На станции у Петровского я заметил Вас, но Вы-то заметили ли меня? Письма от Анны Григорьевны получил из Москвы.
Приехав в Петербург, тотчас же простудился и заболел довольно серьезно. Теперь только остатки болезни.
Видел Александра Александровича, он еще собирается в Москву и в Даровое и вовсе не отложил намерения ехать. Напротив, в высшей степени было бы ему полезно. Едете ли Вы, Сонечка, в Даровое?
Елене Павловне имел бы кое-что сказать, да писать некогда. Скажу только, что я никогда не забуду ее доброты к Ивану Григорьевичу.
Марье Сергеевне мой глубокий поклон. Она со вкусом. Комаровский, однако, заждался: он сидит, а я пишу. И потому до свидания.
Весь Ваш Федор Достоевский.
Напишу еще. А Вы мне.
432. П. А. ИСАЕВУ
18 августа 1871. Петербург
18 ав<густа>.
Люб<езный> Паша, я у Петра Петровича сегодня был. Он обещал быть тебе всячески полезным. До свидания.
Твой Ф. Достоевский.
433. А. Н. МАЙКОВУ
Конец августа (не позднее 30) 1871. Петербург
Дорогой Аполлон Николаевич!
Будьте так добры и сделайте великую честь мне и Анне Григорьевне, не откажитесь быть крестным отцом Феде.
Мы крестим в среду, совершенно никого почти не зовем. И если зайдете обедать, то тут же всё и будет совершено.
Итак, можно ли ожидать? Простите, что не попросил гораздо ранее. Но тревоги-то наши были каковы?
Адресс мой: близ Загородного проспекта (и Технологического института), по Серпуховской улице, дом № 15 (г-жи Архангельской), во 2-м этаже.
Ваш весь, душевно преданный
Федор Достоевский.
434. С. А. ЮРЬЕВУ
27 октября 1871. Петербург
Петербург, 27 октября 1871 г.
Милостивый государь Сергей А-ч.
Извините, во-первых, что, не зная Вашего отчества, ограничиваюсь буквою. Справиться в настоящую минуту не у кого, а замедлить ответом не хочу. Вчера, зайдя случайно в магазин Базунова, получил письмо Ваше от 14 октября. Если б не зашел, то пролежало бы у Базунова сколько угодно, хотя им и известен мой адресс.
Спешу ответить Вам по порядку. Письма Вашего ко мне в Дрезден я не получал совсем и вчера только в первый раз узнал от Вас, что Вы ко мне уже писали. Быть сотрудником Вашего журнала считаю за большое удовольствие, а обращение Ваше ко мне с приглашением сотрудничества - весьма для себя лестным. Но в настоящую минуту я весь занят работою в "Русском вестнике" и до окончания этой работы должен отказать себе в удовольствии прислать повесть в прекрасный журнал Ваш, который доставил мне много приятных часов. Если и не соглашаешься иной раз с иными приводимыми мыслями (впрочем, очень редко), то все-таки всякую статью читаешь с любопытством, а иные статьи обратили на себя внимание всеобщее и запомнятся.
Пишу для того, что Вы сами в письме Вашем как бы поощряете меня высказать мое мнение. Оно искренно, и каждую книгу "Беседы", перед появлением ее, я (да и все) ожидаю с большим любопытством.
К рождеству я, может быть, буду в Москве и в таком случае надеюсь лично засвидетельствовать Вам мое уважение.
С совершенным почтением имею честь быть, м<илостивый> г<осударь>, Вашим покорнейшим слугою.
Федор Достоевский.
Адресс мой: С.-П<етер>бург, Серпуховская улица, дом № 15.
435. П. А. ИСАЕВУ
5 ноября 1871. Петербург
5 ноября/71.
Люб<езный> Паша, мне вчера Аполлон Николаевич случайно в разговоре упомянул, что Леонид Николаевич спрашивал о тебе и желал бы тебя видеть. Ничего не знаю сам для чего, но не для работы ли какой? Сходил бы ты к нему не отлагая, если хочешь.
Тебя очень любящий
Федор Достоевский.
1872
436. А. Г. ДОСТОЕВСКОЙ
2 января 1872. Москва
Москва 2 января/72 года.
Милая, бесценная моя Аня, вчера был обрадован твоим письмом и от Любочки. Ангельчик мой! Воображаю, как она писала. Расцелуй ее и будь подобрее к ней, если она капризится. Федька истинно обрадовал меня тем, что выздоровел, здоровы ли вы только теперь? Расцелуй мальчишку моего; бьюсь об заклад, что он узнает меня по приезде и улыбнется мне. - Слушай, Аня, меня ваши 13 градусов беспокоят (здесь в этом роде, но сегодня не более 8). У тебя пальто не для 13 градусов; не простудись, ради бога, береги себя и, если что - извести по телеграфу. Беспокоюсь я за вас очень и, главное, хочется увидеть. А между тем здесь (по поводу праздничного времени) я ужас как много трачу времени даром, что и скучно и убыточно. Вчера оставил только визитные карточки Каткову и его супруге; сегодня же, несмотря на то, что Катков ужасно занят и, главное, что и без меня бездна людей поминутно мешают ему своими посещениями, - отправился в час к Каткову, говорить о деле. Едва добился: в приемной комнате уже трое кроме меня ждали аудиенции. Наконец я вошел и прямо изложил просьбу о деньгах и о сведении старых (1) счетов. Он обещал дать мне окончательный ответ послезавтра (4-го числа). Итак, только 4-го получу ответ, а там насчет выдачи и прочего опять потребуется свое время. Хорошо, если я выеду 5-го, а ну как если 6-го или 7-го? Главное, проживусь. Обедать звал меня Аверкиев завтра; у Верочки же я провожу только вечера, а обедать совещусь, потому что у них, кажется, очень тонко, и это видно, так что обедаю на свой счет. Итак, послезавтра я тебе напишу о результате окончательно. Если же (2) что случится, напишу и завтра. Кажется, Катков даст что-нибудь - и это верно. Я сужу по его тону, и не захотел бы он сам меня задерживать напрасно. От Каткова поехал к Аксакову, который прекрасно и радушно принял меня и у которого просидел часа три. Звал в четверг к себе вечером, но только случай какой-нибудь может задержать меня в четверг в Москве.
Я всё думаю, голубчик мой, не испугал бы тебя как-нибудь Поляков. Но, ради бога, не тревожься, он никаких мер дурных не успеет принять до моего возвращения, если б и хотел повредить. Вот с Гинтерлах так надо бы было объясниться: эта меня более беспокоит.
Где встречала Новый год? Я, разумеется, у Верочки. Был Саша Карепин, и было довольно забавно. Но все-таки грустно очень. Плещеева здесь нету. Думаю заехать к Чаеву. В "Беседе", кажется, не буду. У Елены Павловны быть еще не успел, а главное - дети у ней в скарлатине. Береги наших, ради бога, береги. Глаз немного стал болеть больше (но не такие припадки, как в Петербурге). До свидания, ангел мой. Я думаю, после 4-го числа тебе уже и нечего писать ко мне, потому что мы с письмом разъедемся. Но 4-го напиши, и если что-нибудь случится, то пиши или телеграфируй. Но дай бог, чтоб не было никаких этих крайностей.
Обнимаю тебя от всего сердца, люблю тебя очень. Целую и благословляю детей, очень благодарю Любу за пифо, поцелуй ей за то ручку, купи нададу (3) и скажи, что от папи. Разиняротого Федюрку целую прямо в ротик.
Твой весь Ф. Достоевский,
(1) было: прежних
(2) после: Если же - зачеркнуто: удастся выехать 5-го, то уж
(3) пифо - вероятно, на детском языке - письмо, нададу шоколаду.
437. А. Г. ДОСТОЕВСКОЙ
4 января 1872. Москва
Москва 4 января/1872 года.
Добрый, бесценный голубчик мой Аня, был сегодня у Каткова и - опять затруднение: извинялся и просил повременить, когда сведут счеты, которые еще свести не успели. Дело, думаю, решится завтра, но если и благоприятно, то вряд ли (с здешнею медлительностию и неаккуратностию) решится в один день. Думаю, однако, что никак не позже 6-го или maximum 7-го (1) не засижусь, тем более что проживаюсь ужасно и не хватит, пожалуй, денег, хуже всего, если решение будет неблагоприятно, а я боюсь, что так, пожалуй, и будет, хотя Катков чрезвычайно желает сделать мне всё, что возможно. От Каткова я прошел (в том же доме) к Воскобойникову (прежнему знакомому, а теперь работает у Каткова в редакции "Москов<ских> ведомост<ей>"). От него я узнал, что счеты мои у них в большом беспорядке, но что он сам, по просьбе Аверкиева, проверял их третьего дня и в результате должно быть 1300 руб. моего долга. (Заметь, что два последние забракованные ими листа романа в счет не вошли.)
Потом он мне сказал, что с прошлого года все выдачи денег производятся не иначе, как с согласия Леонтьева, которому сам Катков уступил в этом добровольно деспотическую власть. Таким образом, всё зависит от согласия Леонтьева, а в расположении этого человека ко мне я не могу быть уверенным. Воскобойников даже полагает, что Катков не отвечал мне сегодня единственно потому, что не успел еще переговорить с Леонтьевым, который очень занят в Лицее.
Так что я опять совсем не уверен, и, главное, если мне откажут, принужден буду с ними просто порвать, что уже очень худо. Как я жалею, что написал тебе, чтобы ты мне с 4-го числа уже не писала. Можно бы было и 5-го написать без опасения, что мы с письмом разъедемся.