class="p1">Я опускаю взгляд: у моих ног трется белый в темных пятнышках мохнатый комок. Тощий весь, глаз из-за гноя не видно. Заморыш.
– Хвостик! – Вскакивает она.
Подходит, боясь взглянуть мне в глаза, наклоняется, подбирает этого зачуханного котенка и нежно прижимает к груди.
– Что это? – Морщусь я.
Теперь Мариана вынуждена посмотреть на меня.
– Не что, а кто. – Она воинственно задирает подбородок. – Это мой кот.
Ее губы дрожат. Девчонка поворачивается полубоком – так, словно собирается защитить заморыша от меня.
– Убери его отсюда, – тоном не терпящим возражений, произношу я.
– С чего это? – Рискует дерзнуть Мариана.
– С того, что у меня аллергия!
– С каких это пор? – Хмурится мать, захлопывая фотоальбом.
– С тех пор, как я увидел этот плешивый рассадник болезней. – Бросаю я, брезгливо кривя лицом.
– Знаешь что? Тебе придется смириться. – Заявляет сводная сестра, не без страха выдерживая мой взгляд. – В своем доме я делаю то, что хочу. Это мой кот, и… он будет жить здесь, нравится тебе это или нет!
– Я сказал, у меня аллергия. – Повторяю я, ощущая, как начинаю закипать изнутри.
– Тогда сиди в своей комнате! – Звенит ее голос.
Обняв кота, она разворачивается и отправляется прочь из гостиной.
– Может, лучше твой замарашка сам посидит в твоей комнате? – Бросаю я ей в спину. Но девушка поднимается по ступеням, так ничего и не ответив. Тогда я решаю добавить: – Не оставляй его без присмотра, вдруг я случайно наступлю на эту тварь и сломаю ей хребет!
Мариана скрывается на втором этаже, не удостоив меня ответом, и это бесит еще сильнее.
– Это уже слишком. – Рычит мать. Она откидывается на спинку дивана и принимается массировать виски пальцами. – Тебе не семь лет, Кай! Почему нельзя быть хоть каплю умнее?
– Умнее это как? Вылизывать ей зад, как ты? – Я подхожу к матери.
– Тебе давно следует повзрослеть. – Выдыхает она.
– Я уже достаточно взрослый.
– Спать с девками, курить и драться – это не взрослый, ясно? – Шипит мать, выпрямляясь и одаривая меня полным ярости взглядом. – Тебе следует научиться сдерживаться и поступать согласно общего плана.
– Это твой план, мамочка. – Отвечаю я, понизив голос. – Думаешь, она привяжется к тебе настолько, что вверит тебе распоряжение своими капиталами? Черта с два!
– Какой же ты еще сопляк… – Разочарованно качает головой мать. Она берет со стола высокий бокал на длинной ножке и делает небольшой глоток. – И как ты собираешься с ней разобраться?
– Это мое дело.
– Трахнешь ее? – Хмыкает она, делая еще глоток оранжевого напитка. – Думаешь, я не вижу, из-за чего ты так злишься? Обыкновенный спермотоксикоз! Реши уже свою проблему где-нибудь на стороне, а от этой девчонки отстань. Прикоснешься к ней, и все испортишь.
Последние слова мать говорит мне в лицо чуть ли не шепотом.
– Что это? – Я резко выдираю бокал из ее рук.
Принюхиваюсь к содержимому. Алкоголь. Ну точно!
Мать тут же натягивает маску невинности:
– Это просто аперолька! – Отмахивается от меня. – Остынь уже, умоляю.
– Значит, ты опять за старое?
Она вздыхает, закатывая глаза.
– Послушай-ка, сын, – говорит устало, – мне уже можно проводить свое время, как хочется. Я в красивом доме, на мне красивый наряд, я пью из красивого бокала приятный напиток. Разве я не заслужила всего этого?
Мать изящно закидывает ногу на ногу и лениво потягивается. Похоже, она пьяна. Или отлично входит в роль богатой владелицы дома. Теперь мне все ясно. Не будет никаких салонов красоты и студий танцев: они просадят все, что осталось от состояния Харри Турунена, за пару лет – на такие вот вечера с выпивкой и веселый отдых.
Я иду на кухню, выливаю содержимое ее бокала в раковину и мою бокал. Затем нахожу початые бутылки с алкоголем, из которого она делала коктейль, опорожняю их и выбрасываю тару в мусорное ведро. Потом открываю створки встроенного в стену бара и замираю: тот доверху набит различной выпивкой разной степени крепости и выдержки.
– Я поговорю с Лео. – Обещаю матери, вернувшись в гостиную. – Он не знал тебя такой, не видел всей этой мерзости, что творилась у нас в доме, и не представляет, на что ты способна, когда пьешь, не просыхая! Если ты снова вернешься к своим прежним увлечениям, от меня поддержки не жди!
– Сказал тот, кто еще полтора месяца назад возвращался домой «на рогах»! – Ухмыляется мать. В ее взгляде читается раздражение. Она не выглядит как ребенок, у которого отобрали любимую игрушку, дети просто обижаются и тут же прощают. Она выглядит, как взрослый, которому посмели перечить, и который исходит ненавистью, размышляя над ответным ударом. – Лучше пойди к своей бабке и вразуми ее, чем читать мне мораль!
Меня охватывает такое отчаяние, что, кажется, будто я начинаю задыхаться.
– А что с бабушкой?
Мама достает из кармана сигарету и прикуривает от дорогой зажигалки, которую я прежде у нее не видел.
– Хелена сказала, что ей нужно к нотариусу.
– Зачем?
Она поднимает на меня потемневший взгляд.
– Хочет отказаться от своей доли в пользу тебя и этой. – Мать кивает в сторону лестницы, по которой пару минут назад скрылась Мариана.
– И в чем проблема?
– С одной стороны, удобно. – Выпуская накрашенными губами дым, произносит мать. – Не нужно ждать, когда старая даст дуба, чтобы прибрать ее долю к рукам. А с другой, – она глубоко затягивается дымом и оглядывает меня с головы до ног, – почему эта старая сука не может отказаться от своей доли в пользу тебя одного?
– Не называй ее так. – Прошу я.
– Неужели, эта дрянь не заслужила? – Специально дразнит меня мать.
– Мам, прекрати.
– Лучше сходи к ней и поговори! – Вдруг рявкает она. – Может, ее старая совесть проснется!
Я долго смотрю на мать, и та, усмехнувшись, разводит руками и будто говорит взглядом: «Ну, а что ты хотел? Разве ты не знал, что я такая? Разве ты еще не привык?»
И мне не остается ничего, кроме как вздохнуть и убраться из гостиной прочь. Я не могу ее винить. Мы оба были там, когда Харри уходил. И оба стали жертвами его бессердечия. Отец ушел потому, что все однажды заканчивается. Особенно то, что зовется любовью.
Мариана
Хвостик будит меня, забравшись на кровать. Почти одновременно с этим срабатывает будильник. Утро начинается с того, что я глажу кота, кормлю и провожу ему обработку глаз.
Затем я спешу в душ, предварительно заперев питомца в своей комнате – может быть, Кай и преувеличивал, но теперь я опасаюсь, что он действительно может причинить ему вред. Лучше быть осторожной и не попадаться ему на