Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Время как будто застыло. Флэш даже удивился, когда уровень кровавой жижи начал вдруг понижаться - и постепенно сошел на нет.
Сделав несколько шагов по берегу, Уэсли внезапно понял, что на одежде не осталось ни кровавых, ни просто мокрых следов. Как это получилось? Кровь в реке не была иллюзией... Впрочем, отсутствию следов можно только порадоваться.
Сидящий на песке поджав ноги "по-турецки" человек - тот самый, которого Флэш увидел еще на середине брода - приветствовал путника довольной улыбкой. Не узнавать его дальше при всем желании было нельзя - он один умел так по-сумасшедшему улыбаться. Единственный в своем роде - преподобный Мьют.
Правда, здесь он выглядел немного по-другому, чем в Лабрисфортской тюрьме. И от Его Святейшества из четвертой параллели тоже отличался. "Так он должен выглядеть на самом деле" - почему-то подумал Уэсли.
Вместо серой тюремной формы Мьют был одет в странную, принадлежащую непонятно какой церкви коричневую рясу. Его волосы из просто темных сделались абсолютно черными, и отпущены были длиннее, чем позволяла стандартная тюремная стрижка. В ушах появились золотые серьги-колечки.
На шее Мьюта висела цепь. А на ней - нет, не тот символ, который Уэсли видел в городе фанатиков. Два серых кубика, соединенные третьим - поменьше. Здание Лабрисфортской тюрьмы в миниатюре.
Чем ближе подходил Уэсли, тем Мьюту становилось смешнее. Наконец он не выдержал и расхохотался.
- Кровь!.. Посмотрите, у него идет кровь! - разобрал Флэш произносимые сквозь смех слова.
Какая, к черту, кровь? Уэсли оглядел себя. Правая штанина внизу действительно была перепачкана кровью. Это была не "речная" кровь, а его собственная, из пореза.
Когда Флэш подошел к Мьюту вплотную, тот уже перестал смеяться, только ухмылялся, поглядывая на Уэсли снизу вверх.
- Поболтаем? - знакомый негромкий, мягкий голос.
- Да, преподобный. Продолжим разговор.
- Продолжим?.. - он как будто удивился. Но удивление быстро прошло. Здешний Мьют был не совсем тот же, что в Лабрисфорте, однако между ними существовала связь - и очень тесная. Следующие слова преподобного это подтвердили.
- Тебе нужны доказательства, Уэнди... Уэсли? Доказательства того, что Бог слышит меня? Верить ты не умеешь, так ведь?
- Точно. Не умею. Но знаю, преподобный, что существует грань между справедливостью и слепым подчинением чужой воле. - Как ни странно, теперь Уэсли чувствовал себя увереннее, чем в тюремном дворе. Окончание фразы не было продумано заранее - оно пришло спонтанно, вдруг. - Даже не грань, а большая разница.
- Ты меня обвиняешь в слепоте?
- Я никого ни в чем не обвиняю. И давай обойдемся без всяких доказательств - хотя, не сомневаюсь, у тебя их найдется не один десяток. Может, тебя и вправду кто-то слышит. Но не думаю, что это Бог.
- Да уж и не тебе рассуждать о Боге... Ты не знаешь ни жалости, ни сострадания. Тебе всегда нужно быть впереди, и больше всего ты боишься... оказаться вторым. - Говоря, он по-прежнему продолжал ухмыляться.
- А ты, преподобный? Чего ты боишься?
Мьют поднял на Уэсли взгляд - сияющий, безмятежный.
- Теперь - ничего, Уэнди. Я боялся... когда-то давно. Боялся таких, как ты. Но потом я понял, что могу их уничтожать. А потом пришел сюда, и больше я ничего не боюсь.
- Ты поддался! - воскликнул Флэш, пораженный внезапно пришедшим пониманием. - Ты с детства боялся тех, кто сильнее тебя, лучше тебя - наверное, твои родители тебя убеждали, что такие невоспитанные и грубые люди - ужасные грешники, которые заслуживают наказания, да? Ты боялся их и поддался своему страху. И стал убивать. И он завладел твоей душой. Лабрисфорт. Он призвал тебя к себе, и сделал своим пророком.
- Может, ты и прав, - сладким голосом протянул Мьют. - А может, и нет... В любом случае, он призвал не одного меня, Уэнди. Не одного, нет.
- Я не такой, как ты. Я не сдамся. Кто бы он ни был - я буду бороться с ним до конца. До конца, слышишь? Я не позволю ему и дальше отравлять все вокруг своей злобой, я пройду эти чертовы десять миров, и пойму, как можно победить его...
- А если не поймешь? Если ответ - в одиннадцатом мире? - весело осведомился Мьют.
Он не только не удивился словам про "десять миров", он знал и про одиннадцатый... Ему известно все, Мьюту - пророку Лабрисфорта.
Флэш почувствовал, как непроизвольно сжались кулаки. Снова сделалось не по себе - и гораздо сильнее, чем на утренней прогулке.
Земля уходила из-под ног, искажалось пространство, приобретая тысячу измерений вместо привычных трех, время то как будто вообще исчезало, то растягивалось, и секунды превращались в минуты, а минуты - в часы...
- Опротивело мне с тобой трепаться, преподобный, - сказал Уэсли. Простые понятные слова. Именно в простоте и понятности он сейчас нуждался больше всего. И, возможно, если бы Мьют отреагировал предсказуемо, если бы ответил грубостью или промолчал - все могло бы вернуться на свои места.
Но преподобный вместо этого изрек:
- Твоя беда в том, что ты считаешь бесконечность бесконечно огромной. На самом деле она бесконечно мала. Она стремится в сторону отрицательных величин.
Мир взорвался. Потерял последние черты рациональности. И хуже всего было то, что вернуться в реальность тюрьмы на острове все еще было нельзя. Слишком рано. Предстояло снова двигаться вперед...
В бесконечно малую бесконечность.
Пространство действительно сжималось. Со всех сторон что-то падало, нависали темные мерцающие своды, а в них - и над ними, и под ними - распахивали глаза-бездны черно-красные крылатые иглозубые химеры, и яд их смешивался с огнем, и вскипали чудовищные вихри. Бешеной каруселью мелькали лица, лица, лица - искаженные, безумные...
Взгляд выхватил из этой круговерти фигуру женщины в голубом атласном платье с кринолином. Ее белокурые волосы волной ниспадали на плечи. Ее лицо было прекрасно... Но такая красота способна ранить, причинять боль. Как красота отточенного сияющего лезвия.
Вокруг ее запястья была обвита серебристая лента с какой-то подвеской, которую женщина небрежно вертела в пальцах.
Она все ближе, ближе... И вот Уэсли узнал ее.
- Ты - Клара. Клара Риджмор-Хэй.
Женщина едва заметно покачала головой и поправила:
- Королева Риджмор-Хэй.
Она улыбнулась, сверкнув ослепительно-белыми зубами. Выпустила брелок, позволив ему свободно висеть на ленте. И Уэсли наконец разглядел, что это. Круглое слизистое глазное яблоко.
Клара положила ладонь на грудь Флэша.
- У тебя красивые глаза...
В этот момент из-за ее спины выглянула другая женщина. У нее была фарфоровой чистоты кожа, темные, чуть раскосые глаза и гладкие черные волосы. По винного цвета шелковому платью змеилась вышивка в форме извивающихся огненных драконов.
Уэсли отмахнулся от обеих женщин как от наваждения - и они исчезли, подхваченные бушевавшим вокруг смерчем. Ведь они и вправду были ожившими наваждениями. Жительницами седьмого мира, который представлял собой ни что иное, как воплотившийся в реальность кошмарный сон.
Снова нескончаемой чередой замелькали лица, крылья и клочья тьмы. И глаза без лиц - открывающиеся, открывающиеся, бесконечно открывающиеся... Дождь шипящей ядовитой слюны, когти, рвущие уплотняющееся пространство... Иногда они задевали Уэсли, оставляя на теле нечувствительные пока раны.
Все создания тьмы, которые когда-либо представлялись, мерещились, изображались людьми - все они сейчас были здесь. Все были родом отсюда. Уэсли попал в настоящий эпицентр безумия. Здесь, за рассыпавшимся в пыль городом, на том берегу кровавой реки собрались на воскресный пикник все страхи, все твари и монстры, порожденные человеческим разумом за тысячелетия его существования.
Флэш чувствовал, что его возможности на пределе, что если он пробудет тут еще немного - обратно не вернется уже никогда. Но это же только седьмой мир...
Он не помнил, в какой момент лабрисфортская реальность номер семь выпустила его из своих когтей. Не помнил, как миновал ворота, разрушенный Храм и лестницу - ведь, кажется, даже кровавую реку не пересекал в обратном направлении. Все слилось в сплошной хаос, в котором не было ни малейшего намека на логическую последовательность.
Когда он очнулся в своей камере, все его тело сотрясала дрожь, как при ознобе. Бросало то в жар, то в холод. Голова раскалывалась. И проклятая слабость, телесное ощущение собственной беспомощности, никак не оставляла его.
"Это пройдет, должно пройти", - Убеждал себя Уэсли до тех пор, пока не почувствовал, что силы потихоньку начинают к нему возвращаться. Тогда он поднялся с кровати и осмотрел свои раны. На ноге чуть выше щиколотки обнаружился глубокий разрез. Флэш промыл его водой из-под крана и промакнул туалетной бумагой. Не страшно, заживет. Остальные ссадины и ушибы серьезными последствиями, вроде бы, тоже не грозили. Но слишком уж их было много.
- …От темного пламени - Виктор Альбертович Обухов - Мистика / Ужасы и Мистика
- Кошачье счастье - Светлана Алексеевна Кузнецова - Мистика / Разная фантастика / Прочий юмор
- Бриллиантовый берег - Альбина Равилевна Нурисламова - Мистика / Триллер / Ужасы и Мистика