— Нувель? — рявкнул Леви, едва он вошел в кабинет. — Ну, выкладывайте, что у вас за душой.
Секретарь неслышно закрыл за собой дверь, Арман опустился в кожаное кресло напротив Леви, глубоко вздохнул и ответил: — Об ароматах я знаю все.
— Ну что ж, для начала неплохо, — одобрительно улыбнулся мистер Леви. Это был совершенно лысый человек среднего роста, лет за сорок. Своим слабостям он явно потворствовал — у него было мясистое румяное лицо человека, любящего вкусно поесть и выпить, но его выражение не было добродушным, и маленькие острые глазки мгновенно и беспощадно сверлили собеседника. Арман сразу почувствовал в нем ум, высокомерие и нетерпеливость.
— Где вы работали?
— Во Франции.
— В Грасе или в Париже?
— В обоих местах.
— На кого?
— На себя. — Этот ответ в их быстрой словесной дуэли вырвался у Армана и вернулся к нему, словно бумеранг, сокрушительно ударивший в грудь — Нет, я хотел сказать, — быстро справился он, — что работал в лабораториях крупных парфюмерных фирм.
— Рекомендации у вас есть?
— Затерялись во время войны. Ну, вы знаете, как это бывало.
— Да, знаю, — нетерпеливо прервал его Леви. Он достал из нагрудного кармана две сигары. — Курите?
— Нет, спасибо.
Леви встал — он оказался ниже ростом, чем думал Арман, — снял целлофановую обертку с сигары, обрезал и бросил в корзину кончик и закурил. Стоя спиной к Арману и глядя в окно на город, сказал:
— Итак, вы знаете запахи. Ароматы фирмы «Пирсон» — классика Америки. Американская женщина покорена нами. «Пылающий лед» — наша вершина, но есть еще «Персик Мельба», «Полночное солнце», «Белая жара». Моя идея — соединение тональностей лака для ногтей и аромата духов. И Я горжусь своим детищем.
Он повернулся к Арману, держа сигару во рту, руки в карманах, и стал мерить шагами комнату.
— Мой стиль работы — наметить путь и не отклоняться с него, иначе затолкают. Мне некогда просиживать задницу. Что вы скажете об этом, Нувель? — он пронзительно взглянул на Армана.
— Надо подумать.
Леви хохотнул и снова сел в свое вращающееся кресло, откинув голову на спинку сиденья.
— Вы удивляетесь, почему я так с вами говорю, не правда ли? Я объясню. Каждый приходит ко мне, приготовив свои блестящие проекты, рассчитывая поразить меня и моментально получить место. Но я не даю ему выложить свой тщательно обдуманный и приукрашенный план, я рассказываю о работе фирмы и о том, что ей требуется. И я наблюдаю, как меня слушают. Так я поступил и с вами, Нувель. Так я могу узнать и понять вас. Потом я думаю и решаю. Конечно, не всех можно раскусить сразу. — Он глубоко затянулся. — С вами я, пожалуй, еще не совсем разобрался, Нувель. Что-то не ухватил. Остаются неясности. Но у нас есть время. — Он уронил пепел с сигары на ковер и рассеянно посмотрел на него. — Мы хотим сделать ставку на что-то новое. Классическая французская парфюмерия загнала нас в тупик. Вернее, она сама зашла в тупик, достигла предела. Таких высот, которые сейчас недостижимы, поэтому надо идти в другом направлении. Вы француз и понимаете, чего достигли Герлэн, Пату, Ленвен. А помните Жолонэя? Это вершина пирамиды, высочайший уровень. Умный как дьявол, он сделал ставку на редкость и изысканность и выиграл — такое было время Его духи словно Кохинор — величайший среди алмазов мира. Кохинор ароматов.
— Знаю. Я работал на него до войны.
— Черт возьми, неужели? — Глаза Леви загорелись интересом.
— Да. За салоном была лаборатория. Там мы сделали «Душу».
— О, подлинная классика! Если бы его фирма существовала после войны, вы стали бы там миллионером и не просили у меня работы. А что произошло со стариком Жолонэем?
— Умер, — почти беззвучно ответил Арман.
— Умер. Ах, да, вспоминаю, говорили, что он стал нацистом. Человека не угадаешь — в прекраснейшей розе скрывается червяк. Но я потрясен, Нувель, тем, что вы работали у Жолонэя.
Они оба помолчали, каждый по-своему думая о таланте и мастерстве Армана.
Леви заговорил снова. — Здесь мы не можем делать ставку на изысканность. Основой производства должен быть одеколон, а не духи, да и то никогда нельзя поручиться, что товар будет распродан. Одеколон должен дать основной тон аромата, повторяющийся в душистом мыле, пудре, дезодорантах, пенах и кристаллах для ванн. Мы создадим аромат «женщины, приверженной фирме Пирсон». Он должен будет соответствовать нашему лаку для ногтей «Полночное солнце» — темно-красному с фиолетовым отливом и создавать образ решительной, смелой женщины, такой, что всегда сумеет заполучить мужчину. Что вы об этом скажете, Нувель?
Арман подумал несколько секунд, хотя Леви глядел на него с нетерпением.
— Ну?
— Я предложил бы корицу, а главной нотой сделал бы жасмин, взяв за основу пряные запахи.
— Тропический сад, аромат пряный и крепкий. — Леви подошел к креслу Армана. — Поломайте-ка голову!
— Что? — нервно спросил Арман.
— Поломаем голову над названием. «Бали хай» — песня об Индонезии? Не пойдет — придется платить парням, которые написали песню. «Солнечный остров»? Тоже не то.
Арман не успевал следить за быстрыми скачками мысли собеседника.
— «Риск» — вот как мы назовем этот аромат! В таком названии есть сила, угроза, вызов. Но мы это еще обсудим, а сейчас Джози отведет вас к Берту Мангелло. Он заведующий лабораторией запахов, вы должны встретиться с ним сегодня. О, вместе с ним вы сочините превосходную музыку ароматов, — сердечно смеясь, Леви сел за письменный стол и кивком попрощался с Арманом.
Арман вышел из кабинета Леви словно во сне, до конца не веря своей удаче. Он будет работать над ароматом «Риск». Какое счастье, что он упомянул о своей работе у Жолонэя. После этого Леви стал относиться к нему как к ровне. Ему откроется другая жизнь, жизнь богатой прославленной фирмы изысканные приемы, элегантные женщины, знаменитые люди. Он вернется в свой прежний мир.
Берт Мангелло, худой и высокий, в белом халате, черноглазый, с изогнутым римским носом, заговорил с Арманом почтительно и любезно, очевидно, считая, что его кандидатура одобрена Леви и им придется работать вместе.
— Извините меня, наша лаборатория находится в Бронксе, и мистер Леви вызвал меня в Манхэттен только для знакомства с вами. Лабораторию вам, наверное, лучше посетить завтра утром.
Лаборатория была изумительна. В распоряжении исследователей было более двухсот ингредиентов запахов, ряды пустых флаконов ждали результатов работы, фарфоровые чашки и мензурки тонкого стекла выстроились на новеньких полках, а пустые книжные стеллажи ожидали будущих брошюр и журнальных статей о новых ароматах. Всюду была безупречная чистота.