- Я тамплиер, – сказал Орландо.
- Аллах всемогущий, тамплиер! Ты – тамплиер! Удивление и признание звучало в том, как аль-Мансур произнес это заключение:
- Тамплиер, которого испугался ассасин.
* * *
Как раскаленная лава сверкал Нил в первых лучах дня. Были слышны только стук копыт и храп лошадей. Их было семеро всадников: Орландо, аль-Ман-сур, его сирийский повар, охотник, умеющий читать следы, и три бородатых телохранителя с персидскими луками и копьями, украшенными флажками. Впереди с легкими прыжками бежали два молодых гепарда, восхититься которыми у Орландо уже была возможность – еще в первый вечер. До полуденного молебна они достигли ровного плоскогорья на краю огромной пустыни.
Были разбиты шатры, налиты напитки. Люди и звери искали защиты от палящего солнца. Только ближе к вечеру началась сама охота. В высушенном вади негр нашел свежие следы газелей. Гепардов взяли на длинные кожаные поводки. Аль-Мансур протянул Орландо лук из африканского железного дерева с четырьмя стрелами.
– Утебя первый выстрел. Удачи!
Следопыт, в одной набедренной повязке, побежал вперед босиком. Его иссиня-черная кожа была вся в складках и потрескалась как кожа слона. Семенящими шажками, то и дело оборачиваясь, он шмыгал вокруг, словно вспугнутая куропатка. Подчас он вставал на колени, касался носом земли, пробовал ее языком и вращал глазами так, что белки его глаз сверкали. Возле горы из обрушившихся камней, которая закрывала вид на узкую долину, он остановился весь дрожа. Мансур слез с коня. Другие последовали его примеру. Осторожно выглядывая из-за скал, Орландо увидел на расстоянии четырехсот шагов стадо из одиннадцати антилоп.
-Дорка, – сказал аль-Мансур, – газель дорка.
Он приказал людям скакать обратно, обойти долину и выпустить за антилопами гепардов.
Газели паслись поблизости от водоема, берега которого заросли тамариском и высокой травой. Самцы были выше, чем лани, однако эти благородные создания двигались намного изящнее. Их грация показалась Орландо нежной и какой-то изломанной. Менее получаса прошло, прежде чем зверей охватило нервное беспокойство.
Было ли это только предчувствие или уже осознание опасности? С дрожащими боками они обращали ноздри в сторону долины и взволновано рыли копытами землю. А потом разом и неожиданно на них понеслись гепарды. Одновременно с этим, одним огромным прыжком, поднялось и стадо. В паническом бегстве они сталкивались друг с другом. Орландо едва нашел время, натянуть лук, как они рке были возле охотников. С пронзенной грудью на песке вертелся самец. Другой напрасно пытался убежать: стрела попала ему в заднюю ногу. Разноцветное оперенье, торчавшее из раны на полдлины стрелы, раскачивалось при каждом прыжке, как хвост косички прыгающей девочки. Антилопа попыталась обломить ее, но тут подоспели оба гепарда.
Позже они сидели возле костра под открытым небом. Поджаренная газель пахло завлекательно. Орландо как почетному гостю достались яйца
- Мне нужны эти ночи в пустыне, – сказал аль-Мансур. – Природа, в которой мы живем, – не только окружение для человека. Подобно тому, как человек живет в природе, природа обитает в нем и делает его таким, каков он есть. Многие люди считают, что пустыня – это что-то мертвое, пустое. В арабском языке найдутся сотни названий для пустыни, но среди них нет ни одного, обозначающего одиночество или опустошенность. Мы называем ее аль-Ма-таха – «земля без дорог», или аль-Мафаци – «место, на котором побеждают», или Амуял – «песок, в котором тонут». Насколько внешне пустыня кажется мертвой, настолько живым и созидательным является это таинственное свечение, которое из нее исходит. Арабская пустыня – то же, что и клетка зародыша. Влияние этой пустыни на нашу историю сильнее, чем все моря вместе взятые. Под ее покровом возникли цивилизации ассирийцев, вавилонян, финикийцев, израильтян и египтян. Три мировых религии были рождены в этой пустыне: религия евреев, христианство и ислам.
Гора Синай, где Моисей получил свои десять скрижалей, гора искушения, где Иисус сорок дней постился, и гора Хира, где Аллах говорил с Мухаммедом, – все они находятся в этой пустыне. Эта природа как никакая другая подходит для того, чтобы породить идею об едином Боге, который не позволяет существовать рядом с собой ничему, кроме собственных неумолимых законов. У пустыни свои законы – как у моря или гор. Это законы абсолютной власти. Крохотные пустыни немыслимы, так же как и маленькие моря. Здесь речь идет только о жизни и смерти.
Орландо спросил:
- Вы не боитесь ярости ассасин – здесь, на открытом пространстве?
- Нет, – ответил аль-Мансур, – в аль-Мафаце я чувствую себя гораздо увереннее, чем в стенах дворца И, кроме того, напомню тебе сказку: никто не может уйти от судьбы.
- Почему же тогда вы выставили стражу? – спросил Орландо.
- Пророк писал: «Доверяй Аллаху, но стреножь колени верблюду».
- Почему ассасины желают вашей смерти?
- Это длинная и запутанная история, о которой я бы не хотел говорить. Она касается не столько моей личности, сколько моей должности.
- Расскажите мне об ассасинах, – попросил Орландо. – Что вам известно о них?
- Это еще более длинная история. Аль-Мансур подложил дрова в костер, закутался в
одеяло из верблюжьей шерсти и взглянул вверх на звезды:
- Полярная звезда веры, так называет он себя, Хасан ибн Саббах, Старец Горы, основатель и владыка монашеского ордена убийц. Враги называют его бестией, кровопийцей, дьяволом.
Для своих приверженцев он – Каим, мессия, гениальный вождь преследуемого меньшинства. Он родом из Джома, священного города шиитов на краю пустыни. Его предки были верующими двенадцатью шиитами. Сам же он примкнул к исмаилитам. Большую часть жизни он провел в противостоянии сверхдержаве суннитов, вездесущего султана сельджуков Меликшаха, чья империя простирается от Сирии до Восточного Туркестана. Всегда в меньшинстве, уступая в живой силе и оружии, Хасан ибн Саббах разработал собственную военную стратегию, ранее не существовавшую.
- Расскажи мне побольше об этом мессии.
- Во время своего обучения в Нишапуре он изучал правоведение и заключил необычный договор со своими близкими друзьями, двумя студентами. В договоре было сказано: «Кому благоволит счастье, должен помочь другим обоим сделать карьеру».
Самый старший из троих друзей стал большим государственным мркем на службе у сельджуков. Он получил почетный титул назымульмулька, канцлера империи, и был богат и почитаем при двух султанах.