— Ну так что? — повторил я спустя некоторое время.
Бисмарк резко встал, подошел к столику у стены и взял с него какой-то небольшой предмет. Возвращаясь на свое место, он взвешивал его в руке.
— Если свадьба не состоится, Штракенц взорвется. Агитаторы-либералы подстегнут антинемецкие настроения датской фракции слухами про заговор. Но как бы то ни было, принц Карл не в состоянии жениться в течение нескольких месяцев, пока его… состояние не улучшится благодаря лечению.
Он, похоже, ждал ответной реплики, поэтому я предположил, что свадьбу придется отложить.
— Под каким предлогом? Если станет известна истинная причина, свадьба вообще не состоится, это очевидно. И штракенцкий котел взорвется. На данный момент о болезни Карла-Густава известно только его личному доктору и двум высокопоставленным датским министрам. Все остальные в Дании, так же как в Германии и самом Штракенце, ни о чем не подозревают и ждут, что свадьба состоится в срок.
— Вы говорите, что только трое в курсе, что принц подхватил болячку Купидона? Откуда же тогда вы…
— У меня есть свои источники. Все известно только тем троим, принцу и нам с вами. Остальные понятия не имеют. — Он подкинул предмет на ладони. — Свадьба должна состояться.
— Ну так пусть женится на ней, и есть у него триппер или нет — какая разница? Что тут еще…
— Даже не обсуждается, — заявляет де Готе, заговоривший в первый раз за все время. — Уж не говоря про гуманистические соображения, секрет вскоре раскроется, что повлечет за собой скандал, имеющий эффект не менее сокрушительный, чем перенос свадьбы.
— Что ж, звучит резонно, — соглашаюсь я. — Если принц не сможет жениться на ней через шесть недель, свадьба не состоится, не так ли? Вам нужно найти какой-то выход.
— Уже нашли, — говорит Бисмарк. — И свадьба состоится.
— Какая чушь, — отвечаю я. — Впрочем, мне-то что за дело? Какое я имею отношение ко всему этому?
Бисмарк запустил по столу предмет, который держал в руке. Он заскользил по дереву и остановился передо мной. Это был овальный позолоченный медальон дюйма четыре в длину.
— Откройте, — говорит Бисмарк.
Я нажал на застежку и крышка откинулась. Внутри обнаружилась красочная миниатюра, на которой был изображен одетый в мундир мужчина — молодой, но совершенно лысый, что придавало ему несколько неестественный вид. Впрочем, назвать некрасивым его было нельзя, а еще мне показалось, что мы с ним знакомы… И тут медальон выпал у меня из пальцев, а стены комнаты завертелись перед глазами. Я узнал его: если отбросить лысину, лицо на миниатюре было моим собственным. Оно было слишком знакомо мне по отражению в зеркале — сходство было точным до оторопи.
— Карл-Густав, принц датский, — объявил Бисмарк, и голос его донесся до меня словно сквозь пелену тумана.
Не так часто мне приходилось лишаться дара речи, но в тот момент я словно онемел. Безумие идеи — а она словно в результате озарения стала ясна для меня как день — не выдерживало никакой критики. Я просто сидел и отупело переводил взор с миниатюры на присутствующих и обратно. Тут Руди весело расхохотался.
— Великолепно! — вскричал он. — Я не хотел бы пропустить такой момент даже в обмен на герцогство! Вот бы ты видел сейчас свое лицо — свое собственное лицо, хочу я сказать.
— Если припоминаете, — говорит Бисмарк, — во время нашей встречи в Лондоне меня мучило, где же я видел вас раньше. Вас-то я, конечно, не видел, зато встречался с молодым принцем Карлом во время его визита в Берлин. Я сообразил, что вы с ним doppelgangers, двойники, и отметил это про себя как интересный факт, не более. Три месяца назад, когда я узнал о ситуации с принцем, и о том, что его излечение продвигается слишком медленно, чтобы свадьба состоялась в намеченные сроки, этот факт снова всплыл в моей памяти. Мне показалось, что это выход. Как вы можете себе представить, поначалу я отверг такую мысль как абсурдную. Потом взвесил все более тщательно и решил, что это возможно. Невероятно, допустим, но все-таки возможно. После тщательно проработал план шаг за шагом и понял, что при соответствующей подготовке и старании он не только выполним, но и просто обречен на успех. Приняв решение, я запустил в действие цепочку событий, которая привела вас сюда, в Шенхаузен.
Речь наконец вернулась ко мне.
— Да вы сумасшедший! — заорал я. — Чокнутый! Вы собираетесь выдать меня за него, чтобы… поставить… чтобы предпринять самую безумную, самую нелепую…
— Молчать! — рявкнул он, и обогнув стол, оказался передо мной. Лицо Бисмарка пылало от ярости. — Неужто вам кажется, что мне легко далось это решение? Что я не проверял все раз за разом прежде, чем принял его? Или вам кажется, что я разработал план вашей сюда доставки, потратив собственные время и деньги, не будучи уверен целиком и полностью в успехе всего предприятия? — Он наклонился, приблизив лицо вплотную к моему, и заговорил негромко и быстро. — Примите во внимание, если угодно, изящество стратегмы, благодаря которой вы оказались здесь. Мой недалекий английский друг, она спланирована с тщательностью и точностью, недоступными вашим тупым мозгам.
— Гений, — проговорил Крафтштайн, мотая головой как китайский болванчик.
— Только одно было оставлено случаю: удастся ли застать вас в Англии. Это было необходимое условие, и по счастью вы оказались там. Прочее мы организовали. — Бисмарк выпрямился и перевел дух. — И раз уж мы начали, то доведем дело до конца.
Так-так, он безумец, это точно. Все они спятили. Но если, Богом клянусь, они рассчитывают втянуть меня в свою чокнутую затею, то не на того напали, ребята.
— Я в этом не участвую, — говорю. — И точка. Неужели вы держите меня за такого же идиота, как вы сами? Боже правый, это же невыполнимо: я и пяти минут не продержусь как… двойник этого побитого триппером датского джентльмена. И что тогда, а?
Бисмарк с минуту помолчал, потом бросил:
— Плесни-ка ему еще, Крафтштайн. — Он вернулся на свой стул и вытянул ноги. — Возможно, было глупо полагать, что вы согласитесь участвовать в предприятии, не будучи убеждены в его надежности. Скажите, в чем вы видите слабое звено?
На этот вопрос напрашивалось сотен семь ответов, и я выпалил первый, что пришел мне в голову:
— Я же просто не гожусь для этого! Как мне удастся выдать себя за датского принца?
— Поверьте на слово — вы справитесь. Сходство, уверяю вас, поразительное. Никто и не заподозрит подмены.
— Но, черт возьми, я же не говорю по-датски!
— Но у вас же дар к языкам, припоминаете? За оставшиеся несколько недель вы вполне сможете потренироваться. Особой глубины не требуется, ибо Его Высочество неплохо владеет немецким, и к моменту, когда вы займете его место, вы с ним сравняетесь. Даже сейчас вы говорите довольно бегло.