Стерн замялся.
— Я не уверен.
— Не уверен? Но почему?
— С точки зрения химического состава, — ответил Стерн, — все точно так, как можно было ожидать: железо в форме закиси, смешанное с настоем галлов как органическим связующим. Добавлено немного углерода для большей черноты и пять процентов сахарозы. Тогда использовали сахар, чтобы придать чернилам больше блеска после высыхания. Так что это обычные железо-галловые чернила, они типичны для того периода. Но это само по себе означает не так уж много.
— Правильно, — согласился Марек. Стерн говорил о том, что чернила для фальшивки не так уж трудно изготовить в любое время.
— Поэтому я провел титриметрический анализ закиси железа и галлов, — продолжал Стерн, — точно так же, как я обычно делаю в сомнительных случаях. Так устанавливается точный состав ингредиентов в чернилах. Так вот, анализ показал, что именно эти чернила подобны, но не идентичны чернилам, которыми написаны другие документы.
— Подобны, но не идентичны… — повторил Марек. — Насколько подобны?
— Как вы все знаете, средневековые чернила смешивались вручную перед использованием, потому что их нельзя было хранить. Настойка галлов — а это болезненные наросты на листьях дуба и некоторых других, более редких, растений — органическое вещество; следовательно, чернила в конечном счете должны протухнуть. Иногда в чернила добавляли вино, чтобы их можно было дольше хранить.
Так или иначе, концентрация галловой настойки и железа в различных документах может быть очень различна. До двадцати, а то и целых тридцати процентов. Таким образом мы можем достоверно определить документы, написанные в один и тот же день, одними и теми же чернилами. Этот конкретный образец чернил отличается от тех, которыми написаны другие документы из этой пачки, приблизительно на двадцать девять процентов.
— Чушь какая-то. — Марек даже помотал головой. — Эти данные не подтверждают ни подлинности, ни подделки документа. Ты провел спектральный анализ?
— Да. Только что закончил. Вот спектры трех документов. Тот, что, возможно, написан Профессором, посредине. — Он показал три ломаные линии, состоявшие из пиков, торчавших вверх и вниз. — Снова схоже, но не идентично.
— Нет, это не схоже, — возразил Марек, разглядывая спектрограммы, — потому что, помимо разницы в содержании железа, в чернилах Профессора есть и другие элементы. Вот, например, что это за пик?
— Хром.
Марек вздохнул.
— А это означает, что чернила современные.
— Вовсе не обязательно.
— Но ведь в то время, хоть раньше, хоть позже, в чернилах не было хрома.
— Верно. И все-таки он обнаруживается в чернилах, которыми писали манускрипты. Притом довольно часто.
— В этой местности есть залежи хрома?
— Нет, — ответил Стерн, — но хром ввозили во все уголки Европы, потому что его использовали в красителях для ткани, ну и, случалось, добавляли в чернила.
— А что ты скажешь о прочих загрязнениях? — спросил Марек, указывая на несколько других пиков. Он помотал головой. — Прости, но я не куплюсь на это.
— Согласен, — сказал Стерн — Скорее всего, это шутка.
— Но мы ничего не сможем сказать наверняка без углеродного анализа, — продолжал Марек. — Содержание углерода-14 позволило бы датировать и чернила и пергамент с точностью около пятидесяти лет. Таким образом вопрос с подделкой был бы разрешен окончательно.
— Я хотел бы еще использовать термолюминисценцию и, возможно, лазерную активацию, раз уж дело дошло до серьезного исследования, — добавил Стерн.
— Но ты не сможешь сделать все это здесь.
— Нет, мне нужно будет отправиться в Лес-Эйзи.
В Лес-Эйзи, городе, расположенном в соседней долине, находился центр археологических исследований доисторического периода в южной Франции. Там имелась хорошо оснащенная лаборатория, в которой было оборудование для углеродного и калийно-аргонового определения возраста образцов, а также для нейтронной активации и других сложных анализов. Результаты, разумеется, не могли быть такими же точными, как в центрах Парижа или Тулузы, но зато ученые могли получить ответы уже через несколько часов.
— Как ты думаешь, за ночь справишься? — спросил Марек.
— Попытаюсь.
Крис вернулся в комнату и присоединился к группе: он незаметно выходил за дверь, пытаясь связаться с Профессором по сотовому телефону.
— Нет, — ответил он на молчаливый вопрос. — Я слышал, лишь его слова на автоответчике.
— Ну, — сказал Марек, — сейчас мы не можем сделать больше ничего. Я предполагаю, что эта записка — изощренная шутка. Не могу представить себе, кто мог так разыграть нас, но кто-то это все же сделал. Завтра мы получим углеродную датировку надписи. Я полностью уверен в том, что она сделана совсем недавно. Элси, несмотря на все мое уважение к вам, должен сказать, что это, вероятно, подделка.
Элси что-то пробормотала себе под нос.
— Но в любом случае, — продолжал Марек, — Профессор должен позвонить завтра, и тогда мы спросим его. А пока что я предлагаю всем лечь спать и как следует отдохнуть.
Войдя в старый амбар, Марек бесшумно закрыл за собой дверь и лишь после этого включил свет. Потом окинул взглядом помещение.
В комнате, как он и ожидал, царил идеальный порядок. Строгостью обстановки она напоминала монашескую келью. Около кровати аккуратной стопкой лежало пять или шесть научных журналов, на столе справа, рядом с закрытым компьютером-ноутбуком, еще несколько. В столе имелся ящик; Марек выдвинул его и принялся торопливо там рыться.
Но он не находил того, что искал.
Он перешел к платяному шкафу. Внутри аккуратно висела одежда Профессора, ни один предмет не соприкасался с соседним. Марек ощупал все карманы, но и там этого не оказалось.
«Возможно, этого и не было здесь, — подумал он. — Возможно, Профессор взял это с собой в Нью-Мексико».
Напротив двери находилось бюро. Он открыл верхний ящик: монеты в небольшом блюдце. Американские долларовые бумажки, скрепленные резинкой. Несколько личных вещей, в том числе перочинный ножик, авторучка и запасные часы — ничего необычного.
Потом он увидел в глубине ящика пластмассовый футляр. Вынул его. Открыл. В футляре оказались очки. Марек положил их на крышку бюро.
Линзы в очках были бифокальными, овальной формы.
Он вынул из кармана рубашки полиэтиленовый пакет и в этот момент услышал скрип двери за своей спиной. Обернувшись, он увидел, что в комнату вошла Кейт Эриксон.
— Роемся в белье Профессора? — спросила она, удивленно вздернув брови. — Я увидела свет под дверью и решила заглянуть.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});