— Передай бабушке, что она может набрать меня, когда решение будет принято. Документы подготовим быстро. Когда вернусь — оформим сделку. Придется съездить к нотариусу. Если захотите посмотреть квартиры — тоже звоните. Я пришлю человека.
Высоцкий снова говорил, Аня снова кивала. Сегодня он был спокоен, его голос звучал монотонно, действуя именно так, как ей хотелось — успокаивающе. Аня ловила себя на мысли, что слушать его было приятно. Что даже паника немного отступала вместе с болью.
— И переезд я тоже организую, как обещал.
— Вы не представляете, как это сложно… — Аня сказала скорее себе, чем ему, смотря на носки его блестящих туфель. В мире Высоцкого это выглядело, как просто переезд, а в их… В их это был конец света. Не новый счастливый этап, а прыжок в неизвестность…
— Ты права. Не представляю. Но я считаю, что твоя бабушка делает правильно. И тебе стоило бы поддержать ее решение.
— А вам стоило бы… — Аня вновь отреагировала на его слова желанием протестовать, но в последний момент прикусила язык. Решила ведь не лезть в его взаимоотношения с Вадимом. Решила. Значит, нужно следовать.
— Что? — жаль, Высоцкий был не из тех, кто так просто разрешает оборвать мысль на полуслове.
— Ничего. Вам стоило бы меньше манипулировать…
Дерзость вышла уколом, Высоцкий отреагировал усмешкой. Потянулся зачем-то к ее лицу… Это было так неожиданно, что Аня даже отпрянуть попыталась… А когда реагируя на ее испуг и дерганье Корней усмехнулся шире, в очередной раз пошла красными пятнами…
— Стой спокойно. Лист сниму, — коснулся волос, достал оттуда листик, в пальцах прокрутил…
Осознав, что выглядела все это время девой, вылезшей из кустов, Аня захотела шибануть себя по лбу. Ну почему с Высоцким всегда так? Почему она вечно рядом с ним выглядит смешно?
— Спасибо за совет. Я обязательно им воспользуюсь, — сказано было без издевки. Даже добро, наверное… Если такая категория вообще применима к словам Высоцкого… Но Аня сходу поняла — манера его общения, да и жизни в принципе, не изменится исключительно потому, что какая-то девочка дала ему «дельный» совет. В отличие от ее жизни, в которой его дельные советы уже играют свою роль.
— О, какие люди! Кудряшка!
Что Корней, что Аня увлеклись разговором и друг другом настолько, что оба пропустили приход Вадима. Для них он будто вынырнул из ниоткуда. Привычно улыбчивый. Вот только Корнею показалось, что немного нервно.
— Разобрался? — панибратское идиотское обращение к Ланцовой царапнуло Высоцкого. Да только, кажется, не только его. Аня тоже немного сморщила нос, отступая.
— До свидания, Корней Владимирович, — она явно собиралась ретироваться, даже не взглянув на Вадима. И это показалось странным. Неужели успели горшки побить? А как же нашедшийся между ними общий язык?
— Да, разобрался, шеф. Показал им, кто тут главный. Будут заново делать. Объяснил, что с нами шутки плохи…
Вадим откровенно петушился, говоря нарочито громко. На Корнея это, конечно, не подействовало, а вот Ланцова бледнела с каждым словом.
Бледнела, но смотреть на Вадима по-прежнему не рисковала.
— Проверишь на неделе… — Корней бросил фразу Вадиму, потом снова посмотрел на Аню, которая пятилась от машины, глядя каким-то остекленевшим взглядом под ноги. — Все сказанное мной в силе. — Корней сказал девушку, она же только промямлила в ответ что-то невразумительное. Развернулась, скользнула все же взглядом по Вадиму, который уловил это, подмигнул, плечами пожал…
Высоцкому непонятно было, что значит эта череда жестов. Но для двоих она осталась понятной. Аня чуть сгорбилась, стуча каблуками обратно в сторону детской площадки (вероятно, магазин ее сегодня уже не дождется), Вадим же провожал девчонку взглядом с прищуром, а по губам бродила ухмылка.
— Чего прохлаждаемся? Или ты хочешь на метро добираться? — Корней понимал, что у него нет повода раздражаться, но это не спасало. Сказал с нескрываемым недовольством, сел за руль, бросил телефон в выемку на консоли излишне резко… Ждал, пока Вадим обойдет автомобиль, устроится на пассажирском, пристегнется…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Молча выруливал, игнорируя взгляды, который Вадим бросал на него…
— Что девочка хотела? — в конце концов помощник не выдержал, задал вопрос. Вроде бы снова улыбаясь, даже с энтузиазмом, но Корнея и энтузиазм сейчас тоже бесил.
— Бабушка хочет продать дом. Окончательное решение еще не принято, но…
Высоцкий сказал откровенно нехотя. Вадим отреагировал не сразу. Сначала хмыкнул, потом смешок себе позволил, головой качнул…
— Не думал…
— Зря. Говорят, полезно.
На комментарий Вадима вообще не стоило реагировать, но Корней съязвил.
— Когда сделка? — Вадим ожидаемо не обиделся — проглотил.
— Я же сказал, окончательное решение не принято. Думаю, как вернусь из Берлина.
— А если раньше согласятся?
— Уже не горит. Вернусь — проведем.
Корней ответил отрывисто, Вадим кивнул. Оба замолчали. Оба думали о чем-то своем. Высоцкий так бы и доехал до офиса, но Вадим не выдержал.
— Если они решат, когда вас не будет, можно я проведу сделку? — задал вопрос уже без смеха — серьезно.
— Зачем?
— Вы обещали Самарскому до осени. Так мы точно успеем.
Корней не спешил с ответом. Остановился на светофоре, смотрел на красный, размышляя, потом на желтый… На зеленый снова двинулся…
— Договорились. Проведешь.
Вадим будто выдохнул, усмехнулся. Корней посчитал, что это реакция на то, что доверили ответственное задание. Или может… Может хочет стать «героем» для младшей Ланцовой? Хотя пофиг. Хочет — пусть становится. Ему-то что? Лишь бы побыстрее избавиться от всего этого. Наконец-то избавиться.
Еще пять минут они провели в тишине, после чего Вадим спросил привычной своей легкомысленной интонацией:
— А кудряшка вам больше ничего не рассказывала?
— Жаловалась на тебя, — каждое «кудряшка» так раздражало Корнея, что он не смог сдержаться. Сказал, краем глаза увидел, как улыбка сползает с лица Вадима.
— Что говорила? — после чего он откровенно севшим голосом спрашивает…
— Говорила, бесит, что ты имя ее выучить не можешь.
Корнею было совершенно все равно, поймет Вадим суть претензии, облаченной вроде как в шутку, или нет. Лишь бы «кудряшкой» при нем называть перестал. Как собаку какую-то, честное слово. Да и девочке это, кажется, действительно не нравится. Пусть будет еще один акт благотворительности в его исполнении. Вполне возможно, крайний.
Вадим долго соображал, потом рассмеялся — немного нервно, излишне радостно.
— Пусть простит… Мы, занятые люди, всех не упомним… — понтануться зачем-то решил. Такое вряд ли перед девками работает, а Корней еле сдержался, чтобы не скривиться. Вот ведь удивительные люди вокруг. Чудесатые прямо. Куда ни глянь.
Поняв, что шеф отвечать не планирует, Вадим отвернулся к окну. Сначала просто смотрел, позволяя губам подрагивать в улыбке, потом достал из кармана телефон, покрутил в руках…
Со времен разговора с девочкой в кафе Вадим был уверен на все сто, что она поведется на его предложение. Немножко поддавливал сообщениями, ставя на то, что кудряшка наверняка еще не умеет отказывать, да и наивная слишком. Почему-то не сомневался, что наябедничать Высоцкому не хватит смелости.
Увидев же младшую Ланцову рядом с Высоцким сегодня откровенно трухнул.
Но оказалось, что смелости таки не хватило. Ни наябедничать, к счастью. Ни рискнуть, к сожалению.
Ну и дура. Не хочет помочь ему подставить Высоцкого — значит, поможет подняться в его глазах.
«Жаль, что ты так легко сдалась, кудряшка. Боюсь, пожалеешь…».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Вадим напечатал, отправил, увидел, что сообщение доставлено, хмыкнул. Пусть как хочет — так и понимает. Пусть трясется, волнуется, думает себе всякое. А он… Просто сделает так, как Высоцкому смелости не хватило.
В итоге и фирме деньги сэкономит, и Ланцовым покажет, как работают правила реального мира, и шефу продемонстрирует, что он отлично чувствует грань между допустимым и уже не очень риском. А еще, что если смотреть на ситуацию чуть шире — то совсем не обязательно зацикливаться на согласии владельцев.