Они ехали на лошадях рядом. Джулиан и Фанни были чуть впереди. Миссис Андерхилл не имела сил противодействовать почти ежедневным верховым прогулкам этой молодой парочки. Но она настаивала на том, чтобы Анцилла находилась всегда при Фанни сопровождающей. Порой ей удавалось уговорить сына присоединиться ко всей компании. Иногда каталась вместе со всеми и Пейшенс Чартли. Но самым частым собеседником мисс Трент бывал сэр Уолдо.
Анцилла повернула голову, чтобы взглянуть ему прямо в лицо. Брови ее были удивленно приподняты.
– Каким образом, сэр?
– Каким образом? Да очень просто: перекладывая грехи вашего кузена на мою бедную голову. – Она явно взволновалась и даже покраснела. Заметив это, он улыбнулся. – Что случилось с ним? Линдет рассказал мне, что он водит дружбу с Монтсоррелем и его компанией.
– Это было раньше… Они с лордом Монтсоррелем вместе учились в школе… Но после нее они сразу разошлись, ка… кажется. Я признаю, что эта дружба пошла кузену во вред.
– Не с тем связался, да? Вообще-то у меня редко пересекаются жизненные пути с молодежью, и я не особенно-то в курсе их дел и развлечений, но, насколько я знаю, у Монтсорреля больше денег, чем здравого смысла. Водить с ним дружбу неопытным юнцам весьма и весьма опасно. Вокруг него всегда вьется много темного народа, я уж не говорю о всевозможных денди, специалистах по громким фурорам и тех людях, которым на все и на всех в жизни наплевать.
– Да. Мой дядя говорил мне то же самое. Примерно то же самое. Но я никогда не перекладывала грехи Бернарда на вашу голову, сэр!
– В самом деле? А я-то думал, что, наконец, разгадал, за что вы меня недолюбливаете.
– Кто вам внушил, что я вас недолюбливаю? Если вы не можете забыть мою сдержанность во время нашей первой встречи, так это все от того, что я недолюбливаю те круги, которые вы представляете.
– Не думаю, что вам многое известно о тех кругах, которые я представляю, – холодно ответил он. – Позвольте мне заметить, что они коренным образом отличаются от тех кругов, представителем которых является господин Монтсоррель.
– Конечно, но вы… Совершенный! – проговорила она, вскользь улыбнувшись. – Монтсоррель и его приятели просто подражают вам, как могут.
– Прошу прощения! – прервал он ее. – Они не подражают, потому что не способны к этому! Господи, я заговорил прямо как красивая мисс Вилд, не правда ли? Некоторые из них подражают нашей одежде, но в такой преувеличенной манере, что просто смотреть противно. Мои круги, мисс Трент, состоят из людей, которые от рождения питали склонность и имели способности к атлетическим видам спорта. Мы делаем дело, а Монтсоррель и его дружки всего лишь зрители. Только не спрашивайте меня, почему они столь упрямо продолжают обезьянничать и подражать нам. Ведь тот самый спорт, который приносит нам радость, для них является самой отвратительной вещью на свете! Так вот, если вы спросите, то я не знаю ответа! Но можете мне поверить: молодому человеку, который стремится преуспеть в спорте, безопаснее находиться среди нас, чем среди хлыщей с Бонд Стрит.
– Да, пожалуй, только… Разве это не ведет к более опасным вещам? К азарту, например?
– Азарт, мисс Трент, присущ всему в нашей жизни и не является исключительной собственностью людей моего круга, – сухо ответил он. – По крайней мере, молодой человек нашего круга не станет пропадать все дни в питейных на Тотхилл Филдс, не станет по ночам слушать музыку и преследовать кометы в Вест-Энде. На свою беду. – Он вдруг рассмеялся. – Какая же вы наивная! Если вашему кузену некуда девать силы, пусть придет к нам. У «Джексона» мы проводим регулярные спарринги. Ему хватит пяти минут, чтобы забыть обо всех своих глупостях!
– Если честно, то я еще никогда об этом всерьез не думала, – призналась она. – Хотя припоминаю сейчас – раз уж вы затронули эту тему – что всякий раз, когда мой брат Гарри играл в крикет или во что-либо подобное, он тратил больше энергии, чем обычно. И при всем при этом, – «не выходя из рамок», как любил он говорить.
– Умница! Он подающий надежды спортсмен?
– О, нет! Он солдат.
– Как ваш дядюшка?
– Да, и еще как мой отец.
– В самом деле? Расскажите мне о нем! Он был при Ватерлоо?
– Да, то есть… мой брат был, а отец… Отца убили в Гьюдад Родриго.
– Простите.
Тон его был совершенно серьезен и он не стал продолжать эту тему, спросив ее вместо этого спустя минуту или две про брата, находился ли он в оккупационных войсках. Она была признательна ему за то, что он пощадил ее чувства и с уважением отнесся к ее немногословности. В благодарность за это она стала отвечать на его вопросы с большей готовностью, чем следовало.
Вообще она редко касалась в разговорах своей семьи. Миссис Андерхилл из всех ее родственников интересовалась только генералом. Миссис Чартли порой просила ее рассказать что-нибудь о матери и братьях, но мисс Трент говорила едва ли не протокольно и в двух словах, так как чувствовала, что миссис Чартли на самом деле мало интересуют те люди, с которыми она лично не знакома.
Сэр Уолдо добился гораздо большего успеха, чем другие, в преодолении сдержанности мисс Трент, вызвав ее на откровенность. Всего через несколько дней таких верховых прогулок он уже знал о семье Анциллы не в пример больше, чем миссис Чартли, которая была вся в заботах о своей собственной семье и приходе мужа. Он знал, например, что Уилл – самый лучший из сыновей и братьев! – был священником в одном дербиширском приходе и стал уже отцом подающих надежды детей. Он женился на дочери одного из старых друзей отца, на милой и доброй девушке, которую все любили. Мама и Салли жили вместе с ним и Мэри в большом ладу. Салли была самым младшим членом семьи. По сути, она была еще ребенком, школьницей, но уже имела хорошее образование и воспитание. И уже сейчас было ясно, что она вырастет настоящей красавицей. Кристофер присоединялся к ним на праздники и каникулы, если только дядя не приглашал его пожить у себя в Лондоне. Он окружал племянника в столице массой разнообразных удовольствий, начиная от охоты на бекасов в Риджент Парке, катания на коньках по Серпентайну и заканчивая Амфитеатром Эстли и кулачными боями в Файвз Корт. Дядя Мордаунт взвалил на свои плечи всю заботу об образовании Кита в Хэрроу. Доброта и щедрость дядюшки Мордаунта не имели прецедентов. И хоть состояние его можно было назвать скорее благородным, чем значительным, он едва не ссорился со всеми из-за того, что они отказывались жить за его счет. Но Уилл и так уже был хорошо устроен. Гарри, наконец, получил роту. И тот и другой уже были в состоянии делать свои вклады в семейный бюджет. Мама самостоятельно учила Салли. И справлялась с этим вполне удачно, поскольку, во-первых, была дочерью профессора греческого языка, а во-вторых, вообще была ученой женщиной. Они любили называть ее так, когда хотели подшутить. Словом, семья твердо стояла на ногах, и все чувствовали себя обязанными дядюшке.