— Найти — вздор — совершенно сбит крушением — кроме того — тысяча предосторожностей — и дорожная карета брошена — пешком — наняли городскую — доставлены в Боро — последнее место, куда заглянет — ха-ха! — блестящая идея!
— Не уходите надолго, — нежно сказала старая дева, когда мистер Джингль напялил на себя свою измятую шляпу.
— Уйти надолго от вас, жестокая чародейка! — И мистер Джингль игриво подскочил к незамужней тетушке, запечатлел на ее устах целомудренный поцелуй и, приплясывая, вышел из комнаты.
— Какой милый! — сказала старая дева, когда закрылась за ним дверь.
— Смешная старуха, — сказал мистер Джингль, шагая по коридору.
Тягостно думать о вероломстве наших ближних, а посему мы не будем распутывать клубок мыслей мистера Джингля, направившего свои стопы к Докторс-Коммонс. Для наших целей вполне достаточно, если мы сообщим, что, избежав западни драконов в белых фартуках, охраняющих вход в эту заколдованную обитель, он благополучно добрался до кабинета генерального викария и, получив в высшей степени лестное послание на пергаменте от архиепископа Кентерберийского «с наилучшими пожеланиями своим верным и возлюбленным Альфреду Джинглю и Рейчел Уордль», заботливо спрятал магический документ в карман и с торжеством направил свои стопы обратно в Боро.
Он был еще на пути к «Белому Оленю», когда два толстых джентльмена и один тощий вошли во двор и огляделись по сторонам в поисках заслуживающего доверия человека, у которого можно было бы навести некоторые справки. Случилось так, что в этот самый момент мистер Сэмюел Уэллер наводил блеск на цветные отвороты сапог, являвшихся личной собственностью фермера, который после утомительных занятий на рынке Боро подкреплялся легким завтраком, состоявшим из двух-трех фунтов холодного ростбифа и одной-двух кружек портера; именно к мистеру Сэмюелу Уэллеру прямехонько подошел тощий джентльмен.
— Друг мой, — начал тощий джентльмен.
«Он, видно, любит получать советы на даровщинку, — подумал Сэм, — иначе он не воспылал бы любовью ко мне». Но вслух он сказал только:
— Что угодно, сэр?
— Друг мой, — миролюбивым топом заговорил тощий джентльмен, — много у вас в гостинице сейчас постояльцев. Дела небось по горло, а?
Сэм украдкой посмотрел на вопрошавшего. Это был маленький сухопарый человек со смуглым высохшим лицом и беспокойными черными глазками, которые все время подмигивали и поблескивали по обеим сторонам пытливого носика, словно вели с этим органом вечную игру в прятки. Он был одет в черное, ботинки блестели у него так же, как и глаза, на нем была белоснежная рубашка с брыжами и узкий белый галстук. Из кармана для часов спускалась золотая цепочка с печатками. Черные лайковые перчатки он снял и держал в руках; разговаривая, он засовывал руку под фалды фрака, с видом человека, который привык задавать труднейшие вопросы.
— Дела по горло, а? — спросил маленький человек.
— Да ничего себе, сэр, — ответил Сэм. — В трубу не вылетим, да и капитала не сколотим. Едим вареную баранину без каперсов, а дадут жаркое — о хрене не думаем.
— Э, да вы шутник! — сказал маленький человек.
— У меня старший брат страдал этой болезнью, — заметил Сэм, может, она прилипчива — мы, бывало, часто спали вместе.
— Занятный у вас старый дом, — продолжал маленький человек, озираясь по сторонам.
— Пришли вы нам весточку о вашем прибытии, мы бы его отремонтировали, — ответил невозмутимый Сэм.
Казалось, маленький человек был сбит с толку такими репликами, и между ним и двумя толстыми джентльменами состоялось краткое совещание. В заключение этого совещания маленький человек взял понюшку табаку из продолговатой серебряной табакерки и, видимо, собирался возобновить разговор, но тут в дело вмешался один из толстых джентльменов, который, помимо благодушной физиономии, обладал еще парою очков и парою черных гетр.
— Дело вот в чем, — сказал благодушный джентльмен, — вот этот мой друг (он указал на другого толстого джентльмена) даст вам полгинеи, если вы ответите на два-три…
— Ну-ну, уважаемый сэр… уважаемый сэр, — перебил маленький человек, — прошу покорно, уважаемый сэр, в делах такого рода нужно в первую очередь соблюдать следующий принцип: если вы передаете дело в профессиональные руки, вы никоим образом не должны вмешиваться в процесс его ведения, вы implicite должны оказывать ему полное доверие. В самом деле, мистер (он повернулся к другому толстому джентльмену и добавил)… я забыл фамилию вашего друга.
— Пиквик, — подсказал мистер Уордль, ибо это был не кто иной, как сей жизнерадостный джентльмен.
— Ах, Пиквик… в самом деле, мистер Пиквик, уважаемый сэр, извините меня… я буду счастлив выслушать любое ваше приватное указание, которое вы выскажете как amicus curiae[43], но согласитесь, что не подобает вам вмешиваться в порученное мне дело и вдобавок выставлять такой аргумент ad captandum[44], как предложение полугинеи. В самом деле, уважаемый сэр, в самом деле… — И маленький человек взял солидную понюшку табаку и принял весьма глубокомысленный вид.
— Сэр, единственное мое желание, — сказал мистер Пиквик, — как можно скорее покончить с этим весьма неприятным делом.
— Совершенно верно, совершенно верно, — заметил маленький человек.
— И с этой целью, — продолжал мистер Пиквик, — я воспользовался аргументом, который, как подсказывает мне мое знание людей, является наиболее убедительным во всех случаях жизни.
— Правильно! — заговорил маленький человек. — Прекрасно, прекрасно, но вам следовало бы намекнуть об этом мне. Уважаемый сэр, я нимало не сомневаюсь в том, что вы можете не знать, какое беспредельное доверие надлежит оказывать человеку нашей профессии. Если необходимо в данном случае сослаться на авторитет, то разрешите мне, уважаемый сэр, напомнить вам небезызвестный казус у Бариуэлла…
— Не тревожьте Джорджа Барнуэлла[45], — перебил Сэм, с недоумением прислушивавшийся к этому краткому диалогу. — Все знают, какой это был казус, но мое мнение, заметьте, что молодая женщина заслужила виселицу куда больше, чем он. Ну, да все это ни туда, ни сюда. Вы хотите дать мне полгинеи. Отлично, я согласен, лучше я не могу ответить, не так ли, сэр? (Мистер Пиквик улыбнулся.) А следующий вопрос вот какой: какого дьявола вам от меня нужно? — как сказал человек, когда ему явилось привидение.
— Мы хотим знать… — начал мистер Уордль.
— Э, нет, уважаемый сэр… уважаемый сэр, — перебил деловой маленький человек.
Мистер Уордль пожал плечами и умолк.
— Мы хотим знать, — торжественно начал маленький человек, — и с этим вопросом обращаемся к вам, чтобы не подымать тревоги в доме… мы хотим знать, кто у вас здесь в настоящее время проживает?
— Кто проживает в этом доме! — повторил Сэм, в воображении которого постояльцы всегда были представлены той специальной частью своего туалета, которая находилась под непосредственным его наблюдением. — Есть у нас деревянная нога в номере шестом, есть у нас пара ботфорт в тринадцатом, есть у нас две пары полусапог в торговом, есть у нас эти-вот сапоги с цветными отворотами в комнатке за буфетной да еще пять пар с отворотами в столовой.
— И это все? — спросил маленький человек.
— Постойте-ка минутку! — добавил Сэм, вдруг припомнив. — Да, есть у нас к тому же пара веллингтоновских сапог, изрядно поношенных, и пара дамских башмаков — в номере пятом.
— Какие это башмаки? — быстро осведомился Уордль, который, так же как и мистер Пиквик, был приведен в недоумение своеобразным перечнем приезжих.
— Провинциальной работы, — ответил Сэм.
— Есть на них фамилия сапожника?
— Браун.
— Откуда?
— Из Магльтона.
— Это они! — воскликнул Уордль. — Клянусь небом, мы их нашли.
— Тсс! — сказал Сэм. — Веллингтоновские пошли в Докторс-Коммонс.
— Что вы! — сказал маленький человек.
— Ну да, за лицензией.
— Мы подоспели как раз вовремя! — воскликнул Уордль. — Проводите нас в ее комнату, нельзя терять ни секунды.
— Умоляю вас, уважаемый сэр… умоляю вас! — перебил маленький человек.
— Будьте осторожны!
Он достал из кармана красный шелковый кошелек и, извлекая соверен, пристально посмотрел на Сэма.
Сэм выразительно ухмыльнулся.
— Проводите нас без доклада, — сказал маленький человек, — а это вам…
Сэм бросил цветные сапоги в угол и пошел по темному коридору, а затем вверх по широкой лестнице. В конце второго коридора он остановился и протянул руку.
— Получите, — прошептал поверенный[46], опуская монету в руку проводника.
Тот прошел еще несколько шагов, за ним следовали оба друга и их юридический советчик.
Сэм остановился у двери.