— Отдай этот мешок кому-нибудь из рабов, Гектор, — сказал Идоменей, помогая подняться слуге.
Но тот отказался, отрицательно помотав головой. Мешок, набитый свитками договоров, заключённых в заморских землях, Гектор будет хранить неусыпно. Не следует кому попало знать о цифрах, прописанных в этих свитках, заверенных большими красными печатями. Слегка пошатываясь, словно ощупывая землю ногами, двое мужчин двинулись в город.
Дом господина Идоменея находился почти в самом центре Прекрасной Гавани, на Храмовой улице. Это были наделы, полученные первыми переселенцами из Милета, поэтому некоторые строения представляли собой небольшие укреплённые усадьбы с собственными колодцами, окружённые садом. Конечно, с развитием города дома из крепостей были перестроены в более комфортабельные жилища. Соответственно Храмовая и прилегающие улицы образовали самый респектабельный квартал Прекрасной Гавани.
Раб-привратник низким поклоном приветствовал своего господина. Идоменей шёл по дорожке к дому, выложенной синей плиткой. Несмотря на осенний листопад, нигде не было опавших листьев. На втором этаже дома, где когда-то располагался гинекей, ставни были закрыты. В отсутствии хозяйки этими помещениями никто не пользовался. Сам хозяин дома довольствовался покоями первого этажа, где находился андрон. *
Комнаты андрона были обустроены с роскошью, которой хозяин дома не чурался, несмотря на то, что эллинское воспитание требовало соблюдать простоту и сдержанность во всех жизненных проявлениях.
Походы македонского царя в Персию и дальше, в восточные страны, позволили многим македонцам и эллинам сказочно обогатиться. Персидское золото и серебро, драгоценные камни далёкой Индии, сверкающим потоком устремились в греческие города, жители которых ещё пытались сохранить старинные законы, которые гласили, что богатое убранство позволительно только храмам и общественным местам.
В борьбе старого и нового силы были неравны. Пока греки воевали в восточных землях, варварское золото захватило их полисы, разделив горожан на две части — меньшинство, утопающее в роскоши, и большинство, которому приходилось ежедневно трудиться, чтобы не умереть с голоду.
Для милетских эллинов, долго живших под властью персов, эти перемены прошли практически безболезненно. Самое большое потрясение испытали города Аттики*, особенно Афины, где сильны были демократические традиции, и каждый гражданин был непосредственным участником городской жизни. Все, кто не смог понять и принять новый порядок, оказались на обочине жизни.
Идоменей отправил своих сыновей в Афины, в самую гущу событий, чтобы кроме классического эллинского образования они смогли получить знания, необходимые для самостоятельной жизни. Только отточив свой ум, набив руку и натренировав глаз, мастер может построить корабль, способный держаться на плаву. Ещё больше опыта понадобится, чтобы построить корабль для плавания к дальним берегам. Каждый строит сам корабль своей судьбы, и только от мужчины зависит, сгниёт ли тихо его судно в ближайшей гавани или выйдет смело бороздить жизненные просторы.
— Купальня готова, господин, — тихий голос рабыни вывел мужчину из задумчивости.
В комнату поспешно вбежал Гектор, успевший привести себя в порядок и переодеться. Он быстро выпроводил рабыню и, оставшись наедине со своим господином, негромко доложил:
— Мешок я спрятал в ларе, ключик от него при мне, — он хлопнул себя по поясу, потом добавил уже громче: — отправил гонца в Тритейлион к вашей супруге, известить, что вы в прибыли в город и находитесь в добром здравии.
— Благодарю тебя, Гектор.
— Разрешите сопроводить вас в купальню, господин. Или… — он повернул голову к двери за которой скрылась рабыня, — хотите, чтобы она к вам пришла?
2.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Вымытый и умащенный Идоменей лежал на своём ложе, ниже поясницы он был укрыт тонкой простынёй. Склонившаяся над ним рабыня массировала господину плечи. Сквозь ресницы мужчина видел, как под тканью хитона мягко колышется её грудь. Ему хотелось протянуть руку и коснуться груди женщины, но он поборол желание. Сначала нужно сходить в храм, негоже перед таким важным мероприятием заниматься любовными утехами с рабыней.
— Можешь идти, — сказал он ей.
Женщина по хрипотце в его голосе поняла, что господин возжелал её. Она секунду колебалась, но все же вышла из комнаты. Гектор за дверью ожидал, когда рабыня покинет покои господина Идоменея. Раб, находившийся рядом, держал в руках серебряное блюдо, на котором под чистой салфеткой лежали бритвенные принадлежности.
Идоменей, обёрнутый простынёй, сидел в кресле. Гектор всегда сам обслуживал своего господина, не доверяя его брадобреям и цирюльникам. Перед выходом в море господин Идоменей обычно просил его постричь как можно короче, поэтому сейчас концы его отросших волос топорщились и торчали в разные стороны. Ещё господин Идоменей не любил бороды, но носил её, так как считал, что его губы очень полны и красны и слишком выделяются на лице, оттого больше подошли бы каком-нибудь юному бездельнику, увлекающемуся модами, вроде господина Агафокла.
Гектор старался учитывать привычки и пожелания господина. Он умело орудовал серебряными ножницами, подрезая тёмные жёсткие волосы. Со стрижкой слуга справился быстро, гораздо больше времени занимало бритьё. Это Гектор предложил господину Идоменею способ спрятать слишком чувственный рот, так смущавший господина, посредством отращивания усов и короткой бородки. А чтобы хозяин не скучал, во время процедур Гектор развлекал его разговорами:
— Всё, что вы определили для нужд Тритейлиона, уже отгружено и находится по пути в ваше поместье, господин. Ваш личный сундук и все ценности доставлены сюда, в ваш дом. Трапезит * с помощником придут завтра, чтобы посчитать и забрать свою долю. Керкура разгружается, наварх просил передать, что повозок достаточно, и к ночи должны закончить.
— Нужно, чтобы закончили, — вставил Идоменей.
— Так и передам, господин. Мешают очень. В порту собралось много зевак, когда пришёл сборщик налогов и начал переписывать товары.
— Зачем ему это?
— Сказал, что вы должны оплатить ввозную пошлину.
— Меня до тавреона * освободили от всех пошлин и налогов за участие в строительстве крепостной башни.
— Говорят, пока вас не было, Совет ввёл новые пошлины, господин.
— Дармоеды, — выругался Идоменей.
— Так и есть, мой господин, — согласился слуга и добавил: — башню они так и не достроили.
— Что ещё нового в городе?
Гектор пожал плечами и глубоко вздохнул, набирая в лёгкие воздух для продолжительной речи, но Идоменей передумал:
— Нет! Не говори ничего. Хочу войти в храм со светлыми мыслями.
Слуга погрузил салфетку в чашу с горячей водой, в которой плавали лепестки цветов и капли душистого масла, и, отжав её, возложил на лицо своего господина. После такой процедуры жёсткие волоски бороды размягчались и их можно было аккуратно уложить с помощью миниатюрного серебряного гребня.
— Господин, взгляните, — Гектор принял тяжёлое зеркало из рук раба.
— Прекрасная работа! Благодарю тебя, Гектор, — разглядывая своё лицо в зеркале, сказал Идоменей.
— Небольшая трапеза, господин?
— Нет, после. Сейчас одеваться, — он поднялся с кресла.
Слуга хлопнул в ладоши, и в комнату вошли два раба, неся на вытянутых руках тщательно выглаженную одежду. Гектор обвил чресла господина мягкой хлопковой тканью с разрезами по бокам. Рабы помогли натянуть длинный ионийский хитон из белого полотна, сборчатые рукава, спускавшиеся до локтей, были перехвачены на плечах маленькими серебряными фибулами. * Светло-серый шерстяной гиматий * с узкой серебристой каймой по краю Идоменей перебросил через плечо и закрепил на талии широким поясом с серебряными вставками. Сапоги с коротким мягким голенищем из кожи ягнёнка довершили наряд. Мужчина не носил ювелирных украшений, кроме кольца-печатки с инталией. *