Опешила от такого злого голоса и пригляделась получше.
На лицо задетая гордость, обида и покалеченное мужское достоинство.
Старался для меня, а я дура неотёсанная. Взяла и всё испортила.
Надо исправляться.
Сделала первое, что пришло в голову.
Подошла к расстроенному парню, собрала пальцами кофту на его груди, и подпрыгнув на месте, поцеловала его в колючую щетинистую щёку:
— Ты прав. Здесь уютно… с тобой.
Ох, какие начали происходить метаморфозы с его лицом.
От ошеломления до осознания.
Первые мгновения было забавно наблюдать, но потом в его глазах проявилась жгучая решимость и от смеха не осталось ни следа.
— Я очень голоден, Алиса. — хрипло отозвался он, смотря мне на губы.
Хоть намёк и поняла, но предпочла не испытывать судьбу и схватила первую попавшуюся коробку:
— Я тоже.
И рванула к деревянному навесу. Мелкие переплетённые между собой фонарики, развешанные по всему периметру, и правда создавали романтическую обстановку, что мешало сконцентрироваться, ускоряя сердцебиение на максимум.
Постаралась придать себе увлечённый вид и со знанием дела принялась раскладывать еду.
Не оборачиваясь, слышала, как с чем-то возится Лёня, но при этом спина горела от его постоянного проникновенного взгляда.
Расправились со своими делами одновременно.
Вздрогнула, когда на плечи опустился плед, а на живот мужские ладони, уверенно прижимающие к себе.
— Надеюсь, не замёрзнешь. — порывисто сказал Астахов, зарываясь носом в моих волосах.
— Я выносливая. — улыбнулась на попытку приблизиться ко мне и накрыла пальцами его руки.
Они дрожали.
Да парень нервничает…
Поняв, что его обличили, Лёня сжал руки в кулаки и подвёл меня к скамейке.
— Ты когда-нибудь пила, гном? — перед моим лицом возникла бутылка с красным вином и я вдруг почувствовала, что совершенно не боюсь этот алкоголь, как обычно бывает при виде спиртного.
Сейчас я смотрела на сильные руки Астахова, держащие бутылку, на его лицо, где игривым, но всё же тёплым взглядом переливались карие глаза, прислушивалась к тону его голоса, и осознавала, что верю ему. Ощущала лёгкость своего выбора и различала честность предложения. Сосед был окутан уверенной, но мягкой энергетикой, поэтому я расслабленно ответила:
— Только пробовала.
Как обычно, он ухмыльнулся краем губ и разлив напиток по бокалам, пристально заглянул мне в глаза:
— Так будет и дальше, гном. Ты всё равно маленькая. Пить буду я. — и щёлкнув меня по носу, сделал глоток.
Глава 23
— Я бы хотела перебраться в город насовсем… — поведала я по секрету Астахову, когда наш разговор приобрёл доверительный окрас, а тело уже не так остро реагировало на его близость. Уже давно наступила ночь, а мы только-только расслабились и поймали одну волну. После старательных уговоров, мне удалось на правах именинницы выбить себе парочку бокалов вина, впоследствии которых совершенно вольно мы с соседом оказались на надувном матраце и прижавшись друг к другу боком, делились мыслями и разглядывали звёздное небо.
— Я испытываю настоящий восторг от ночных фонарей, городского ритма и запаха машин. — спрятала смущённую улыбку Лёне в плечо.
Парень разомлело любовался темнотой и вслушиваясь в мои слова, неторопливо накручивал на свои пальцы кончики моих волос.
Я сразу почувствовала ту перемену, когда нервозность Астахова ушла и на её месте возникло мягкое притяжение. Он первый начал ласково улыбаться и тянуть ко мне руки. При каждом удобном моменте, старался прикоснуться ко мне и делал это так ненавязчиво, что у меня и в мыслях не возникло запретить ему это.
Нет, он не пьян.
Глаза смотрят чётко, но уже не столь колюче. Движения прямые, но уже не жёсткие.
Тон голоса больше не холодный и обжигающий, а бархатный и обволакивающий.
А его слова перестали быть грубыми, в каждом вопросе или утверждении был заботливый и вкрадчивый посыл.
Теперь понятно, почему мне дали всего лишь пригубить со дна бутылки, расчёт был только на успокоение Астахова.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
И вот даже не жалко.
На такое умиротворённое лицо парня любо-дорого смотреть. Что я и делаю уже приблизительно пару часов.
Милота, да и только.
— А меня привлекает больше тишина, зелень и запах костра. — прошептал в ответ Лёня, щекоча мне нос пучком моих волос. Наблюдая, как я морщусь и смеюсь, он сделал пару фото на свой мобильный и дотянувшись до остатков еды, засунул мне рот клубнику. — Караул, Акимова! Смеёшься как гнусавый птеродактиль. Проверь там, у меня кровь из ушей не брызжет?
Перестала смеяться и проглотив ягоду, обиженно насупилась.
Между прочим, у меня очень заразительный смех. Все хвалят по жизни.
Кроме этого… педанта. Всё его во мне раздражает.
— Ах ты… — начала я делиться и своим мнением насчёт его выдающихся способностей, но мне молниеносно запихнули в рот ещё две ягоды.
Жуй, как говорится, да побольше!
— Когда-нибудь я куплю в отдалённой местности большой дом и буду каждые выходные возить туда семью… — мечтательно протянул он, не обращая внимания на мои потуги пережевать съедобный кляп быстрее. — Это будет идеально…
— Мда-а. — заключила я, вытирая липкие губы об руку парня. — Жена у тебя мировая будет… такого-то обалдуя вытерпеть…
— Ну ты же как-то терпишь? — съязвил Лёня, облизывая свои пальцы, и когда я решила таким же образом очистить от сладкого и свои, ненадолго залип на мои губы, и подняв голову к небу, внезапно крикнул. — Смотри, падающая звезда! — и пока я с выпученными глазами её высматривала, начал трясти меня за плечо. — Скорее загадывай желание!
Окей, не вопрос. Это мы любим. Это мы запросто.
Зажмурила глаза и начался полёт фантазии:
— «Хочу, чтобы все мои близкие люди были здоровы, хочу быть счастливой, хочу встретить свою настоящую любовь, хочу, чтобы родители разбогатели и купили себе всё, что захотели, хочу закончить универ и стать успешной, хочу…»
Но не успела я додумать, как почувствовала тёплое прикосновение к своим губам и невольно замерев, затаила дыхание. Окунувшись в водоворот ощущений, я просто-напросто выпала из реальности. Сейчас я воспринимала только сильные мужские руки, притягивающие меня к себе за талию, пуская по спине мурашки. Только мягкие, но настойчивые губы, вкус которых заставлял меня тонуть в ослепительных эмоциях, прежде не волновавших мне нутро до такой степени. Только учащённое сердцебиение Лёни, которое я различала сквозь тесноту между нами. И только робкий, но уверенный собственный голос в голове:
— «Кранты, Акимова, это точно оно… то самое окрыление, которое вышибает из тебя дух одним поцелуем и коронует мужчину званием «Любимый»…»
Запутавшись в своих чувствах, не сразу осознала, что поцелуй закончился и лишь мягкая мужская улыбка до сих блуждала по моим губам, не в силах оторваться до конца.
— Впервые в жизни… — опалил горячим дыханием мой подбородок Астахов.
Не в силах ещё полностью прислушаться к его голосу, я подняла лицо навстречу лунному свету, надеясь, что прохладный ветер успеет остудить мои пылающие щёки прежде, чем моё скованное стеснение отразится в глазах соседа.
Убеждая себя разомкнуть онемевшие руки на его шее, сделала глубокий вдох и взглянула в лицо Леонида.
В его мерцающих глазах было столько желания, что этот неотрывный взгляд отдавался отточенным попаданием прямо мне в душу. Слегка растерявшись от того разряда, что пронёсся по моему телу, не заметила, как оказалась прижатой к матрацу, а мужские руки начали последовательные движения от изгиба моей талии, по выступу бедра, до самых колен. Исследуя каждый дюйм и словно питаясь моей отзывчивостью, Лёня контролировал свои прикосновения, зная где следует кожу сжать, а где оставить лишь воздушный след.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— …желание исполнилось… — выдохнул он фразу до конца.
Сфокусировав на нём осоловелый взгляд, глупо хихикнула:
— Астахов, ты серьёзно думаешь, что за все свои восемнадцать лет я пришла только к одному желанию — это чтобы ты меня поцеловал?