Думаю, я заслужил твоего доверия. Какая смертельно опасная тайна преследует тебя?
Тогда Орландо рассказал другу об убийстве на мосте в Кельгейме, о его миссии и цели.
Когда он закончил, аль-Мансур сказал:
- Ты скачешь навстречу смерти. Если тебя не прикончат горы Даилама, тогда тебя убьют мужчины Даилама. И если они не разделаются с тобой, то это сделают ассасины. Говорю тебе, не ходи. Но я знаю, выпущенную стелу никто не может остановить. Вы – тамплиеры, как ассасины. Я выдам тебе свидетельство о том, что ты – особо уполномоченный султана и находишься под дипломатической защитой. С ее помощью ты достигнешь Даилам. Там ты можешь надеться только на Аллаха.
Он наполнил их бокалы красным вином и добавил:
- Я велел провести расследование по делу кровавого убийства в квартале красильщиков шерсти. Человек, который выглядел точно так же как ты, убил там одного хакима и его ученика.
- Врача в квартале красильщиков шерсти?
- Занятие красильщика – не из приятных. Там воняет, как у кожевенников и живодеров. Ни один человек не пойдет к ним добровольно. Поэтому там иногда прячутся некоторые подонки, скрывающиеся от властей.
- Врач… подонки.
- Убитые были неверующие изуверы. Они кастрировали мальчиков и, прежде всего, девочек.
-Девочек?
-Дорок. Ты ничего не слышал об этом? Прекрасно податливые и немые, как дорка-газели – так назвал их в одном стихотворении Омар Хайям. Девушек делали немыми.
- Немыми?
- Им поставили печать на уста. Обрезание голосовых связок и языка требует большего мастерства, чем оскопление. Лекарь был мастер в этой области. Он был евреем. Правоверному запрещено делать обрезание. Лекарь был богатым человеком. Но убийство произошло не ради наживы. Ничто не было украдено, хотя сундуки с деньгами стояли открытыми. Блюстители порядка, которые изучали это дело, решили, что убийцу спугнули, и он опрометью убежал. Противоречат этому свидетельства двух женщин, утверждающих, что мужчина спокойно и мирно покинул дом, будто выполнил свою миссию или отомстил за кого-то.
- Как произошло убийство?
- Он воткнул ему стилет в горло.
«О, Боже! – подумал Орландо. – Тот лекарь умер как герцог из Кельгейма».
* * *
Среди гостей дома тамплиеров в Равенне аббат Альберт из Штаде во всех отношениях был самый важный. И дело не только том обстоятельстве, что он привез свыше двухсот ломбардийских фунтов. Его слово имело существенный вес в кругу немецкий князей. Бенедикту не составило труда расположить к себе сердце могущественного аббата.
Бочка Lacrimae Christi со склонов Везувия оказала на общительность аббата Альберта столь же благотворное действие, как вода – на колесо мельницы. Сразу же, в первый вечер их встречи, выяснилось, что Бенедикт недаром носит кличку Землеройки. Безошибочное чутье вывело его на верный след. Они сидели в подвале дома тамплиеров возле зернового рынка и еще не допили первый бокал, как аббат уже начал рассказ о неудачном крестовом походе в Дамиетту. Он говорил с раскрасневшимися щеками и упивался военной темой, как все мужчины, которым доводилось участвовать в сражении. Он осушил бокал и сказал:
- Вы тамплиер? Господи, благослови вас и ваш орден! С того крестового похода на Дамиетту я испытываю огромное уважение к рыцарям Храма. В ночь перед праздником святого Иоанна мы высадились на берег. Тамплиеры, госпитальеры, некоторые князья из немецких земель и войско крестоносцев. Вы знаете Дамиетту? Роскошный город сарацин, шесть дней пути из Александрии. Он расположен на правом берегу Нила и огражден водой и высокими стенами. Очень важный порт для всех товаров, поступающих с Красного моря, из Египта, Аравии, Персии, Палестины и даже из Индии. Нехристи построили посередине реки каменную башню. Оттуда они натянули над водой железную сетку. Так они преградили нам путь. После жестокой битвы мы порвали ее. Но мимо башни, полной лучников, не мог пройти ни один корабль. Тогда мы соорудили на плотах свою башню – деревянную, высотой в тридцать футов. Три недели кипела работа. Потом самые отважные среди нас исповедовались, приняли святое причастие и укрепились в плавучей башне, которую мы подогнали к твердыне сарацин. Посреди жаркого боя плоты развязались, и наша башня обрушилась. Все крестоносцы утонули в водах Нила. Среди них находилось много тамплиеров, благородный рыцарь Альбан фон Ауэ из Лотарингии, глава ордена Антонио Эбуло и многие другие герои. Крик отчаяния прошел по рядам крестоносцев. Это было так ужасно!
Аббат осушил свой бокал одним залпом. Вино разжигало воспоминания и развязывало ему язык.
- Мы построили вторую башню. Что еще нам оставалось делать? Не было другого пути. И снова объявились добровольцы, получить место на плавучем эшафоте. С кличем: «Так хочет Бог!» мы вторично атаковали укрепления сарацин. И в этот раз мы штурмом взяли их. Наши корабли причалили в гавани. Началась ужасная резня. О том, с каким ожесточением шла эта битва, поведает вам такой эпизод. Один из наших кораблей течением реки отнесло к городской стене. Сарацины спустились вниз по длинным веревкам. Как саранча напали они, превосходя рыцарей Креста численностью во сто крат. Когда наши воины поняли, что всякое сопротивление бесполезно, они пробили корабельные доски и пустили воду в трюмы. Так христиане утонули вместе с сарацинами.
Наконец, после долгих и кровопролитных боев город был отрезан с суши и моря. Новость об осаде Дамиетты распространилась молниеносно. Христианское войско прибывало каждый день. Все спешили присутствовать при славном завоевании. Когда султан узнал, что Дамиетта не может больше сопротивляться, он послал парламентеров, чтобы те заключили мирное соглашение. Если христиане снимут осаду, он отдаст им город Иерусалим. Однако это предложение отклонил регент империи Фридриха Людовик Кельгеймский. Тамплиеры и большинство военачальников христианского войска поддержали его. Они хотели получить все или ничего.
Осада была, как и ожидалось, долгой. Осажденные ужасно страдали от голода и эпидемии. Могильная тишина нависла над городом. Он лежал как вымерший. Огромная раковина, которая скрывала в своей панцирной чаше бесценную жемчужину. По ночам они выкидывали за городские стены тела умерших. Уже дыхание разложения начало отравлять воинов Христовых.
И вот тогда несколько добросердечных фризов решили тайно взобраться ночью на стены. При первых лучах солнца, когда стража еще спит, они приставили в разных местах лестницы и, когда достигли вершины стены, то забили в барабаны так громко, что спящий город задрожал, будто на него напали сотни. Хитрость удалась. Осажденные впали в панику. Были открыты ворота. Началось чудовищное кровопролитие. Было зарезано так много мужчин, женщин и детей, что даже христиан охватило искреннее чувство сострадания. Немногие уцелевшие были изгнаны. Дамиетту отстроили заново как оплот христиан.