— Вина?
— Не возражаю.
Дядюшка наполнил два бокала, отдал один из них мне, после чего устроился напротив, так что теперь нас разделял небольшой столик.
— Сегодня днем кто-то, в другой Тени, стрелял в Блейза, который прибыл в дружеское королевство с дипломатической миссией, — сказал Рэндом. — Ранил, но не слишком серьезно. Нападавший сбежал.
— Ты думаешь, это один и тот же человек?
— Конечно. Тут раньше снайперов не водилось. И вдруг появляются сразу два? Наверняка один и тот же. Или один и тот же заговор.
— Есть какие-нибудь улики?
Рэндом покачал головой и сделал глоток вина.
— Я хотел поговорить с тобой наедине, прежде чем до тебя доберутся остальные. Я считаю, что ты должен знать две вещи.
Я потягивал вино и ждал.
— Первое: меня все это по-настоящему пугает. Покушение на Блейза показало, что дело не в личных проблемах, касающихся одного Каина. Кто-то заимел против нас зуб — или, по крайней мере, против некоторых из нас. А теперь еще и ты говоришь, будто тебя хотят убить.
— Не знаю, существует ли тут связь…
— Я тоже не знаю. Но мне не нравится всплывающий тут образ. Больше всего я боюсь, что за этими событиями стоит кто-то из своих.
— Почему?
Рэндом сердито посмотрел, в свой бокал.
— Вот уже многие века личная месть является у нас единственным способом разрешения внутрисемейных противоречий. Не обязательно она приводит к смерти — хотя такая возможность, естественно, существует, — но плетутся хитроумные интриги с целью поставить в щекотливое или достаточно сложное положение, искалечить или отправить в ссылку противников, чтобы упрочить собственное положение. Эти развлечения достигли апогея в борьбе за корону. Впрочем, я считал, что страсти улеглись, когда получил эту должность, к которой никогда не рвался. Я не искал собственной выгоды и старался действовать справедливо — отлично знаю, какие мы здесь все обидчивые. Уверен, что и сейчас дело не во мне или в борьбе за наследование. У меня со всеми прекрасные отношения. Думаю, родственники решили, что я являюсь меньшим злом — по сравнению с тем, что могло бы быть, — и во всем мне помогают. Вряд ли кто-то возжелал получить мою корону. После того как я взошел на трон, все ведут себя мирно и доброжелательно. Только вот я начинаю думать, что привычка дает себя знать и кому-то пришло в голову поиграть в старые игры, надеясь таким образом отомстить за личные обиды. Я и в самом деле не хочу, чтобы это произошло, — мне худо от одной только мысли, что к нам снова вернутся подозрительность, недоверие, интриги, намеки, обманы и предательство. Мы становимся от этого слабее, а возникновение ситуации, когда нам будет необходимо объединить свои силы, никто исключить не может. Так вот, я переговорил со всеми по очереди, наедине, и, естественно, все до единого утверждают, что ничего не ведают ни про какие новые заговоры, интриги и вендетты. И все же я вижу — они с опаской поглядывают друг на друга, подозрительность растет. Возвращается привычный образ мышления. Причем каждый с легкостью вспомнил, что у всех были причины затаить зло против Каина, и это несмотря на то, что он спас всех нас, когда разобрался с Брандом. И то же самое с Блейзом. Любой мог бы отыскать повод поквитаться с кем угодно.
— Поэтому ты хочешь разоблачить убийцу быстро — тебе не нравится, как он воздействует на моральный дух?
— Конечно. Меня совсем не устраивает, когда все шушукаются и ищут возможные мотивы убийства за спиной друг у друга. В такой ситуации моментально возникнут настоящие заговоры и интриги — мы и опомниться не успеем, как нас снова засосет эта трясина и какое-нибудь незначительное разногласие приведет к вспышке ярости и насилию.
— А как ты думаешь, это кто-то из своих?
— Черт побери! Я точно такой же, как и они. Становлюсь подозрительным просто так, по привычке. Вполне возможно, это кто-то из своих, только у меня нет ни единой улики.
— А кто еще это может быть?
Рэндом скрестил ноги, выпил немного вина.
— Проклятие! Наши враги — имя им легион![33] Но у большинства из них кишка тонка. Они же знают, что их ждет, если мы выведем их на чистую воду.
Дядюшка сцепил руки на затылке и принялся внимательно разглядывать ряды книг.
— Не знаю, как это лучше сказать, — начал он спустя некоторое время, — только я должен…
Я молча ждал, и тогда он выпалил:
— Поговаривают о Корвине, но я не верю.
— Нет, — тихо возразил я.
— Я же сказал, что не верю. Твой отец много для меня значит.
— А почему другие поверили?
— Ходят слухи, что он сошел с ума. До тебя ведь эти слухи тоже наверняка дошли. А что, если он вернулся к своему прошлому образу мышления, когда его отношения с Каином и Блейзом были совсем не сердечными — как, впрочем, и с любым из нас? Так наши родственники объясняют свои подозрения.
— Это невозможно.
— Я только хотел, чтобы ты был в курсе, какие ходят разговоры.
— Не советую никому посвящать меня в эти сплетни.
Рэндом вздохнул:
— Ну, хоть ты-то не начинай. Пожалуйста. Все страшно расстроены. Зачем напрашиваться на неприятности?
Я сделал глоток вина.
— Да, ты прав.
— А теперь придется выслушать твою историю. Давай выкладывай, усложняй мою жизнь еще больше.
— Ну хорошо. По крайней мере новости у меня самые свеженькие.
Я доложил ему все в подробностях; к тому моменту, когда я закончил, уже начало темнеть. Рэндом перебивал меня лишь затем, чтобы что-нибудь уточнить, и не стал пускаться в изучение случайных совпадений, как это делал Билл.
Когда я замолчал, дядюшка поднялся и зажег несколько масляных ламп. Мне казалось, я слышу, как ворочаются мозги у него в голове. Наконец он сказал:
— Нет, не знаю, какое отношение ко всему этому имеет Люк. Когда я о нем думаю, у меня не возникает никаких ассоциаций. А вот ядовитая дамочка немного беспокоит. Такое ощущение, что я когда-то слышал о похожих на нее существах, только не помню, при каких обстоятельствах. Ничего, потом всплывет. А что такое «Колесо-Призрак»? Объясни-ка поподробнее.
— Конечно. Только я упустил одну деталь.
— Да?
— Я изложил тебе все точно так же, как когда разговаривал с Биллом. По правде говоря, то, что я совсем недавно рассказывал свою историю, послужило чем-то вроде репетиции. Но я не сообщил Биллу одну вещь, которую посчитал тогда несущественной. Я бы вообще о ней забыл в свете последних событий, если бы мы не заговорили о снайпере — ты сказал, что Корвин изобрел заменитель пороха, который действует здесь.
— Можешь мне поверить, об этом вспомнили все.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});