Читать интересную книгу Партизанская война в 1812 г. - Сайидгюсин Курбанов

«1812 г., ноября 3.

Рапорт М.И. Платова М.И. Кутузову о действиях казачьих войск в районе Смоленска.

№ 185 При Смоленске

Рапорт его светлости!

Остатки преследуемого мною по Духовщинской дороге неприятельского корпуса вице-короля италийского Евгения третьего дня ввечеру вошли в Смоленск, как я доносил вашей светлости. А вчерашнего дня ввечеру же соединился с ним в Смоленске и корпус под начальством маршала Нея, за которым следовал отраженный от меня с четырьмя донскими, одним татарским Симферопольским и Первым егерским полками и 6-ю эскадронами драгун генерал-майор Греков 1-й по большой дороге, от Дорогобужа в Смоленск идущей. В Смоленске находились до прибытия Нея и другие неприятельские войска. По двухдневной нашей канонаде и от сильного нашего теснения неприятель продолжает выходить из города частями и тянется по дороге к городу Красному. Сегодня при продолжении с нашей стороны канонады неприятель с правой стороны течения реки Днепра прогнан в город, и предместье города передовыми нашими войсками под командою полковника Кайсарова занято. Направо от города вблизи действует генерал-майор Иловайский 3-й с бригадою его, налево — генерал-лейтенант Мартынов, а еще левее от него — следовавший по Дорогобужской дороге генерал-майор Греков 1-й, так что город обложен полками полукругом. Направо же от города вниз по течению реки Днепра правой стороной верст за пятнадцать посылаются от меня партии и не допускают неприятеля фуражировать по околочным деревням, забирая всех фуражиров его, которых равно и взятых в прошедшие два дня с бою, находится у нас в плену 1500 человек. Есть среди них и офицеры, но за скоростью еще счетом разобрать нельзя.

С левой же стороны от города сегодня генерал-лейтенантом Мартыновым взято у неприятеля 9 пушек.

По движениям неприятеля и выступлению его частями из города полагаю я, что он не может уже долго держаться в городе, а должен оставить и быть в нынешнюю ночь.

Если неприятель оставит город Смоленск, я пойду преследовать его и поражать по дороге к Красному, а направо от меня пойдут казачьи полки, как я вчера донес вашей светлости, чтобы теснить и поражать неприятеля в головы колонн его. По показанию пленных офицеров достоверно известно, что Наполеон вчерашнего дня поутру выступил с гвардией своею из Смоленска по дороге к Красному. Утверждают также, что есть войскам приказание поспешать к Вильне. Подносителя сего Донского казачьего Иловайского 11-го полка сотника Платонова за ревностную и усердную службу прошу наградить награждением следующего чина».

* * *

Еще большая неудача постигла Барраге-д-Иллие, который поставил свою дивизию на ночлег в Долгомостье, Язвине и Ляхове. Не подозревали французы о том, что туда стягивались партизанские отряды Давыдова, Сеславина и Фигнера. «Мы решились атаковать Ляхово, — писал Давыдов. — Но так как все три партии не составляли более тысячи двухсот человек разного сбора конницы, восьмидесяти егерей 20-го егерского полка и четырех орудий, то я предложил пригласить на этот удар графа Орлова-Денисова, которого партия состояла из шести полков казачьих и Нежинского драгунского полка»{150}. 28 октября поутру партизанам удалось захватить в плен группу французских фуражиров, которые подтвердили полученные данные о расположении дивизии и об изолированном положении бригады Ожеро. Часть фуражиров бежала, сообщив командиру бригады о появлении казаков. Руководители партизанских отрядов разработали такой план: отряду Давыдова — действовать наперерез Смоленской дороге, чтобы преградить отступление Ожеро и Барраге-д-Иллие, занимавшему Долгомостье. Фигнер и Сеславин должны были атаковать французов слева, по дороге на Ельню, а Орлов-Денисов — справа, по дороге на Долгомостье. Атаку на врага известила орудийная стрельба. «Французы, невзирая на пушечные выстрелы, выходили из леса, усиливая стрелков, занимавших лес, примыкавший к селу, и напирали на правый фланг нашим главным силам», стремились прорваться к Долгомостью. Положение осложнилось, так как получено было известие, что из Долгомостья к Ожеро идет подкрепление в две тысячи человек. Это и вынудило наконец партизан усилить огонь. В Ляхово в разных частях загорелось, стрельба продолжалась. Возникла угроза прорыва противника, но Ожеро вместо того, чтобы построить свои войска в одну колонну и пойти на прорыв («В этом случае мы бы, — писал Давыдов, — другого ничего не могли сделать, как конвоировать его торжественно до корпуса Барраге-де-Иллие и отклоняться ему при соединении»), принял решение капитулировать. Переговоры продолжались не более часа. В результате в плен сдались 2 тысячи рядовых, 60 офицеров и один генерал. Фигнер пленных препроводил в тыл, а Кутузов направил знаменитого партизана в Петербург с донесением об одержанной победе: «Победа эта тем знаменита нам, что в первый раз в продолжение нынешней кампании неприятельский корпус сдался нам», — писал фельдмаршал Александру I. Кутузов не преминул лестно охарактеризовать Фигнера как офицера «с редкими военными способностями и великого духа, которые известны не только нашей армии, но и французской армии»{151}. Поражение корпуса вице-короля Евгения под Духовщиной и капитуляция Ожеро у Ляхова поставили Наполеона перед фактом, что он не в состоянии создать в короткий срок прочную оборону вдоль Днепра. «Смоленск не доставил на этой необходимой точки опоры, и все погибло», — писал Жомини, оценивая сложившуюся в то время обстановку. Судьбу наполеоновской армии нетрудно было предвидеть.

М.И. Кутузов не хотел добиться полного успеха, сохранив главные силы русской армии. С этой целью он оказывал моральное воздействие на отходившие войска французов, предлагая партизанам «доставлять в неприятельскую армию»{152} специальные листовки с призывом прекратить сопротивление.

«Когда русская армия отступала, — говорилось в одной из листовок, — вы считали, что она бежит от вас. Но и тогда она была достаточно великодушной, чтобы вывести вас из этого заблуждения.

Русская армия с начала войны вам заявила понятным русским языком, что вы потерпите в этой войне поражение в каждом бою, потому что не вы, а она будет определять место сражения и не даст вам уйти из своей страны, не добившись вашей окончательной гибели. Не мы пришли к вам войной, а вы пришли в нашу страну. И вы испытаете это на вашей шкуре. Прислушайтесь же к голосу разума, господа! Тщетно бороться против русского народа. Тысячи ваших товарищей уже сложили оружие. Они были такими же храбрецами, как и вы, но они подчинились властному закону необходимости, они нашли в русских гуманных и великодушных победителей»{153}.

После сражения под Вязьмой преследование отступавшего противника продолжалось. Платов с 15 полками казаков взял направление севернее, казаки Орлова-Денисова продолжали движение южнее французской армии, корпус Милорадовича двигался южными дорогами и параллельно отступавшей армии. Казаки шли проселочными дорогами и, опережая головные части противника, нападали на их колонны. Главные силы русской армии по-прежнему продолжали движение южнее Смоленской дороги, готовые предупредить возможность движения французов через Оршу и Могилев. Генералу Орлову-Денисову было приказано действовать во фланг противника и выдвинуться к Смоленску, куда направлялись и партизаны Давыдова и Ожаровского.

Со стороны русской армии было целью не только преследование армии французов, но и ее уничтожение. Платов доносил, что при преследовании неприятеля побито премножество и не менее взято в плен.

26 октября Орлов-Денисов соединился с отрядами партизан, напал на корпус Ожеро, только что прибывший на пополнение армии из Франции, и заставил его капитулировать. В тот же день корпус Платова нанес поражение корпусу Богарнэ при переправе его через речку Вопь. Казаками было взято 87 орудий и 3500 пленных. Преследуя дальше, казаки взяли еще несколько тысяч пленных, корпус Богарнэ был приведен в положение небоеспособности.

Приближаясь к Смоленску, генерал Карпов с казаками 28 октября, подойдя к переправе через Днепр, получил сведения, что в районе Смоленска разбросаны склады военных припасов, охраняемые отдельными частями, напал на них, захватив большие продовольственные склады и несколько тысяч пленных, 1000 лошадей и 200 штук рогатого скота. Русская армия, преследуя противника по разрушенной войной дороге, также терпела недостатки в питании людей и лошадей. Войсковые обозы не поспевали за армией, пятидневные запасы, взятые с собой при выходе из Малоярославца, были израсходованы и для пополнения их не было возможности. Снабжение армии хлебом легло на население, с которого требовалось с каждого жителя выпечь по три хлеба. 28 октября Наполеон прибыл в Смоленск. В течение недели подходили его части. В составе армии осталось не больше 50 000, конницы оказалось не больше 5000 тысяч. Запасы в Смоленске оказались незначительны, и благодаря недостаточности выдаваемых пайков склады были разгромлены солдатами. Армия Наполеона находилась в таком состоянии, что о сопротивлении не приходилось и думать. Из Смоленска армия через четыре дня выступила пятью колоннами, что облегчало русским войскам уничтожение их по частям. К довершению неудач французской армии, к концу октября начались сильные холода. Из-за голода и постоянных нападений все время преследующих русских частей, чтобы избавиться от заботы охраны русских пленных, все русские пленные, как пишет историк французской революции Тьер, были убиты прикладами ружей{154}.