К свободе, самостоятельности и разнообразию методов и средств обучения.
Конечно, то, что испытал на себе Ралф, останется: слишком специфично обучение иностранному языку.
Язык — средство общения, и учиться языку лучше только в общении, которое, как стихия, должно захлестнуть обучающегося, заставить его барахтаться и ради спасения собственной жизни держаться на поверхности.
Учиться здесь надо, прибегая ко всему богатству аналогового языка, включая мимику и жесты, и заканчивать чистым цифровым языком грамматики. Так учатся родному языку дети: среди говорящих на этом языке, не боясь делать ошибки и быстро их исправляя, и только потом закрепляют знания на уроках морфологии и синтаксиса. Сначала практика — потом теория.
Уже на этом примере мы видим, что разные учебные предметы требуют разного подхода при обучении.
Если взять географию, то изучать ее легче в путешествиях, экскурсиях, походах. Конечно, идеально было бы объехать весь мир и потом закрепить увиденное по учебнику географии. Телевидение ФРГ передает для детей бесконечную программу про семью, которая методично объезжает весь мир. Я знаю в Эстонии географа-энтузиаста, который также методично посещает с ребятами все регионы страны, предварительно психологически обработав начальство и родителей и зарабатывая деньги на поездки всем классом на кондитерской фабрике.
Долг каждого учителя географии использовать все возможности и заехать с классом как можно дальше.
А начинать надо с автобусных и пеших маршрутов, где ученики учатся смотреть на аборигенов глазами иностранцев, а на их быт, экономику и природные условия — глазами ученых. Всегда можно путешествовать по карте, оживляя воображение с помощью книг, фотографий, слайдов и кинофильмов. При этом каждый ученик ведет свой походный журнал, куда записывает все, что он увидел и узнал. При такой методике учебник географии превращается в справочник, энциклопедию, настольную книгу, которая должна находиться всегда под рукой и которую совсем не нужно штудировать от корки до корки.
Изучение истории начинается с мемуаров. Это один из видов учебного практического занятия. Интересны люди, которые пишут мемуары. 13 процентов из них хотят оказать помощь историкам, и их излюбленная тема индустриализация родного района. 8 процентов — назидатели, которым кажется, что современники живут «неправильно», и если не вмешаться, то потомки тоже будут жить «неправильно»; их записки обычно посвящены общественно-политическим темам. 6 процентов — эготики, то есть те, кто хочет возвеличить себя и этим удобным способом оставить о себе память; их записки самые пространные. 3 процента мемуаристов волнуют жизненные судьбы, они пишут из литературных побуждений, и их записки самые короткие. Остальные 70 процентов — настоящие мемуаристы.
Пусть мемуаристы ошибаются, переставляют события, пропускают, утрируют — вое эти недостатки опытный историк легко устраняет. Все-таки мемуары являются очень важным историческим источником — ими но только надо научиться пользоваться, но также научиться писать.
Да, да, этому вполне может научить школа. Начинают с попытки описать какое-нибудь событие годичной или пятилетней давности и затем анализируют это описание.
Многие подростки пробуют вести дневник, немногим удается вести его долгое время, и единицы ведут его правильно. К сожалению, распространено мнение, что дневник — удел очевидцев и педантов. Только если ты увидел собственными глазами уникальное событие и разговаривал со знаменитым человеком, берись за перо; а не возьмешься, не страшно: существуют историки, которые и так все опишут. Но историки — не летописцы.
У И. Эренбурга сложилась уникальная судьба: он так много видел, во многом участвовал, со многими встречался, что материала хватило бы десяти мемуаристам.
Но его мемуары «Люди, годы, жизнь» поражают другим.
Как это он все сумел запомнить? Секрет раскрывается очень просто, и сам Эренбург об этом рассказал. Он имел привычку вести записи. Не в дневнике, на что не всегда хватает времени, и дневник не всегда удается сохранить.
А в записной книжке: даты, имена, дела, скупые слова определений. Только. И памяти этого достаточно, чтобы многое вспомнить и о многом написать. Но, наверное, для мемуариста это еще не все.
Вы наверняка читали мемуары известных деятелей, не только участвовавших в событиях, но и руководивших ими. Они добросовестно перечисляют многочисленные имена и названия, но за этими именами и названиями даже при богатом воображении читатель немногое увидит.
Все мы придаем большое значение истории Великой Отечественной войны. А как мало написано о жизни того времени: не о делах и событиях, а о быте, нравах, думах. Только ущербом учебного воспитания можно объяснить нашу беспечность как летописцев, историографов.
Научившись хотя бы немного самим писать хронологические заметки и мини-мемуары, мы сможем больше извлекать и по достоинству оценивать опубликованное.
Потом на основе этого умения научиться последовательно излагать свое понимание и дух изучаемых по программе исторических событий, обращаясь время от времени к учебнику истории, который стоит рядом с учебником географии и выполняет ту же функцию. Теперь мы вспомним о «фантастическом» учебнике истории и убедимся, что его идея не столь уж фантастична.
Работая самостоятельно, ученик научится и другим способам учить уроки. Вот хотя бы конспект — традиционная форма сокращенного пересказа материала для лучшего усвоения. Этому, как ни странно, не учат в средней школе. На первых курсах вуза студенты мучаются с конспектами, и из-за этого снижается эффективность обучения. Потом одни осваивают премудрость конспектирования, другие нет. Я что-то не слышал о теоретических и практических занятиях по ведению конспектов; если они и существуют, то лишь благодаря энтузиазму новаторов и будут существовать, пока у новаторов хватит сил на борьбу с консерваторами.
Также что-то делается, но далеко не достаточно, с обучением докладам. Как составить план, с чего начать, о чем не забыть сказать, как аргументировать, сделать четкие выводы, суметь уложиться в отведенное время и, конечно, не позволить себе читать по бумажке. Всему этому должен учить учитель, а не жизнь. Как приятно после доклада увидеть благодарные лица слушателей, убедиться в том, что, убедив их, ты убедил в чем-то и себя.
Теперь перейдем к тому, чему наверняка не учат в школе, ни в средней, ни в высшей: умению составлять тезисы, резюмировать, сочинять рефераты и аннотации, придумывать информативные заголовки. Кстати, знает ли читатель, в чем разница между тезисами и резюме, рефератом и аннотацией?
Библиограф И. Травкина обработала содержание более тысячи аннотаций художественной литературы и получила обобщенный текст (сравните его с тем, что писал Гоголь): «Талантливый писатель, мастер слова, тонкий, наблюдательный художник, пишет правдиво, эмоционально, поэтично, красочно. Его повести, романы, рассказы богаты мыслью и чувством, отличаются большим психологизмом, лиричностью, точностью и остротой художественного видения… Читатель с неослабевающим вниманием, волнением следит… Книга, несомненно, вызовет большой интерес». Но книга не сапоги, ее не возвратить в магазин на том основании, что не нашел в ней ни эмоциональности, ни поэтичности.
Далее Травкина предлагает мысленный диалог:
— Для чего вообще нужна аннотация?
— Мы хотим получить кое-какие сведения о романе, повести, стихах.
— Какие именно? Вас интересует автор книги?
— Да, конечно.
— О чем в ней говорится?
— Наверное.
— Где происходит действие?
— Вероятно.
— И каковы ее герои?
— Не зна-а-ю.
— Хорошая эта книга или плохая?
— Да, да, да! Это обязательно! Ведь интересующее меня событие в интересующем меня месте может быть описано хорошо или плохо. И вообще при чем здесь события?.. Меня интересуют люди, характеры… И потом хотелось бы знать, чем отличается эта книга от всех других, в чем особенность именно этого художника, потому что, если это настоящий художник…
— И все это вы хотите узнать из аннотации?
Как видим, брошен камень не только в сторону книжных издательств. Мы все должны почувствовать его удар из-за нашего неумения аналитико-синтетически перерабатывать информацию: расчленять, выделять, сокращать, подчеркивать, обобщать. Эта важная область информатики должна быть включена в программу обязательного обучения. Чтобы усваивать информацию, надо уметь ее обрабатывать. Обучаясь этому, мы, по существу, обучаемся методологии научных исследований, что особенно необходимо в наше время.
Сайентификацией называется процесс проникновения науки во все без исключения сферы практической деятельности, приобщение всех к науке. Наука, превратившаяся в самостоятельную отрасль народного хозяйства, сделала так, что трудящиеся перестали делиться на научных и ненаучных работников. Каждый в какой-то мере связан с наукой: если не сам занимается ею, то помогает кому-то заниматься, либо присутствует при этом, используя результаты научного труда. И наука учит каждого тому, как работать, как учиться.