Додумать и прийти к какому-нибудь выводу я не успела, потому что вошёл Дэн, несущий на руках небольшой металлический поднос, серебряный с чернением, и аккуратно опустил его на краешек постели.
— Приподняться можешь? По идее должна.
Я смущённо кивнула и начала подниматься. Под спину мне тут же ткнулась подушка.
— Устраивайся удобнее, ешь.
Материализовав прямо передо мной из воздуха небольшой столик на низких ножках, Дэн водрузил на него поднос. Первым делом я принюхалась: вроде ничего не вызывает протест моего организма. Ну-с, попробуем. Я взялась за приборы, попутно отметив, что посуда тоже начисто изменилась. Пара тяжёлых вилок с инкрустацией камнями и гравировкой на ручке, одна с двумя, другая с тремя зубцами, тарелки тоненькие (как та, что была в холодильнике вчера; нет, позавчера), аж страшно, что стукнешь и разобьёшь невзначай. А сам поднос, украшенный изображением чешуйчатого дракона, спокойно стоял на иллюзорном столике передо мной всё время, пока я ела. Я покосилась в сторону короля и неуверенно взялась за трезубую вилку, наверное, это для салата, потому что с двумя зубцами, кажется, для рыбы. Только я всё равно не знаю, как ей пользоваться. Всю жизнь ела рыбу руками.
Дэн, убедившись, что я приступила к трапезе, вновь уселся что-то писать. Я немного обиженно посмотрела в его сторону. Ну вот, то хлопочет надо мной, как наседка, а то сел и равнодушно отвернулся. И не поймёшь, всё это искренне или просто считает себя обязанным.
К концу своего завтрака я заметила, что из-за плотных штор пробивается дневной свет. Глянула на часы — так и есть, десятый час.
— Поела? О, молодец, почти со всем справилась.
Я уже вытирала руки об украшенную вензелем с гербом салфетку, соображая, что чего-то мне ещё хочется, не пойми чего. Дэн подошёл и крутанул пальцем, отчего и поднос, и столик тут же растаяли в воздухе. Внимательно взглянул на меня и утверждающе спросил:
— Чего-то ещё хочешь?
Я помялась.
— Ну, смелее.
— Смеяться будешь, но я бы погрызла корочку чёрного хлеба, натёртую чесноком с солью.
В ответ на удивлённо вытянувшееся лицо я неуверенно улыбнулась и пожала плечами.
— А-а, это, наверное, чтобы я уж точно не захотел больше тебя целовать, — задумчиво протянул он, а потом добавил: — Не понравилось?
Я смущённо потупила взор:
— Ну что ты, Дэн.
— Да шучу я, Маша, — со вздохом отозвался он. — Какой же это был поцелуй? Обратная сторона Чёрной магии. Заклинание под названием «Поцелуй милосердия». Погоди, вот съешь сейчас свою корочку, ещё не то будем делать.
Мне в руку ткнулся кучек хлеба. Чёрного, с чесноком.
— Жуй и слушай. Я не знаю, что за болезнь свалила тебя. Подозреваю, что тут всё вместе повлияло: и заклинание, наложенное на слабый организм, и, прости уж, та пьянка, после которой я едва узнал тебя, и какая-то болезнь, принадлежащая конкретно вашему миру. Мне неизвестная. Заклинание я снял, но сил у организма оно отняло до безобразия много. Да ты ещё сверху добавила алкоголем. Наверняка ведь чувствовала себя неважно, зачем же пила, да ещё что-то высокоградусное? Девушкам такое вообще нельзя употреблять. Но теперь поздно сокрушаться. Ну и сама болезнь. Ты не знаешь, что бы это могло быть?
Я прокашлялась:
— Подозреваю, что это грипп. Как раз сезон начался. Ну, похоже, все симптомы налицо: высокая температура, головная боль, ломота в костях, поражение дыхательных органов, — уверенно перечислила я, вспомнив свою медкарту. И осложнения после него бывают, на разные органы.
— Чем вызывается этот грипп, и как его у вас лечат?
— Вирус, кажется. А лечат таблетками, как ещё?
— Вот такими? — Дэн откуда-то вытащил недавно купленный мной анальгин.
— Ну, таблеток много, конкретно эти от боли.
— Интересным путём у вас пошла медицина, в отсутствие магии. И ведь, главное, добилась неплохих результатов.
— Откуда ты знаешь о нашей медицине?
— Да по населению вижу. У вас столько людей, страдающих какими-либо хроническими заболеваниями, что я поразился. А потом понял, откуда это. Медицина, поддерживающая нежизнеспособных индивидов, сослужила плохую службу. Природа мудра — выживают сильнейшие, а с вашими возможностями вы наплодили кучу ослабленных, не приносящих обществу ощутимой пользы людей. И они передают свои болезни следующим поколениям.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— А у вас не так?
— У нас, Маша, никто не станет спасать при рождении слабого младенца.
— Даже если может? Это жестоко.
— Жестоко этому младенцу потом жить и мучиться.
— Ты говоришь ужасные вещи! Если так рассуждать, то и больных лечить не надо! У нас врачи борются за любую жизнь, тем более беспомощного ребёнка.
— Успокойся и не горячись так. Тебе вредно.
— Хорошенькое дело — успокойся.
— Именно — успокойся. Не я эту систему придумал.
— Но ты можешь её изменить.
— Я подумаю на эту тему. А сейчас давай вернёмся к твоему здоровью. Значит, у тебя грипп. И я уже вижу осложнение, которое он вызвал. Если сейчас не принять меры, у тебя разовьётся пневмония. Лечить я её не смогу. Поэтому действовать будем немедленно.
— А почему ты грипп не вылечил?
В ответ Даанэль возмущённо уставился на меня:
— Я сутки только этим и занимаюсь! Ты была на грани жизни и смерти! Мне не даны способности лекаря, но я делаю, что могу. Снимай свою пижаму!
— Что?! — ещё раз предстать перед ним голышом? Такого издевательства я не вынесу, и точно умру — от стыда.
— Что слышала. Поработаем с твоими лёгкими. Через ткань не получится.
— Дэн, — я жалобно взглянула на парня. — Вот прямо так взять и снять, да?
— Ладно. Поскольку ты у нас девушка в некоторых вещах стеснительная, что иногда трудно бывает предположить, я отвернусь, а ты сними тунику и ложись на живот. Буду лечить со спины… хотя… со стороны груди, конечно, интереснее, — пробормотал он себе под нос, отворачиваясь.
Думает, не слышу, да? Я покосилась в его сторону и, скинув тунику быстрым движением, улеглась плашмя на живот, уткнувшись носом в подушку и притянув кулаки к подбородку.
— Можно повернуться? — раздалось у меня за спиной.
— Угу, — промычала я, поёживаясь от холода.
— Потерпи, сейчас будет тепло. И ничего не бойся. Это как массаж. У вас массаж делают? Хм. Ну, это я так спросил. Извини, если это неприличный вопрос.
— Почему неприличный? Делают массаж.
— Ну, это вопрос отношения. И потом, массаж бывает разный. Ладно, замяли тему, как ты выражаешься.
Я почувствовала прикосновение рук на голой спине и невольно вздрогнула.
— Что вздрагиваешь?
— У тебя руки холодные.
— Нет, Машенька, руки у меня нормальные, это ты горячая. Постарайся расслабиться, можешь поспать.
Где уж тут спать. Когда тебя гладят мужские руки, нежными и осторожными движениями, так, что аж мурашки по всему телу. По-моему, король и сам это понял, потому что я неожиданно провалилась в сон, а проснулась уже накрытой одеялом. Лёжа на спине. Дэн сидел рядом, устало глядя на меня.
— Как ты себя чувствуешь?
— Хорошо, я бы даже сказала, очень хорошо.
Я хотела сесть, но вовремя вспомнила, что туники на мне нет.
Король на мою попытку только скептически хмыкнул:
— Не терпится встать? Подожди хотя бы, пока я не уйду.
— Ты уходишь? — Сердце ёкнуло.
— У меня дела. Забыла? Сделка с золотом.
— Точно. И впрямь забыла. Ой, Дэн, мы же фотографию не сделали! — спохватилась я в ужасе. — И с паспортом не всё закончили.
— Ну что теперь. Придётся обойтись тем, что есть. Я сделал несколько фотографий.
— Сделал?
— Иллюзии на основе бумаги, должно на год-два хватить. Смотри.
Даанэль пересел поближе и продемонстрировал мне великолепного качества цветные фото. На одной он был в той одежде, что купил на днях. А вот остальные меня восхитили. Дэн в полном королевском облачении. В костюме, похожем на тот, в котором он был при нашей первой встрече — с натянутым луком в руках среди леса. Поединок на мечах с человеком, одетым не хуже самого короля. Группа людей с красивыми отстранёнными лицами в развевающихся одеждах. Приглядевшись, я ахнула — да это же эльфы! Эта фотография единственная была не очень хорошего качества. Я осторожно вытянула руки из-под одеяла: