быстрой связи, по которому ты должна сразу же вызвать меня или Велиара, — помолчав, он подчеркнул, — только его или меня. Запомни, это важно!
— Я запомнила.
— Еще раз хочу обратить твое внимание на соблюдение секретности и осторожности. Никто не должен знать, куда и зачем ты едешь.
— Да, только…, - Эмма замялась, не зная, можно ли обращаться к начальнику со своей, не совсем обычной просьбой.
— Я слушаю тебя, — спокойно сказал Сет.
— Можно, я от вашего имени скажу Посмертному, чтобы он не ругался каждую минуту? — Эмма вопросительно посмотрела на Сета, — А то, от его мата уши вянут, честное слово.
Сет засмеялся и, к своему удивлению, почувствовал некоторое облегчение.
— Я уже говорил, но ты можешь ему напомнить. А чтобы поверил, скажешь, чтобы он молчал так же, как тогда, когда мы ехали из тюрьмы. Он поймет.
— Спасибо, Сет Плутонович.
— Все, отправляйся, — открыв средний ящик, Сет вынул оттуда звякнувший мешочек и, протянув его Эмме, сказал, — это на расходы. И передай ей, что завтра я приеду, как обещал.
Взяв мешочек, Эмма посмотрела на шефа, и спросила:
— Ой, чуть не забыла. А как ее зовут? А то…
— Ее зовут Гибеллина Баст, — спокойно ответил Сет, постаравшись не выдать охватившего его при этом волнения.
— Гибеллина Баст, — прилежно повторила Разлагаева.
— Да, — кивнул головой Сет, — именно так. Если у тебя больше нет вопросов, отправляйся.
— До свидания, Сет Плутонович, — быстро проговорила Эмма, и вышла из кабинета.
Он остался один. Трубка потухла, но курить больше не хотелось. Сет чувствовал какое-то внутреннее опустошение, и не в последнюю очередь это было связано с устроенным Прозерпиной скандалом. Она словно высасывала из него энергию, устраивая подобные скандалы всякий раз, когда что-то было не так, как хотелось ей, но в этот раз она превзошла саму себя.
Сет поймал себя на мысли, что даже рад, что это случилось так неожиданно, и так скоро. Не кривя душой, он подумал, что если бы не этот скандал он, возможно, и дальше терпел бы капризы необузданной в своих желаниях Прозерпины. Но сейчас что-то изменилось в нем самом. Сожалеть об ее уходе (даже к этому неприятному во всех смыслах Дагону) он и не думал — все сложилось как нельзя удачно, и Сет мог лишь благодарить несдержанность и порывистость Прозерпины — сам бы он вряд ли указал ей на дверь — воспитание не позволило бы.
Щелкнув пальцами, он машинально раскурил потухшую трубку, и успел сделать длинную затяжку, когда услышал вежливый стук в дверь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});