А Северус остался… там, среди потных, похотливых, сплетающихся противоестественно мужчин и худородных женщин, более, нежели он сам - Гарри знал это о рабах о рабынях, и что по ромейским поверьям у закабалённых нет душ - Северус рассказывал об этом, особенно о последнем, смеясь. И любимый Северус смотрел на… это безобразие может, даже наслаждался им. А, может, и сам «развлёкся» со своей страшною, как неведомый, но очень пугающий Мордред (так он должен был выглядеть, по пониманию Гарри в женском облике, а ведь он же принимает его…), женою или какой-нибудь бабой из Истинных Людей.
Гарри обладал чуткостию к невинным, как он сам, девицам и вьюношам, но не почувствовал ни одной честной девушки среди… тех, которые так просто раздвигали ноги перед Господами, словно жаждая взаимности, на самом же деле мысленно молящих своих богов, по рассказу древнего друида племени, в котором прошли четыре года рабства, живущих в берёзовых рощах и высоко на небесах, чтобы их поскорее перестали насиловать… так жестоко.
Гарри же вовсе не был так глуп, каким полагал его до последнего времени и инцидента с лепёшкой, слишком сильно закрутившейся в воздухе от заклинания Невесомости, впрочем, совершенно незаслуженно, Северус, любимый, но… недоступный, далёкий, увлечённый своим, видимо, умелым в любви, в отличие от Гарри, родичем. Всё равно же Квотриусу оставаться в… этом времени, а им с Северусом перемещаться путями неведомыми в… свои же, только одним им знакомым время и пространство.
Эти слова по-английски Гарри уже давно знал и произносил без запинки, а пытаться быть поточнее - хотя, куда уж точнее! - спросить у любимого Северуса - значит, снова выставить себя дураком. Но он знал… чувствовал, что женщины отдаются лишь по сути своей бабьей, всегда, постоянно похотливой, а не по любви. Да и какая, к Мордреду страшному, да ещё Поцелуй Дементора впридачу - любовь может быть между высокорожденными Господами и рабынями?! А… Северус остался там, смотреть, а, может, и развлекаться, хотя на него это и не похоже. Зачем же тогда было ему оставаться на оргию?!
«А кто соблазнит одного из малых сих, верующих в меня, тому лучше бы было, чтобы повесили ему на шею мельничный жернов и утопили в глубине морской!»
Гарри внезапно пришло это воспоминание из проповеди пастора в большой, светлой церкви, куда его раз пять, не больше, вывозили какие-то близкие родственники. Они вообще имели право, данное им самим Господом, издеваться и над маленьким Гарри, и над Гарри - подростком, чем они и занимались исправно, то по очереди, то вдруг, сообща, всем семейством.
Но в этом доме Северуса, лордом в котором он был, в Господа не веровали, и, наверное, поэтому, никто Гарри не притеснял, просто не обращали внимания на «драгоценного гостя Господина дома». Но Гарии вовсе не хотел, чтобы искушающий его одним своим присутствием Северус подвергся такой ужасной участи, чтобы он утонул в море. Северус должен, обязан жить, а вот Гарри…
Всё - воспоминания, накопившееся за столько долгих дней желание оказаться в объятиях такого желанного и умелого Северуса, с ним Гарри не было бы больно… в первый раз, как с… теми двумя - неудачниками, ко счастью Поттера, утренний поцелуй, сыгравший роль катализатора взрывного процесса страсти, пир, во время которого Северус только и смотрел, что на Гарри, отвратительная оргия, только начало которой Гарри успел увидеть… на свою голову, а лучше бы не было ничего этого.
Всё это привело к одному - сесть у стены, упереться посильнее в неё спиною и колотиться о кирпичную кладку, несмотря на сотрясающую мозг боль… несмотря на поедом едящую боль.
Вот и всё. Спорьте хоть до утра, в чём он был прав,что он нам дал.
Верю я, в то, что он счастлив был в последний миг, как никогда.
Не переплыл моря, не потерял себя,
Из миллиона слов выбрал «любовь»,
И разделил свой мир поровну меж людьми.
… Вот и всё. Дни без него побегут, алеет лишь кровь на полу.
Было б так, кто-то за ним шагнул, хоть он не звал в душную мглу… *
Случись такое в двадцать первом веке, шагнули бы многие, нашлись бы истеричные души, заававдившиеся, чтобы следовать в Большом Путешествии за своим Героем, но вот в этом времени - он просто «драгоценный гость», свободный, «высокорожденный патриций», благодаря рассказу Северуса на семейной трапезе безо всяких оргий - от повезло-то Снейпу тогда! - Гарольдус. Здесь над его телом, свалившимся с раскроенным черепом и виднеющимися мозгами, только потешились бы, ещё бы - высокорожденный патриций убил себя об стену! Да рабам опять забота - стенку отмывать от крови и мозгов незваного, но тем не менее «драгоценного», вот взяло и прилепилось, гостя Господина дома. И Северус, любимый, тоже посмеялся бы над такой нелепой смертью… Да, наверняка посмеялся бы!
_________________________________
* Парафраз композиции «Автографа» «Реквием» («Памяти Джона Леннона.»).
Глава 98, заключительная.
… Когда Гарри открыл глаза, он увидел ослепительно прекрасные и, кажется… даже сильно испуганные глаза Северуса. Но Гарри был так слаб, что не мог даже протянуть руки к его прекрасному лицу, чтобы погладить, утешить, успокоить его.
- Мы попали в один Рай на двоих, с твоими непременными Мерлином и Морганой? - прошептал Гарри.
Сейчас он не обращал внимания на боль в затылке и вообще во всей голове, объявшую её целиком, так что больно было говорить. Всё внимание Гарри было посвящено этому человеку, такому… тёплому, но со столь приятными, прохладными, нет, даже холодными, прекрасными руками с тонкими пальцами.
- Ты тоже умер, Сев? - Гарри впервые обратился к Северусу по имени, которым он, Северус, сам называл себя, наконец-то Гарри осмелился. - Нет, тебя, наверное, убила та жутко размалёванная женщина, о мой Северус, - печально отметил Гарри.
- Да живые мы обы, и ты, и я. И я твой, твой, только попрошу, не сбивайся на это дикое наречие Истинных Людей, и всё будет оу кей, мой, только мой Гарри… Любимый Гарри мой Гарри. Прости, я брежу от ужаса, что не успей я… - говорил Северус по-английски. - Я не должен называть тебя любимым больше. У меня ведь уже есть amatus, даже alikuem insane amare* , мой Квотриус.
Ты должен понять и простить меня, Гарри. Я же не могу разорвать сердце на две равных части, пополам.
- Но взять-то ты меня можешь, просто, физически!
Гарри в неистовстве, срываясь на фальцет, выкрикнул своё желание под странный, устрашающий немного в сравнении с предметом их с Северусом разговора, звон в страшно болящей голове.
Ещё бы ему не впасть в такое состояние! Ведь Северус, его Северус был рядом и снова обнимал его уже и без того отяжелевшее, а теперь и недвижимое тело!
- Нет, Гарри, ты слишком… неиспорчен для меня, несмотря на зачатки БДСМ у тебя - я говорю об очень сильных шлепках по твоему поистине аппетитному заду.