С уважением И. Сталин
31X47 г.»[1032].
Лысенко давал обещания Сталину о получении урожаев ветвистой пшеницы в 100 центнеров с гектара уже в 1948 году и в доведении посевных площадей под этой пшеницей до 100 тысяч гектаров к 1951 году. Эти проекты оказались неосуществленными. Но все это выяснилось лишь через несколько лет, а пока вождь лично прочитал доклад, подготовленный Лысенко, и внес в него ряд поправок и добавлений. Как пишет Ж. Медведев, Сталин внимательно прочитал все 49 страниц доклада Лысенко. Он зачеркнул второй раздел доклада, который назывался «Основы буржуазной биологии ложны». На полях против заявления Лысенко, что «любая наука классовая», Сталин написал: «ХА-ХА-ХА… А математика? А дарвинизм?» В одном из разделов Лысенко критиковал воззрения Т.Х. Моргана и В.Л. Иоганнсена. Против этого места Сталин написал на полях: «А ВЕЙСМАН?» После этой заметки Сталина Лысенко и его помощники добавили в доклад еще двенадцать абзацев с критикой Вейсмана. Сталин везде удалял термин «буржуазный». Например, «буржуазное мировоззрение» в докладе Лысенко было заменено на «идеалистическое мировоззрение», «буржуазная генетика» стала «реакционной генетикой». В другом разделе доклада Сталин добавил в текст целый новый абзац, который свидетельствовал о том, что ламаркистские взгляды молодого Сталина, заметные в его очерке «Анархизм или социализм» 1906 года, сохранились. Сталин дополнительно вставил в одно из предложений утверждение о том, что положения ламаркизма о наследовании приобретенных признаков вполне научны. «Нельзя отрицать того, – приписал Сталин, – что в споре, разгоревшемся в начале XX в. между вейсманистами и ламаркистами, последние были ближе к истине, ибо они отстаивали интересы науки, тогда как вейсманисты ударились в мистику и порывали с наукой»[1033].
Выступая с докладом, Лысенко не преминул сказать о том, что его доклад был просмотрен в ЦК партии и получил там одобрение. Вот и попробуй после этого выступить с критикой доклада или самого Лысенко. Вполне естественно, что сессия ВАСХНИЛ полностью одобрила доклад, в котором дан правильный анализ современного положения в биологической науке. В резолюции по докладу указывалось, что в биологической науке определились два диаметрально противоположных направления: одно направление – прогрессивное, материалистическое, мичуринское… другое направление – реакционно-идеалистическое, вейсманистское (менделевско-моргановское), основателями которого являются реакционные биологи – Вейсман, Мендель, Морган.
Мичуринское направление исходит из того, что новые свойства растений и животных, приобретенные ими под влиянием условий жизни, могут передаваться по наследству. Мичуринское учение вооружает практиков научно-обоснованными методами планомерного изменения природы растений и животных, улучшения существующих и выведения новых сортов сельскохозяйственных культур и пород животных.
…Менделевско-моргановское направление в биологии продолжает идеалистическое метафизическое учение Вейсмана о независимости природы организма от внешней среды, о так называемом бессмертном «веществе наследственности». Менделевско-моргановское направление оторвано от жизни и в своих исследованиях практически бесплодно[1034].
Но бесплодным оказался сам Лысенко. Как выяснилось впоследствии, материальные потери, которые понесла страна в результате деятельности Лысенко, не поддаются исчислению – так они велики. Около 300 советских ученых в 1955 году написали письмо в правительство, где давалась убийственная характеристика лысенковщины: «Практические предложения Т.Д. Лысенко теснейшим образом связаны с его теоретическими взглядами… – писали ученые. – По существу, такой же характер имеют генетические взгляды Т.Д. Лысенко, которые он противопоставляет современной генетике.
„Вейсманизм – менделизм – морганизм“ – пугало, придуманное Т.Д. Лысенко и его сторонниками; оно создано ими для того, чтобы под предлогом борьбы с идеализмом клеймить своих противников в любых областях биологии и порочить достижения ряда биологических дисциплин: генетики, цитологии, биоценологии, экологии и др… Под фактическим запретом оказалась экспериментальная эмбриология, из физиологии растений вытравлялось учение о фитогормонах, в значительной степени разработанное у нас в стране, но использованное на практике за рубежом… Отставание советской биологии во всех этих разделах; если немедленно не принять меры к его преодолению, неизбежно приведет к отставанию в развитии народного хозяйства и медицины»[1035].
К лету 1952 года наконец сам Сталин убедился в том, что в деле с возвышением Лысенко и установлением фактически монопольной власти последнего в сфере биологической науки, он сильно оплошал. Почему он пришел к такому выводу? Как мне представляется, отсутствие практических результатов говорило само за себя. Вторую причину Ю. Жданов усматривает в следующем. «Есть точка зрения, что процесс катализировали физики-атомщики. В условиях развития атомной промышленности, возникновения радиологической опасности для работников производства, для военных при испытаниях осваиваемого оружия, в условиях угрозы ядерного нападения нужно было иметь надежные, научно-обоснованные методы установления радиационной опасности, средства защиты от излучения. Необходимо было выяснить генетические последствия облучения, разработать методы лечения при радиационной болезни.
В этих условиях ничем не могли помочь натурфилософские рассуждения, ничего не предложили ни Лысенко, ни его последователи.
Необходимо было мобилизовать опыт тех, кто изучал действие радиации, в том числе жесткой, на живые ткани, кто имел опыт исследования рентгеномутантов. Физики требовали развития современной биологии, и в первую очередь генетики.
Очень похоже на то, что развитие атомной промышленности и ядерного оружия оказалось для Сталина решающим аргументом в пользу ликвидации монополии Лысенко»[1036].
Летом 1952 года Сталин дал указание ликвидировать монопольное положение Лысенко в биологической науке. Но сам процесс реализации этого указания занял некоторое время, но фактом является то, что вождь наконец внял голосу здравого смысла.
Однако вред, нанесенный тем явлением, которое получило название лысенковщины, был не только огромным, но – и это весьма важно – он стал, как ядовитые газы, распространяться на некоторые другие отрасли науки. Гонения со стороны Лысенко на своих оппонентов внесли резкое обострение и на других участках науки. Стали планировать проведение аналогичной дискуссии в сфере физики с критикой теории относительности Эйнштейна и физического идеализма в квантовой механике. Некоторые физики из МГУ последовали примеру Лысенко и начали предпринимать атаки на В. Фока, Л. Ландау и других крупных ученых, вносивших огромный вклад в теоретические разработки оборонных проектов. В газетах начали даже публиковать материалы с критикой кибернетики. Словом, идя таким путем, советская наука могла оказаться в болоте. Но этого не случилось, поскольку сами события пошли по другому руслу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});