никогда не подводила меня раньше. И знаешь, как я понял, что ты не такая, как все? Особенная? Ты первая женщина, отказавшая мне, — Вон ухмыляется. — Но всё это заставило меня хотеть тебя ещё сильнее, даже если это означало, что мне придётся ждать.
Не знаю, как ему удалось превратить мои извинения в это, но полагаю, что это одна из причин, по которой меня так тянет к нему.
— Но я знал. Абсолютно точно знал, что там что-то есть. Здесь что-то есть, — он прижимает наши соединённые руки к груди. — Я не знаю, как, чёрт возьми, дать тебе жизнь, которую ты должна иметь. Быть мужчиной, которым может гордиться женщина, – тем, кем никогда раньше не хотел быть. Я не устраиваю модных свиданий. Даже не знаю, с чего начать всё это романтическое дерьмо, которое так нравится женщинам.
— Я ничего этого не хочу, Вон. Просто не хочу, чтобы ты от меня отказывался.
Он отпускает наши руки, встаёт и подходит к окну.
— Знаешь, в чём моя самая большая ошибка?
Нет. Он просто идеален.
— Нет.
— Я слишком преданный. Слишком уж чертовски преданный. Моя мать всю жизнь предпочитала мне отчима. Ещё с тех пор, что смог вспомнить, она дала понять, что ей противно моё присутствие. А знаешь, что самое дерьмовое? — продолжение его мыслей подсказывает мне, что на самом деле он не хочет ответа. Похоже, он осознаёт эти вещи, когда говорит их. — Я всё ещё так изголодался по её вниманию, что продолжаю позволять ей уничтожать меня; именно из-за неё я такой замкнутый придурок. И потому что я прошёл через столько дерьма с ней, потому что это всё, что, бл*дь, знаю, я всегда отвергал любого другого, кто мог бы быть в состоянии нанести ещё больший грёбаный ущерб моему и без того дерьмовому существованию.
Невыносимо слышать агонию в его голосе, поэтому я встаю и обнимаю его сзади.
— Ты не облажался, Вон. Ты такой хороший, а я идиотка, что цепляюсь за прошлое, когда всё, чего хочу для будущего, находится прямо передо мной. Я пытаюсь избавиться от наваждения, за которое цеплялась, а ты пытаешься уйти от своего прошлого. Ты заставил меня понять, что всё, за что я держусь, – это чёртова фантазия, которую я создала в своём уме. Я уже забыла, каково это – грустить, потому что ты делаешь меня счастливее, чем когда-либо.
Он поворачивается в моих руках и поднимает меня. Я тихонько вскрикиваю и хватаю его за плечи, обхватывая ногами за талию. Его решительные шаги приводят нас в спальню, и мой пульс ускоряется. Окончательно. Вон укладывает меня и, не отпуская, целует. Я держу свои конечности там, где они есть, лишь сжимаю их сильнее. Я хотела этого и должна была сделать это с ним чертовски давно.
Мужчина отстраняется от меня, и я всхлипываю от потери его. Его лоб упирается в мой, и Вон изо всех сил пытается выговорить то, что пытается сказать, но в конце концов произносит.
— В любом другом месте, детка. Он может быть где угодно, но только не в этой постели. Не тогда, когда мои руки и рот на тебе. Не тогда, когда я пытаюсь показать тебе, что на самом деле чувствую, потому что слова никогда не смогут адекватно описать то, что ты значишь для меня.
Я сжимаю губы, и единственная слезинка скатывается из моего глаза на его подушку. Он вытирает её большим пальцем, и я поворачиваю голову, чтобы поцеловать его руку. Моё безмолвное согласие с тем, что он только что сказал, но он должно быть понял, потому что его губы скользят по моим, прежде чем он начинает прокладывать свой путь вниз по моему телу. Его рот кажется волшебным, и я каким-то образом уношусь туда, где у меня нет никаких забот, нет прошлого, подкрадывающегося ко мне, и нет обиды за то, что я потеряла. Сейчас есть только он и я.
Его руки скользят вверх по моему животу под рубашкой, и когда его большой палец трётся о мой сосок, что находит отклик в моей сердцевине. Вон сдвигает ткань вверх, через мою голову, а затем бросает её на пол. Его широкие ладони покрывают весь мой живот, когда парень скользит руками вниз, останавливаясь, чтобы проследить за частями моей татуировки.
— Твоя кожа такая нежная, — шепчет он за мгновение до того, как его рот опускается в ложбинку между моими грудями.
Искры, зажигающиеся с каждым его прикосновением, начинают гореть ярче, и я прижимаюсь к нему, чтобы получить больше.
— Терпение, дорогая.
— У меня его нет.
— Ты его обретешь.
Вон сосёт сосок через мой кремовый кружевной лифчик, и я выгибаюсь ещё выше. К чёрту всё это ожидание. Я протягиваю руку назад, чтобы полностью снять лифчик, и прежде чем даже понимаю, что произошло, я переворачиваюсь на живот, и он накрывает меня одеялом. Его левая рука скользит вниз по моей, и он сжимает наши пальцы вместе. — Не сегодня, Рейн. Я мечтал об этом несколько месяцев.
— Давай просто сделаем это очень быстро, чтобы избавиться от всех накопившихся разочарований, а в следующий раз сделаем это медленно, — я говорю, как шлюха, но, когда он прижимает свой твёрдый член к моей пояснице, я знаю, что он в таком же отчаянии, как и я. — Пожалуйста, Вон. Я просто хочу, чтобы ты был внутри меня.
Он садится и снимает рубашку, затем спускается вниз по моему телу, забирая с собой мои брюки. Попутно он целует мои икры. А потом его язык скользит вместе с ним, пока он не оказывается у самой задней части моего бедра. Вон щиплет меня за ягодицы, потом обхватывает за бёдра, чтобы подтянуть повыше. Я зажмуриваюсь, ожидая его, и когда его влажный, горячий язык скользит внутрь меня, вскрикиваю.
— Срань господня.
Он работает у меня между ног, посасывая и покусывая. Лижет и целует меня до тех пор, пока я не перестаю видеть. Убеждена, что это магическая способность.
— Ты готова кончить, детка?
— ОБожеМой.
Он скользит большим пальцем в меня сзади и выписывает пальцами твёрдые, уверенные круги на моём клиторе. Я падаю на голову, и у меня едва хватает сил, чтобы удержаться на ногах, когда я сжимаюсь и дрожу, позволяя чувствам просто взять верх.
— Мне нужен презерватив?
— Нет, только ты, —