«Похоже… мой диван освободится».
Ей не обязательно было так радоваться перспективе выгнать его со своего дивана. Черт, сама бы на нем поспала! Диван был продавленным в самых неподходящих местах, комковатым и слишком коротким.
Он услышал глухой звук удара голого пальца ноги об деревянную ножку коридорного столика, за ним последовали тихий стон и еле слышное ругательство. Эммет вытащил руку из-под головы и посмотрел на светящийся экран рез-часов. Два часа ночи. Похоже, Лидии, как и ему, не спалось.
Все планы и схемы борьбы с непредвиденными обстоятельствами, которые он придумывал, отошли на задний план перед лицом более насущного вопроса. Зачем Лидия вышла в коридор?
Он отчетливо понимал, что это было не единственной поднявшейся проблемой. Того, что она не спала и двигалась в его сторону, вполне хватило, чтобы вызвать у него эрекцию.
Он задумался, злится ли она до сих пор. Потом он задумался, понимает ли она тоже, что у них не будет логичной причины вновь увидеться после того, как они завтра заберут шкатулку. Волновало ли это ее вообще? Она явно была довольна, что Бартоломью Грили позвонил, и очень рада, что их договору пришел конец.
Он лежал, не двигаясь, чувствуя, что его кровь закипает от довольно глупого, как ни крути, предвкушения. И что, черт возьми, по его мнению, сейчас должно произойти? Он что, и правда такой тупой, чтобы поверить, что она идет сюда, чтобы присоединиться к нему на диване?
Вероятнее всего, она направляется на кухню. Самое логичное место в подобных обстоятельствах. Ей не спится, значит, она идет на кухню, чтобы налить себе теплого молока. Или еще чего-нибудь.
Он увидел очертания фигуры в светлом халате, на цыпочках вышедшей из-за угла, с темным пятном Мохнатика, сидевшего на плече.
Эммет задержал дыхание и мысленно пожелал, чтобы Лидия подошла к дивану.
Она направилась в кухню.
Он с шумом выдохнул, глядя, как она исчезает в дверном проеме. Через несколько секунд он услышал, как открылась дверца холодильника. Дверной проем на мгновение осветился, а потом свет вновь погас. Потом послышался тихий звон — Лидия достала из буфета стакан. Затем он услышал, как она открыла банку с крендельками.
Черт, неужели она и правда считает, что в таком грохоте можно спать?
Он отбросил одеяло и поднялся. На полпути к кухне он вспомнил, что на нем только трусы. Посмотрев вниз, он заметил, что они не слишком-то скрывают охватившее его тело возбуждение. Мысленно застонав, он залез в открытую сумку и, выудив оттуда джинсы, поспешно их натянул.
— Не хотела тебя разбудить, — сказала Лидия из кухонного дверного проема.
Он продолжал стоять к ней спиной, осторожно сражаясь с молнией джинсов.
— Я не спал.
Наконец ему удалось их застегнуть, и он повернулся к Лидии лицом. Она была так хороша, что он едва на нее не набросился.
В одной руке у нее был стакан, в другой — пара крендельков. Она скормила один из них Мохнатику.
— Можно мне тоже? — спросил Эммет, чувствуя отвращение к себе за неспособность лучше начать разговор.
— Пожалуйста.
Проходя мимо нее на кухню, он задел рукав ее халата. Ощущение было такое, словно он коснулся оголенного провода и разряд чистой энергии вошел в его и без того уже перезаряженное тело.
Он снял крышку с банки и полез внутрь.
— Не думаю, что они тебе понравятся, — сказала Лидия. — Мохнатик, вероятно, их обслюнявил. Возьми из пакета в духовке. Свои я держу там. У Мохнатика не хватает сил открыть дверцу.
Эммет закрыл крышку банки, открыл духовку и задумчиво посмотрел на пакет крендельков внутри.
— Ты когда-нибудь случайно включала духовку, забыв про этот пакет?
— Один раз, — призналась она. — С тех пор держу под раковиной огнетушитель.
Он вытащил из пакета горсть крендельков и закрыл духовку.
Он видел, что Лидия все еще злится. И все потому, что он не рассказал ей подробности своей сделки с Мерсером Уайаттом.
«Что мне терять?» — подумал он. Рассердиться сильнее она вряд ли сможет. Это дело гильдии, но, возможно, у нее было право что-то о нем знать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Ладно, я расскажу тебе о своей сделке с Уайаттом, — сказал он, жуя кренделек.
Она гордо вздернула подбородок.
— Нет нужды. Ты четко и ясно дал понять, что, по-твоему, это не мое дело.
— Так и есть. Но твое холодное отношение работает.
— Я потрясена. Глава гильдии, который восприимчив к равнодушию?
— Бывший глава. — Он сжевал еще один кренделек. — Если вкратце, то Мерсер узнал, что Куинн исчез вскоре после посещения одного молодежного приюта в Старом квартале. Он называется «Поперечная волна».
Она задумалась.
— Я знаю это место. Оно открылось несколько лет назад. Они предлагают социальную поддержку ребятам с улицы.
— Уайатт думает, что есть какая-то связь. Исчезли еще несколько юных необученных пара-резонаторов диссонансной энергии. Они тоже имели какое-то отношение к приюту. Он хочет, чтобы я выяснил, что происходит, но тайно.
Она задумчиво склонила голову набок:
— Почему тайно?
— Потому что несколько месяцев назад фонд гильдии Каденса начал спонсировать приют.
— А-а.
— Вот именно. — Он положил в рот очередной кренделек.
— Для гильдии будет очень неприятно, если выяснится, что в приюте творится что-то незаконное.
— Особенно для Тамары. — Эммет помолчал, а затем продолжил: — Мерсер влюблен в нее и хочет защитить.
— Трудно представить, что Мерсер Уайатт любит еще что-то, помимо власти, которой он обладает как глава гильдии
— Люди меняются.
— Некоторые — да, а некоторые — нет.
— Ты просто циник. Это еще не все. Уайатт думает, что у него в руководстве завелся предатель. Он считает, что именно этот человек несет ответственность за то, что происходит в приюте.
— Ого! Кажется, я знаю, к чему все идет.
— В обмен на информацию о Куинне я согласился найти предателя в штате у Уайатта.
Она шумно выдохнула:
— Значит, теперь ты шпион на службе у главы гильдии Каденса.
Он ничего не ответил, продолжая жевать.
— Ладно, ладно, я тебя не виню, — сказала Лидия.
Это его удивило.
— Правда?
— Да. На твоем месте я бы заключила такую же сделку. В конце концов, в первую очередь ты обязан найти племянника. И похоже, Уайатт дал тебе хорошую зацепку. Никто ничего в этой жизни не получает просто так. А гильдии это касается вдвойне.
— Я тоже так решил. — Он прожевал последний кренделек. — Прости, что был резок.
— Ты, наверное, не привык объяснять причины своих поступков.
Он посмотрел на нее:
— Дело не в этом. Я не хотел вдаваться в подробности, потому что знаю, как ты относишься к Уайатту и местной гильдии.
— Признаю, что совершенно не доверяю Мерсеру Уайатту, но…
— О чем ты?
Она сухо улыбнулась:
— Но ты же не Мерсер Уайатт.
У него полегчало на душе.
— Значит ли это, что мне ты доверяешь?
Она слегка пожала плечом.
— Гораздо больше, чем могла бы Уайатту.
Ладно, хотя она и не заявила о своей безоговорочной вере в него, по крайней мере, он не был в одной категории с Уайаттом.
— Завтра, после того как мы заберем шкатулку, я поеду в приют, — сказал он.
— Отличная мысль. Желаю удачи, Эммет. Надеюсь, с твоим племянником все в порядке.
Он чуть помолчал.
— Прежде чем наш договор закончится, я хочу, чтобы ты кое-что знала.
— И что это?
— Я хочу исправить твое небольшое недопонимание относительно охотников за призраками.
Она наблюдала за ним из темноты.
— Если это очередная лекция про политику гильдии…
— Это не имеет отношения к политике.
— Да?
Он прислонился спиной к холодильнику и сложил руки на груди.
— Я про своеобразную особенность, о которой ты упомянула прошлой ночью. Не знаю, с чего ты это взяла, но твои сведения неверны.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Она поперхнулась:
— Мелани. Мелани Тофт рассказала мне об этой особенности. И она была абсолютно убеждена в своих словах.