— Ищем там, — повторил Мэт. — Коли они отправились в Рахад, отыскать их будет нетрудно, там они должны выделяться, словно жаворонки в стае черных дроздов. Так или иначе, я намерен их найти — даже если они прячутся под кроватью в самой Бездне Рока. Искать, как обычно, будем, разбившись по двое,
— каждый прикрывает спину напарнику. Сейчас найдем каких-нибудь лодочников, и нас перевезут на другой берег. Чтоб мне сгореть, не все же они продают фрукты на суда Морского Народа.
Улица выглядела такой, какой Илэйн запомнила ее по Тел'аран'риоду, — разбитая мостовая и высокие, в пять-шесть этажей здания с облупившейся штукатуркой. Солнце стояло прямо над головой, и тени исчезли, повсюду тучами вились мухи. В отличие от Мира Снов, люди на улицах были, хотя и не так уж много, но из окон свисало выстиранное белье, а запах стоял такой отвратительный, едкие миазмы упадка, что Илэйн предпочла бы вовсе не дышать. К сожалению, эта улица ничем не отличалась от прочих — все улицы Рахада выглядели одинаково.
Попридержав Бергитте за руку, она задержалась возле кирпичной громады шестиэтажного дома. Из окон свисало выцветшее белье, откуда-то изнутри доносился тонкий плач ребенка. Илэйн была уверена — в том доме должно быть шесть этажей. Найнив полагала, что пять.
— Зря мы вот так стоим и таращимся на окна, — тихонько прошептала Бергитте. — Мы привлекаем внимание.
Бергитте тревожилась об Илэйн. По улице с самодовольным видом расхаживали оборванные, а то и полуголые мужчины с медными серьгами в ушах. Солнечные лучи играли на цветных стеклышках, вставленных в их медные перстни вместо драгоценных камней. Они походили на бродячих псов, способных не только показать зубы, но и укусить. Женщины в поношенных платьях, носившие украшения из стекла и меди, держались примерно так же. И те и другие были вооружены кривыми кинжалами, у некоторых за поясом торчали еще и обычные рабочие ножи.
Однако, по правде сказать, Бергитте преувеличивала — несмотря на ее вызывающее лицо и необычно высокий для женщины из Эбу Дар рост, ни на нее, ни на Илэйн никто особого внимания не обращал. Обитатели Рахада видели их в том облике, какой придала им Илэйн с помощью хитроумных плетений Воздуха и Огня. Бергитте выглядела немолодой темноволосой женщиной с проблесками седины и сеточкой морщинок в уголках черных глаз. Изменение облика давалось тем легче, чем меньше приходилось отступать от подлинной внешности, а потому свисавшие на спину Бергитте, перевязанные в четырех местах рваной зеленой лентой волосы были гораздо длиннее, чем обычно носили женщины Эбу Дар. Впрочем, Илэйн и сама не подрезала свои волосы, — похоже, прически здесь никого особо не интересовали. Маскировка казалась превосходной; если бы еще и не потеть, то и желать больше нечего. Добавив хитроумное кружево Духа, маскирующее способность направлять Силу, Илэйн преспокойненько вышла из дворца, пройдя в двух шагах от Мерилилль. Это плетение ей приходилось сохранять и в Рахаде — они не раз видели за рекой Вандене и Аделис.
Разумеется, их одежда — поношенные шерстяные платья с обтрепанной вышивкой по рукавам и узкому, глубокому вырезу, грубые шерстяные чулки и сорочки — была настоящей. Настолько настоящей, что Илэйн неудержимо тянуло чесаться. Платьями местного фасона их снабдила Тайлин, сопроводившая свой подарок множеством полезных советов. Так, она предложила им носить брачные ножи в белых ножнах — замужних женщин задирали реже, чем незамужних, а к вдовам, не пожелавшим вступить во второй брак, цеплялись еще меньше. Конечно же, помогал и возраст — кто станет приставать к седовласой бабуле?
— Думаю, сюда стоит заглянуть, — промолвила Илэйн.
Положив руку на рукоять ножа, Бергитте шагнула вперед и распахнула неокрашенную дверь. За ней тянулся полутемный коридор с рядами сколоченных из досок дверей. Он вел к узкой, крутой лестнице из выщербленного кирпича. Вздохнуть с облегчением Илэйн не решалась.
Сунуться без спросу в чужой дом было прекрасным способом напороться на нож — даже если у тебя на шее белые ножны. К тому же могли привести и лишние вопросы. Тайлин предупредила об этом, и в первый день девушки посещали лишь гостиницы, единственным внешним отличием которых являлись окрашенные в голубой цвет двери. Разбившись на пары — Илэйн с Бергитте и Найнив с Авиендой, — они представлялись старьевщицами, скупающими всякий хлам, чтобы подновить его, а потом продать. Здешние гостиницы оказались настоящими притонами — дважды пришлось уносить ноги, пока не начались серьезные неприятности, причем во второй раз Илэйн вынуждена была наскоро направить Силу, чтобы отделаться от двух пытавшихся увязаться за ними женщин. Даже при этом Бергитте пребывала в уверенности, что весь оставшийся день за ними кто-то следил. Найнив с Авиендой сталкивались с такими же затруднениями, хотя их, кажется, никто не преследовал. Найнив даже пришлось огреть одну женщину табуретом. В конце концов они отказались и от самых невинных вопросов и, ступая на порог, всякий раз думали, как бы не нарваться на нож.
Бергитте первой поднялась по крутой лестнице, то и дело оглядываясь. Дитя умолкло, но где-то в глубине здания принялась кричать женщина. Когда девушки поднялись на третий этаж. одна из дверей открылась и оттуда выглянул плечистый полуголый малый. Под хмурым взглядом Бергитте он поднял обе руки, выставив ладонями вперед, подался назад и ногой с силой захлопнул за собой дверь. На верхнем этаже — будь это то самое здание, кладовая находилась бы именно там — у порога своей клетушки сидела на табурете худощавая женщина в одной лишь льняной сорочке. И сосредоточенно точила кинжал. Она резко повернулась лицом к вошедшим, рука с кинжалом замерла на точильном камне. Она не отводила глаз до тех пор, пока Илэйн и Бергитте, попятившись, не спустились по лестнице до середины пролета. До них вновь донесся звук затачиваемого о камень металла. Только тогда Илэйн наконец вздохнула с облегчением.
Оставалось лишь радоваться тому, что Найнив не стала биться с ней об заклад. Десять дней! Надо же было оказаться такой дурехой. Шел уже одиннадцатый день, а им не удалось обнаружить даже намека на то, где же находится чаша. Порой Илэйн представлялось, будто все одиннадцать дней, с утра до вечера, они ходят по одной и той же улице. Все это раздражало до крайности. Правда, Вандене с Аделис, кажется, тоже не слишком преуспели в своих поисках. В Рахаде, насколько могла судить Илэйн, никто по доброй воле не стал бы разговаривать с Айз Седай. Поняв, с кем имеют дело, люди разбегались и прятались. Две женщины, по недомыслию приняв Аделис за богатую дуреху, вздумавшую разгуливать по Рахаду в шелковом платье, набросились на нее с ножами. К тому времени когда Коричневая сестра подняла эту парочку потоком Воздуха и впихнула в окно второго этажа, улица словно вымерла. Так или иначе, Илэйн не собиралась позволить Вандене и Аделис выхватить чашу у нее из-под носа.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});