Эри потом объяснил ей, что вся сложность именно в рудничной смеси — потому что в лягушках нельзя использовать тот же состав, что и в шахтах. Слишком высокую температуру дает реакция, ни один сплав не выдержит. А при изготовлении подходящей смеси обязательно нужно использовать некоторые руны, придающие компонентам необходимые качества. Просто потому, что веществ, подходящих идеально, в природе не существует. Пояснения Эри несколько успокоили принцессу. По крайней мере, она перестала опасаться, что через год-другой подобное оружие появится и на пиратских уттах.
С тех самых пор оба заядлых исследователя и экспериментатора то и дело уединялись то в лаборатории Эри, то в мастерской Ульриха. По мнению Его Величества и герцога Дарниша, совместные проекты гномов приносили куда более впечатляющие плоды, нежели изыскания одного только мэтра Эридайга.
Сейчас принцесса имела возможность убедиться в этом на личном опыте. Исследовать её магическую энергию своими странными приборами Эри ни разу и в голову не приходило. Теперь же они в два голоса наперебой сыпали непонятными терминами, от которых у Шу начиналась мигрень. Она терпела ещё с полчаса, пока рыжие изверги вертели её в разные стороны, опутывали проводами, просили то спрятать ауру, то выделить только один цвет… она не прислушивалась к содержанию то восторженных, то разочарованных возгласов. Отключившись от внешнего мира, Шу мысленно рисовала руны и пробовала разные материалы. Когда же идея оформилась окончательно, принцесса вернулась к окружающей действительности и твердо заявила, что время для экспериментов над царственными особами закончилось. И что она знает, как не вовремя, и что ради торжества науки можно бы и потерпеть ещё минутку, и все остальные доводы мэтра тоже.
Невзирая на протесты, Шу перешагнула через груду научного хлама, исторгнув из груди мастера Ульриха стон неподдельного страдания. И не постеснялась напомнить укоризненно охающему Эри о том, что не просто так к нему зашла, а по важному делу. При упоминании о важном деле мэтр несколько оживился. Услышав же о том, что Её Высочеству требуется кусочек звездного серебра и книги о магии Искусства и Смерти, схватился за голову, справедливо подозревая, что Шу в очередной раз ввязалась в приключения на свою голову. Отрицать сей факт она не стала и пытаться, но делиться с мэтром подробностями отказалась наотрез, пообещав все непременно мэтру рассказать, но попозже, попозже. Когда-нибудь.
Принцесса ещё из-за двери услышала задумчивые пассажи незнакомой музыки, и зашла в свои комнаты тихонько, стараясь не потревожить Тигренка. Он так погрузился в свой прекрасный звучащий мир, что не заметил её появления, продолжая играть. Шу остановилась неподалеку от рояля, наслаждаясь нежной и грустной мелодией, вплетающейся во взволнованные, страстные аккорды, будто перестук дождевых капель. Рояль жил собственной жизнью, пел, плакал и шептал, отчаянно кричал и иронично смеялся под его длинными тонкими пальцами. Тигренок играл с совершенно отрешенным лицом, и, казалось, это вовсе не его душа взрывается фейерверком чудесных нот, не его сердце рождает трепетную нить мелодии.
Шу увидела его совсем не таким, как раньше. Она зря считала, что он не умеет пользоваться своей магией. Сейчас золотое сияние разливалось от него по всей комнате, буквально переплавляя реальность. Шу чувствовала, как волшебные звуки уносят её, изменяют её, неуловимо, но непреклонно. Наверное, впервые она не воспротивилась чужому магическому воздействию, даже не зная, чему оно приведет. Она смотрела на незнакомца, одновременно и юного, и древнего, и родного, и чужого, и слезы туманили её взор. Сквозь соленую пелену ей мерещились на месте Тигренка размытые очертания сказочного существа, подобного дракону, фигура юноши словно мерцала, словно один облик накладывался на другой… «Какая странная магия» — подумала принцесса, утирая мокрое лицо и на цыпочках поднимаясь в лабораторию. Музыка доносилась и сюда, еле слышная, но от этого ещё более прекрасная.
Шу положила на гранитный стол принесенную от Эри тонкую полоску звездного серебра, и задумалась. Ей претило то, что она собиралась сделать, но ещё больше её пугала мысль о том, что этому дивному существу может кто-то причинить вред. Отгородившись от лишающих её решимости золотых звенящих и мерцающих струй, она принялась творить. Алмазный резец негодующе скрипел, вырезая на поверхности тверже стали магические знаки. Принцесса за работой не замечала, как изменяется вокруг неё цвет воздуха, как из круга через её руки вливается в полоску металла сила стихий. Она не задумывалась, что именно рисует, какие руны втягивают в себя волшебный свет и пульсируют синевой и фиолетом на матово-молочном серебре. Лишь закончив свое творение, Шу смогла на мгновенье прикрыть усталые глаза и обратить внимание на окружающий мир. Похоже, то, что ей казалось несколькими минутами, вовне её превратилось в пару часов. Она прислушалась, но рояля не было слышно. Что-то надолго она оставила Тигренка одного. Интересно, где он и что делает? Принцесса опять прикрыла глаза и поискала золотое сияние. Тигренок обнаружился в кабинете, только она не могла понять, чем он занят. Танцует, что ли?
Зов Шу застал его за привычной разминкой. Пара эстоков на стене привлекла его внимание, и он взял их, рассмотреть поближе. Клинки ему понравились, легкие, с хорошей балансировкой, как раз для двуручного боя. Сделав пару взмахов, услышав мелодичный свист рассекаемого воздуха, Лунный Стриж вдруг понял, что уже три дня ведет жизнь последнего лентяя. Ни одной тренировки, ни даже разминки. Ну ладно. Свистка поблизости нет, подраться не с кем. Но хоть размяться! И клинки запели вокруг него, размытыми отблескивающими полосками свиваясь и танцуя, напоминая застоявшемуся телу об упоении схватки, о чистой радости движения. Услышав голос принцессы, зовущей его наверх, Хилл резко остановился. Хорош бы он был, застань его Шу за исполнением классической Полуденной Тени! Тут долго гадать не надо, кто перед тобой — если она хоть самую малость разбирается в бое с холодным оружием, его песенка спета. Демоны, надо же додуматься! А если бы она не позвала, а заглянула к нему? Мгновенно холодный пот прошиб Лунного Стрижа. Он обозвал себя идиотом безмозглым, метнулся к стене, возвращая эстоки на место, и побежал наверх.
Принцесса сидела на деревянном табурете, опираясь локтем на стол, заставленный всякой магической — по крайней мере, ему казалось, что магической — всячиной. Она выглядела несколько усталой и напряженной. Подозвав его к себе, Шу потянула его вниз, заставив опуститься на колени, так, что их глаза оказались на одной высоте. Она с тревогой вглядывалась в него, будто ища что-то в глубине его зрачков. Наконец, принцесса провела двумя руками по его щекам, назад под волосы, её руки сомкнулись у него на шее, а глаза продолжали пристально изучать его. Тигренок чувствовал, что сейчас произойдет что-то очень важное, но не мог понять, плохое или хорошее. Он старался приникнуть в её мысли, угадать, о чем она думает, но натыкался словно на гладкую зеркальную поверхность, под которой прятались её эмоции. Её прикосновение не было ни ласковым, ни чувственным, а нервным и тревожным. И вдруг легчайшая улыбка проскользнула по её сжатым губам, руки на миг напряглись, и перед ним оказался его ошейник, разорванная и разогнутая полоска железа.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});