Стандартный аргумент в пользу запрета азартных игр гласит, что, если разрешить небогатому труженику играть, он по непредусмотрительности мгновенно спустит свой недельный доход, а его семья впадет в нищету. Если оставить в стороне тот факт, что никто не мешает ему проигрывать деньги приятелям, этот патерналистский и диктаторский аргумент весьма занятен. Если азартные игры следует запретить, потому что массы могут проиграться, то почему бы не запретить и большинство товаров массового потребления? В конце концов, если труженик намерен оставить семью без денег, у него для этого уйма возможностей: можно беспечно потратить слишком много на телевизор, на дорогую электронику, на выпивку, на бейсбольное обмундирование, да мало ли на что еще. Логика запрета азартных игр для защиты интересов тружеников и их семей ведет прямиком в тоталитарную тюремную камеру, в которой отечески заботливое правительство диктует каждому, что ему делать, как тратить свои деньги, сколько и каких витаминов нужно глотать, и принуждает четко следовать всем предписаниям начальства.
Наркотические средства
Доводы в пользу запрета какого-либо продукта или деятельности, по сути дела, являются применением таких же двойных стандартов, которые используют в оправдание принудительной госпитализации душевнобольных: они наносят ущерб человеку или ведут к совершению преступлений против других. Любопытно, что общераспространенный и вполне оправданный страх перед наркотиками возбудил в массах иррациональное желание их запретить. Аргументы против запрета наркотиков и галлюциногенов намного слабее, чем доводы против сухого закона, эксперимента, будем надеяться, навсегда дискредитированного зловещей эпохой 1920-х годов. Ведь хотя наркотики несомненно опаснее алкоголя, последний также бывает губительным, а запрет чего-либо, что может навредить, напрямую ведет нас в ту самую тоталитарную клетку, в которой людям запрещают пирожные и заставляют есть полезные йогурты. Но если задуматься о вреде для окружающих, нужно признать, что алкоголь ведет к преступлениям, автомобильным авариям и подобным инцидентам чаще, чем наркотики, которые делают потребителя необыкновенно мирным и пассивным. Нужно признать, что есть очень сильная связь между пристрастием к наркотикам и преступлением, но связь эта свидетельствует как раз о пагубности запретов. Преступления совершаются наркоманами, идущими на воровство из-за крайней дороговизны наркотиков, вызванной их запретом! Если разрешить наркотики, их поставки на рынок резко увеличатся, взятки полиции и таможенникам останутся в прошлом, а цены упадут настолько, что необходимость воровать ради наркотиков отпадет.
Это не надо понимать, разумеется, как аргумент в пользу запрета алкоголя. Повторим еще раз: запрет чего-то, что может привести к преступлению, представляет собой незаконное посягательство на неприкосновенность частной жизни и собственности, посягательство, которое было бы куда более рациональным, если бы мы решились немедленно упрятать за решетку всех подростков мужского пола. Запрет может налагаться только на преступления, а для борьбы с преступлениями, совершенными в состоянии алкогольного опьянения, следует проявлять больше настойчивости в борьбе с ними самими, а не запрещать алкоголь. Кстати говоря, это поможет уменьшить и количество преступлений, совершаемых совершенно трезвыми людьми.
В этой области патернализм исходит не только от правых. Любопытно, что либералы, в целом благосклонно относящиеся к легализации марихуаны, а порой и героина, стремятся запретить сигареты, поскольку курение часто приводит к раку легких. Они уже преуспели в использовании федерального контроля над телевидением для запрета рекламы сигарет, чем нанесли мощный удар той самой свободе слова, которую сами так поддерживают на словах.
Еще раз: у каждого есть право выбора. Веди пропаганду против сигарет, сколько тебе угодно, но предоставь человеку право жить своей жизнью. В противном случае мы можем дойти до запрета всех мыслимых канцерогенов, в том числе тесных ботинок, плохо подогнанных искусственных зубов, слишком длительного пребывания на солнце, а также чрезмерной любви к мороженому, яйцам и сливочному маслу, которые могут привести к сердечнососудистым заболеваниям. А если все эти запреты окажутся нереализуемыми, логика потребует загнать людей в клетки, где они будут получать свои безопасные порции солнца и жиров.
Коррупция в полиции
В конце 1971 года комиссия Кнаппа привлекла внимание публики к проблеме распространенности коррупции в полиции Нью-Йорка. За драматизмом отдельных эпизодов легко проглядеть центральную проблему, которую комиссия прекрасно осознавала. Буквально в каждом случае коррупции полицейские оказывались участниками регулярно функционировавшего бизнеса, по решению правительства объявленного незаконным. При этом огромное число людей, предъявлявших спрос на соответствующие товары и услуги, недвусмысленно демонстрировало свое несогласие с тем, что эта деятельность может быть приравнена к убийству, воровству или физическому насилию. И практически ни в одном случае подкуп полиции не был связан с этими преступлениями. Почти во всех случаях дело сводилось к тому, что полиция смотрела в сторону, когда осуществлялись вполне разумные и добровольные сделки.
Общегражданское право проводит принципиальное различие между тем преступлением, которое является malum in se*( Деяние, преступное по своей природе (лат.)), и тем, которое представляет собой всего лишь malum prohibitum**( Деяние, являющееся преступным в силу запрещения законом (лат.)). Malum in se – это деяние, которое большинство людей считает предосудительным и которое должно быть наказано.Это в общих чертах совпадает с либертарианским определением преступления как посягательства на неприкосновенность личности или собственности, примером чему являются изнасилование, воровство и убийство. Другие преступления – это деятельность, которая объявлена преступной указами правительства и к которой люди относятся с достаточной терпимостью. Именно здесь пышно процветает коррупция.
Короче говоря, коррупция в полиции процветает в тех видах деятельности, где существует массовый спрос на услуги, объявленные государством незаконными, – наркотики, проституцию и азартные игры. Когда, например, азартные игры объявлены вне закона, в руки соответствующих полицейских подразделений попадает возможность продавать привилегию заниматься игорным бизнесом. Короче говоря, дело поставлено так, как если бы полиции было доверено выпускать особые лицензии на занятие этими видами деятельности, а потом распродавать эти неофициальные, но жизненно важные лицензии с максимально возможной прибылью.
Один полицейский показал под присягой, что если бы законы неукоснительно соблюдались, все строительство в Нью-Йорке немедленно бы остановилось – настолько замысловатыми и невыполнимыми требованиями государство опутало отрасль. Короче говоря, сознательно или нет, но правительство действует следующим образом: сначала оно запрещает некие виды деятельности – наркотики, азартные игры, строительство или что угодно еще,– а потом полиция продает предпринимателям привилегию участвовать в этом бизнесе.
Результатами этого в лучшем случае являются более высокие издержки и более низкая производительность, чем в ситуации свободного рынка. Но на деле результаты более пагубны. Полицейские зачастую продают не только разрешение функционировать, но и, по сути дела, привилегию на монополию. В этом случае организатор азартных игр платит полиции не только за право продолжать бизнес, но и за устранение конкурентов. Тогда потребители оказываются в зоне действия монополиста и не имеют возможности воспользоваться преимуществами конкуренции. Не удивительно, что когда в начале 1930-х годов сухой закон был, наконец, отменен, главными противниками этого выступили не только фундаменталисты и борцы за трезвость, но и организованные бутлегеры, которые в силу особых отношений с полицией и другими правоохранительными органами наслаждались монопольным положением на черном рынке в период сухого закона.
Есть простой и эффективный способ избавиться от коррупции в полиции: нужно отменить законы, направленные против любого добровольного предпринимательства и против всех «преступлений без потерпевшего». Тогда не только исчезнет коррупция, но и значительная часть полицейских сил высвободится для борьбы с настоящими преступниками, представляющими угрозу для личной безопасности и собственности граждан. В конце концов, это ведь и есть главная задача полиции.
Следует понять, что проблема коррупции в полиции так же, как и более широкий вопрос о коррупции в государстве, должна рассматриваться в более широком контексте. Дело в том, что, когда действуют несправедливые законы, запрещающие, регулирующие и облагающие налогами определенные виды деятельности, коррупция оказывается чрезвычайно благотворной для общества. В ряде стран без коррупции, которая обращает в ничто правительственные запреты, налоги и требования, не было бы ни торговли, ни промышленности. Коррупция смазывает колеса торговли. Решение не в том, чтобы жаловаться на коррупцию и удвоить брошенные на борьбу с ней административные ресурсы, а в отказе от политических решений и законов, которые делают коррупцию полезной и необходимой.