Читать интересную книгу Морок - Олег Мизгулин

— Рядовой Зорин! — окрикнул сержант Плавкун.

— Я! — откликнулся Вадим.

— Превосходно отстрелялся. Все по центру легли. Что, рядовой, «на гражданке» по тирам, небось, похаживал?

— Никак нет, товарищ сержант! С малолетства, в тайге, с ружьечишком похаживал.

— Да ну? Это надо же, какие кадры у нас здесь. Что и в белку в глаз не слабо?

— Ну… Не обязательно белку… Может, и не в глаз, но валил не раз. — В рифму неожиданно ответил Зорин.

— Ладно, поэт-таёжник, посмотрим тебя в других дисциплинах.

Штыковая атака, рукопашный бой выделяли Вадима из общего строя. Заметна глазу была безусловная отточенность в рукопашке и сноровка в штыковой.

— Что, штыковые рейды, тоже в тайге совершал? — Остановился напротив Плавкун. — Со штыком на медведя ходил?

В рядах послышались смешки. Плавкун был самый зловредный из сержантов, и было очевидно, что Зорин его внимание зацепил.

— И по рукопашке видно, что где-то занимался. Наработанность видна…Куда ходил? Каратэ-маратэ?

— Да, вроде того… — Попытался уклониться Вадим.

— Э, сынок! Ты что-то не договариваешь. Передай оружие Казанцеву! Теперь иди сюда! Поведём-ка с тобой небольшой спарринг-турнир.

Они прошли на открытый участок. Плавкун предусмотрительно снял часы, кивнул Зорину.

— Атакуй! — Приказал он.

Вадим неуверенно отправил прямой удар в средний уровень тела. Жёсткий блок Плавкуна, пребольно ударил предплечье, отбрасывая руку в сторону. Тут же Вадим сложился пополам от невероятной боли в животе. Ботинок сержанта отпечатался у него под грудиной. Зорин упал на колени. В глазах потемнело от боли и гнева. Продышаться не хватало тяги.

— Защита хромает. — Отметил Плавкун, выжидая, пока Вадим пробьёт дых.

— Атакуй! — Снова приказал он, когда Зорин более менее отошёл.

— Атакуйте, вы, товарищ сержант! — Тихо, но довольно веско ответил Зорин.

Сержант улыбнулся, принимая условия боя. Носок ботинка метнулся в область солнечного сплетения. Удар не нашёл цели, а сам Плавкун опрокинулся на спину, с подачи волнообразного движения рук Вадима. Тут же рывком вскочил. Рубанул вертушку рукой. Мимо. Боковой с разворота. Вхолостую. Достать в прыжке всегда удавалось. Но на этот раз, ноги прорезали воздух. Где же он? Ага, вот! Два резких отработанных движения: рука-локоть, были у Плавкуна неуловимым движением, но цель мистически ускользала. Это его заводило до исступления, и кто знает, как долго б это продолжалось, если бы сержант не получил под ложечку «ответку». Дыхание перебило напрочь. Теперь Плавкун, как рыба на суше, глотал судороженно воздух и в приседаниях пытался нормализоваться. Вадим вернул долг, но было неясно, чем для него это закончиться.

— Рядовой Зорин! — Наконец-то выдавил Плавкун, всё ещё кривясь.

— Я! — Отозвался Вадим.

— Благодарю вас, за отличный показательный бой! — Ломая паузу, добавил:

— Что нужно ответить, рядовой?

— Служу Отечеству! — Ещё не веря ушам, прокричал Вадим.

— Вы, все! — Обратился сержант ко всему рядовому составу, стоящим россыпью и притихшим во время поединка. — Чтобы все стремились у меня, выглядеть как этот рядовой. Он почти единственный из вас всех, уроды, у кого руки растут не из жопы! А из нужного места. Стрельба — отлично, рукопашная и штыки отлично! Полоса препятствия — хорошо. А поэтому, драть я вас буду, остаток учебки, пока не сравняетесь с его показателями. Сейчас — строевая. А завтра поутру марш-бросок, с полным боекомплектом. Всё! Построились!

«Не хватало, мне ещё попасть в любимчики» — Подумал Вадим, поймав несколько косых взглядов сослуживцев.

От привилегий он отказался. Когда было, Плавкун отстранил его от марш-броска, Вадим возражающее мотнул головой.

— Я, как все. — Сказал он, экипируясь и становясь в строй.

Сержант сделал вид, что не удивился.

— Со всеми, так со всеми. — Пожал он плечами, давая отмашку на кросс.

На пятом километре Вадиму пришлось тащить ослабевшего Газиева. Поскольку, павших, бросать не полагалось, таких «ослабевших», из тридцати шести бойцов, набралось пятеро. И к каждому Плавкун определил «буксир».

Автомат, как будто, прибавил в весе. Его ремень изрядно натёр плечо. Здорово оттягивал вещмешок с боекомплектом. Каска сползала на глаза, и едкий пот струился по переносице. А тут ещё, «сломанный» товарищ… Вадим почти жалел, что не остался в казарме. В боку начало колоть, и было не понятно, когда закончится этот бессмысленный бег

— Поднажали! Последние метры… — Ободряюще крикнул сержант.

Потом, когда все в изнеможении переводили дух, Плавкун заявил:

— Результат дерьмовый. В норматив не вложились. В утешение могу сказать. — Он злорадно расплылся в улыбке, — будем работать и ещё раз работать. И в следующий раз, пусть не в секунду, но чтоб без подыханий в дороге! Буксировать больше никого не станем. А гнать, я лично сам буду, пиз… линами! Вы, куда пришли, девушки?! На танцы или в армию?!

После ужина мучения заканчивались. Личному составу отводилось время, чтобы привести себя в порядок: подшиться, побриться. Приготовить должный вид к утренней проверке, написать письмо родителям. Перед отбоем солдат рассаживали перед телевизором на положенный просмотр программы «Время». Это считалось, повышает политическую зрелость молодого бойца. Первая тревожная ласточка, вылетела именно оттуда, с телепередачи новостей. В вечернем выпуске программы «Время», спецвыпуском сообщалось о вооруженном конфликте, на территории Чеченской республике. Союз борцов за независимость и свободу Ичкерии, а попросту говоря бандформирования, физически устранили российское правительство в Грозном, громогласно объявляя себя независимым от России государством. Российский флаг был демонстративно сорван и публично втоптан в грязь, а его место заняло национальное знамя «правоверных борцов за идею». Дабы восстановить конституционный порядок в Республике, были брошены силы с вооружённой техникой. Однако, техника была заблокирована и обстреляна ополчением генерала Дудаева. На самом подступе к городу военнослужащие были разоружены и взяты в плен. Информация была довольно сжатой, но носила тревожный характер. В заключении президент России счёл прецедент неслыханно дерзким по своему значению и гневно обещал в краткий срок поставить мятежную Чечню на место. Подробности конфликта не освещались. Кавказ давно считался вулканом не затихающих войн и междоусобиц. Этому перестали удивляться, и поэтому после просмотра ажиотаж был несильный. Пообсуждали малость: дескать, опять этим горцам неймётся. И опять вернулись к повседневным армейским будням.

Стоял конец девяносто четвёртого, и тогда всем думалось, что вопрос Чечни будет решён по месту кардинально и закроется действительно быстро. И совсем не ожидалось, что мятеж будет подавляться силами регулярных частей и выльется в затяжную кровопролитную войну.

Первые слухи о том, что ездят по частям и собирают команды для горячих командировок, поползли спустя неделю. Поначалу шептались офицеры, а потом это стало острой темой в солдатских курилках.

— Вадим, слышал, о чём кричит «учебка»? — Спросил Зорина Валька Бравин, вечером в бытовке, за подшитием подворотничков.

Валентин Бравин стал одним из не многих, кто всерьёз сдружился с Вадимом. Как и Вадим, он в роте не имел земляков, и поначалу терялся, когда на него наезжал кто-то из сплочённых земляческих групп. Призыв в ротах рассредоточился по земельно-этническому признаку. В скученности, держась друг друга, было легче переносить сержантский «пресс», а одиночки всегда подвергались травле в тесных мужских коллективах. Вадим врубился за Бравина, когда тот «делил» помазок с одним рослым ростовчанином в умывальнике. Он бы не вмешался в частный разбор, если бы ростовчанину не стали помогать «зёмы» нарушая правильный приоритет сил. Получив неожиданный «пендель» сзади, Валька обернулся, и узрел двоих, подошедших на помощь тому, с кем он сцепился. Пальцы разжались, и помазок был вырван из рук его окончательно.

— Ты чё, такой упёртый, боец? Тебе же сказали, всего на шесть сек и отдадим. Вцепился как клещ…

Валентин стушевался перед таким напором. Перевес числа не давал ему шансов. Он закусил губу.

— Дай, сюда помазок! — Голос Вадима был тих, но излучал силу. Он плотно подошёл к ростовскому, не обращая внимания на его товарищей.

— Щас, помажусь…

— Помазок, сюда, дай! — Со значением в последнем слове, повторил Зорин.

Ростовчанин, нехотя протянул Вадиму, отнятый помазок. Ещё была свежа память, как этот парень «уработал» Плавкуна, на площадке. Стоящие рядом «земели» оказались единодушны в этом понимании. Помазок с руки Вадима, вернулся к владельцу.

Поддержка в армии — не пустой звук, и с того времени, Валька приклеился к плечу Зорина, не отставая от него ни на шаг. Общество тульского паренька не тяготило Вадима. Парень был разносторонне развит и любил потравить истории о своей насыщенной гражданской жизни. Вадим и сам был не против отвлечься разговором от тягот и лишений суровой службы. Разность мнений в чём-то, их споры и разногласия не могли явиться причиной скорого отчуждения. Скорее наоборот, полярность полюсов их притягивала. Как у Пушкинских героев, Онегина и Ленского. Вот и сейчас…