В подвале дома номер 13 его ждал транспортировщик. Как и положено - в подпространстве...
Вновь за окнами была серая муть, а в секторе "Местонахождение", отсчитывая годы, мелькали цифры.
Корнелий оставлял транспортировщики в местах стоянки капсулы, это ясно. Люпис с Тяпусом, спускаясь за капсулой по хронроследу, на каждой стоянке, не мудрствуя лукаво, нанимали подонков для расправы с ним, Игорем. Авось где-нибудь да получится. Это теперь тоже ясно. Понятно, что делалось это по указке Фраста.
Ох уж этот Фраст, мимо которого, похоже, проскочить было невозможно. Игорь его не боялся, просто не хотелось пачкаться. По рассказам Вектора Фраст был существом омерзительным. Омерзительным не в смысле внешности, тут как раз всё было наоборот, внешность у Фраста была самая располагающая, этакий миляга лет сорока с посеребренными висками, а в смысле внутреннего содержания. Внутри у Фраста была бездонная смердящая хлябь.
Транспортировщик внезапно остановился.
"Разрыв в хроноплазме, - сказал Вектор. - Это Фраст".
Цифры в секторе стояли на отметке "2499 год, 7 месяц, 11 число, 10 часов 32 минуты по Гринвичу".
======
Отдел был непривычно пуст - все уехали на похороны Скоробогатова. За главного, но без права подписи и принятия кардинальных решений, остался непосредственный начальник Кибиткиной майор Шацкий.
Первым делом Маша позвонила в управление МВД своему хорошему знакомому капитану Реутову и попросила снять охрану с квартиры некоего Золотухина Анатолия Геннадьевича (ФИО Толяна). Реутов немедленно обещал помочь, вслед за чем начал прямо по телефону приволакиваться. Ну такой ловелас, такой ловелас. Маша, смеясь, сказала, что ей некогда, и положила трубку.
Разговор с Шацким был у нее вторым делом, мы же тем временем вернемся к событиям печальным...
Кортеж из пяти черных иномарок подкатил к ....му кладбищу. Нелюбин забрал у Веры урну с прахом, после чего маленькая процессия вдоль могил по асфальтовой дорожке направилась к погребальной стене-колумбарию.
Никто не обратил внимания на двух мужчин, одного с широким, другого с длинным лицом, которые стояли в отдалении у могилы некоего купца с могучим надгробьем из черного гранита. Мужчины эти, появившиеся совсем недавно, к колумбарию подходить не стали, их смутил выставленный для охраны милиционер.
Шагов за двадцать до стены Нелюбин передал фарфоровую вазочку-урну Ларину, и теперь уже тот понес ее к распахнутой нише. Ниша располагалась в выгодном месте - на уровне груди.
Всё наверняка делалось не так, как положено, не было ни сонмища провожающих, ни венков, ни взвода автоматчиков для прощального залпа, но ведь и могилы не было, и покойника пришлось силком заталкивать в печь. Ситуация была нестандартная, поэтому руководство отдела решило сам факт погребения не выпячивать, а произвести его узким кругом. Поминки же должны были пройти обычным порядком.
Вот Ларин поднял урну, чтобы поставить её в нишу. Офицеры встали смирно, милиционер давно уже стоял вытянувшись, отдавая честь.
Итак, Ларин поднял вазочку. В тот же миг в воздухе мелькнуло что-то черное, ударив по хрупкому фарфору. Вазочка разлетелась вдребезги, а всех рядом стоящих обдало мелким пеплом. Одному из офицеров фарфоровая крошка попала в глаз, он тотчас закрыл его платком. Другому в щеку впился фарфоровый осколок. Ларин, что удивительно, не пострадал, но всё лицо его было перепачкано.
Маленький Костя, готовясь зареветь, поднял глаза на мать. Та провела рукой по щеке, посмотрела на измазанную ладонь и, страшно побледнев, повалилась на асфальт. Стоявший сзади офицер едва успел подхватить её. Костя заплакал.
Вслед за этим Нелюбин сделал знак стоявшим неподалеку и всё видевшим рабочим, что нишу можно замуровывать. Те молчком, зная, что язык тут лучше не распускать, занялись делом.
Уже потом, умываясь под краном, Ларин спросил Нелюбина:
- Что это было?
Тот пожал плечами, а офицер, которому колючая крупинка попала в глаз (кстати, она уже вышла со слезами, а глаз был воспаленно-красный), уверенно сказал:
- Черная палка.
Вера этого не слышала. Она, умывшись первой, сидела с Костей в машине...
Толян из-под арки наблюдал за собственным подъездом. Мария, конечно, была девица что надо, но лучше было перебдеть. Кто его знает, ведь и у чекистов бывают промашки. Пойдешь, понимаешь ли, напролом в свою квартиру, а там менты. Ждут, родимые, чтобы, стало быть, белые рученьки выкрутить.
К подъезду подкатила милицейская "Лада", из неё выбрался брюхатый сержант Самсонов и вперевалочку направился к подъезду. В дверях он мельком оглянулся на Толяна, махнул рукой - давай, мол, за мной.
Самсонова Толян знал неплохо, раз даже вместе выпивали, и поэтому не стал долго раздумывать.
Боже, что они сделали с хваленой стальной дверью. Они её вывернули вместе с косяком и кирпичами и прислонили к стене. Это что же - квартира почти что сутки была нараспашку?
Ах, вот оно что. В коридоре на паласе сидел огромный черно-желтый пес, немецкая овчарка, и, раздувая ноздри, молча смотрел на Толяна. Гавкать не гавкал, потому что Толян был еще за пределами охраняемой территории.
Самсонов топал ботинищами по коврам и баском переговаривался с кем-то. Ему отвечал несолидный тенорок.
- Эй, - позвал Толян. - Кобеля уберите.
В коридор вышел Самсонов с маленьким тощеньким но при пушке ментом.
- Можешь проверить, всё в целости и сохранности, - сказал Самсонов и кивнул тощенькому - пошли, мол.
- За мной, Тарзан, - приказал тощенький, выходя первым.
Тарзан последовал вслед за ним. Проходя мимо Толяна, он коротко и мощно гавкнул, как бы говоря: цыц тут у меня. Толян отступил к лестнице.
- Да не боись, - посмеиваясь, сказал вышедший на лестничную площадку Самсонов. - Не укусит.
И последовал дальше, ничего больше не говоря.
- Эй, - сказал вдогонку Толян. - А дверь?
- Это к пожарным, - бросил в ответ сержант.
Щас тебе пожарные раскошелятся. У них в кармане вошь на аркане. Пришлось звонить ребятишкам из фирмы "Мастер", те пообещали сей же минут приехать с материалом и инструментом.
Тем временем подошли Шепталов, Ремизова и Буханкин. Антон тут же поставил в коридоре стул и уселся на него с дипломатом на коленях. По случайности он выбрал то место, где сидел Тарзан.
Между прочим, Самсонов не соврал - всё в квартире было в целостности и сохранности, даже золотая цепь как лежала себе на журнальном столике, так и осталась лежать. Спиртное было не тронуто, дорогая жратва тоже, долларовый энзэ в размере миллиона трехсот тысяч долларов (эти деньги держались в доме на всякий случай, основная сумма хранилась в одном западном банке) по-прежнему находился в стенном тайнике. Ай да милиция, ай да орлы-молодцы, всё уберегли.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});