и принять меры. Ситуация простая: умер безнадежный онкологический больной. Рак IV стадии. Жена, естественно, обвиняет нас в его смерти. В своем труде описывает весь жизненный путь покойного, начиная с рождения. Каким прекрасным человеком он был, сколько сделал хорошего людям. Описание начинается с рождения, трудное детство в крестьянской семье, начало войны. Вероломное нападение Гитлера на нашу Родину. Фронт, плен, лагерь. Нелегкие послевоенные годы. В общем, не простая жизнь, и мы виноваты в том, что ее погубили окончательно.
Начмед требует написать объяснительные всем врачам, кто упомянут в жалобе.
– Извините, но там перед нами стоят имена Гитлера, Сталина. Они как бы тоже виноваты в его трудной жизни. Возьмите объяснительные сначала у них. А потом и мы напишем.
Человек, который не носил бейджика
Рассматривается очередная жалоба на нашу клинику. Даже не жалоба, а вполне серьезное заявление в прокуратуру. Заявительница – женщина лет шестидесяти. Утверждает, что она поступила в больницу с подозрением на инфаркт (это правда), а в больнице была изнасилована лечащим врачом в противоестественной форме (это не совсем правда).
Ситуация была следующая. При поступлении у больной при обследовании обнаружен низкий гемоглобин. Мышление врачей стереотипное, первым делом при анемии необходимо исключить кровотечение и если повезет – найти его источник. Чаще источником кровотечения является желудочно-кишечный тракт. Первым делом проверяется, нет ли крови в каловых массах. Если данные массы больной для осмотра не предоставляет сам, их извлекают из прямой кишки пальцем. Дежурный доктор не вполне ясно объясняет больной, зачем нужно засунуть ей палец в задницу. Надо сказать, что в этот день дежурил врач, страдающий ожирением. Свой живот он носил перед собой в специально сконструированном гамачке. Пояс на штанах, чья ширина превосходила длину раза в два, был украшен двумя колокольчиками, звенящими при движении. Правда, злые языки утверждают, что это не совсем колокольчики, а остатки звенящих яиц. Свои руки он с трудом мог соединить спереди. Мешал живот. Даже медленно ходил со страшной одышкой. И вот он, положив больную на бок, спиной к себе, упирается своим животом больной в ягодицы. Как было описано в заявлении, больная ощутила, что нечто внедряется в нее, доктор при этом глубоко и часто дышит, его живот колышется и стучит по голой заднице, издавая шлепающие звуки. Тут понять больную можно. Что конкретно доктор достал из-под своего живота и засунул ей в задний проход, она не поняла. Даже наблюдавшим со стороны сразу было сложно определить, а что же на самом деле доктор вытащил из-под своего живота и ввел пациентке в прямую кишку. А лежа к доктору спиной – тем более. К тому же пальцы врача были размером с сардельки.
Наконец, прокурорская проверка закончилась. Не известно, дошло ли дело до следственного эксперимента, но врача оправдали, посоветовав больше такого не делать. В случае необходимости ректального исследования, все-таки звать более подходящего специалиста.
* * *
Долго катался на машине по бывшему военному городку, спрашивая у жителей, где находится местное кладбище. Опаздывал на похороны друга. Городок недавно стал обычным гражданским поселком, после того как расформировали воинскую часть. Стали строить жилые дома, и основная масса жителей поселилась в них недавно. Никто не может ответить, где их кладбище, еще не пользовались ритуальными услугами. На беду жителей, они теперь приписаны к нашей больнице. Когда очередной абориген ответил, что не знает и не шел бы я ко всем чертям, не выдержал и пообещал, что ничего, скоро вы все очень хорошо узнаете, где ваше кладбище, скоро хорошо запомните туда дорогу.
Генерал
Попадает как-то под вечер в больницу настоящий генерал-майор. Цирроз печени. Даже на плечах были сосудистые звезды, правда, больше похожие на маршальские. После очередного запоя началось желудочное кровотечение. Почему к нам, в районную богадельню, а не в госпиталь или в Военно-медицинскую академию? Просто «Скорой помощи» до госпиталя было его не довезти и поэтому забросили в ближайшую больницу. Надо сказать, что сразу проявил себя редкостным контрацептивом. В течение получаса умудрился оскорбить всех. Кричал, пока на то были силы, что он генерал, а все мы – дерьмо собачье. И срочно переводите его в академию, с этим быдлом он рядом лежать не будет. Был бы он здоров и не был бы пациентом, возможно, и не удержался бы от желания набить ему морду. Извиняло только одно, возможно, что от печеночной недостаточности поехали мозги.
В тот вечер дежурил классный врач-эндоскопист. Ему удалось кровотечение остановить, появился шанс обойтись без операции. Перелили литра три крови, стабилизировали давление. Только собрались перевезти в военный госпиталь, как генерал провалился в печеночную кому. В таком состоянии переводить уже не имело смысла, шансов выкарабкаться из комы обычно мало. Уходя с работы, предупредил своих:
– Начнет умирать, без героизма, родственники в курсе, что возможен исход. В общем, был уверен, что на утро его в живых не застану. Но на следующий день вижу его не только живым, но и в рассудке, жестко привязанным к кровати. Лежал в памперсе, на который наши шутники нашили красные лампасы. Говорят, что, придя в сознание, он первым делом снова вспомнил, что он генерал, и решил построить дежурный персонал. Ошибка. Забыл, что он в гражданской больнице и никого тут генеральским криком не испугаешь. Никто так и не признался, даже мне, какую воспитательную работу ночью с ним проводили, зубы напильником ему никто не пилил, не гасил сигареты о желтоватую кожу. Посмотрел: ногти на месте, но увидев меня, генерал вытянулся в кровати и нервным звонким голосом молодого лейтенанта произнес:
– Товарищ начальник отделения! Разрешите обратиться!
Я разрешил.
– Прошу выдать мне лист бумаги и авторучку. Я хочу написать расписку и выписаться домой. Благодарю за оказанную помощь. Претензий к персоналу у меня нет.
* * *
Позвонила знакомая из городской больницы решила развеселить. Рассказывает, как к ним обратился узбек, из любопытства засунувший голову под асфальтовый каток. Зачем? Сказал, что ему «надо било смотреть». Голова осталась цела, голову вмяло в незастывший асфальт, но лицо, и так не отличавшееся острыми чертами, катком раскатало как блин.
– Ну и что же вы с ним сделали? – спросил я.
– Да послали, кто его будет лечить, без страхового полиса, без денег. Для жизни опасностей нет.
– Молодцы, – говорю, – только теперь он лежит у меня, совершенно бесплатно лечится.
Облахуй Моблахуевич
На операционном столе лежит больной. Молодой джигит. Беру историю болезни, читаю. На истории красивым детским почерком выведены паспортные данные: Фамилия, имя, отчество… Что? Облахуй Моблахуевич. Возраст указан. Республика Таджикистан. Начинаю контакт.