Выбравшись на взгорок, Авад обозрел загаженное, исходящее дымками и ядовитым запахом пережитого страха стойбище. Кстати, о Даваде и его дочке. Женщины, вставая на цыпочки и вытягивая руки, пришпиливали длинными металлическими спицами сорванный занавес на шатре. Давадова дочка, Рима, трудилась вместе со всеми. Ветер дернул ее за полу абайи и облепил стройное тело: бок, длинные ноги, широкие бедра.
Авад почувствовал, как между ног все напряглось. А что? Давно он не пробовал девственницы. Старики говорят, что нет ничего лучше для здоровья и продления жизни, чем молодая горячая девушка - не зря халифы, рассказывают знающие люди, раз в неделю входят к юной красавице, разрушая ее девственность и отпивая от ее жизненных соков.
- Едут! Едут! - заорали внизу.
Изманная линия скал оплывала на востоке степью. Среди желто-серых каменных проплешин толпа конных и пеших казалась немыслимо пестрой - полосатые бурнусы оживляли унылый вид плато. Щурясь и прикладывая руку ко лбу, Авад силился разглядеть своего чернокожего отпрыска. Среди устало плетущихся коней и людей не разобрать было, кто есть кто. Поди ж ты, целую толпу отбили эти сумасшедшие.
Восток над степью расцвечивали рдеющие полосы перистых облаков.
- Пока не зарядили дожди, неплохо было бы двинуть к аль-Румаху. А? - это он спросил старого Рашада.
Старик, кряхтя, тоже взлез на горку и теперь сопел рядом с шейхом, дергая себя за кончик бороды.
- После этого боя о нашем сумеречнике будут говорить в каждом шатре, - пробормотал, наконец, Рашад.
- Мда, - задумчиво ответствовал Авад.
Вот прославился так прославился, это точно. Ему уже наплели несусветицы про сечу в становище: и как лаонец врагов как куропаток пострелял, и как мечом порубал - ну разве что как птица на кобыле своей, из-под фариса вытащенной, не летал. Одним словом - чушь, достойная лишь поэта и поэтических выдумок...
- А я бы, о Абу Антара, не брал сумеречника на ярмарку, - вздохнул старик.
- Думаешь, украдут?
- Хм, - мрачно ответил Рашад. - У карматов длинная память, о шейх. И думаю я, что про нашего лаонца в их в шатрах тоже будут рассказывать. Знаешь, как говорят: если бы перепелку оставили в покое, она бы уснула...
- Карматы налетят снова, о Рашад, - устало ответил ибн Бассам. - А с сумеречником, хоть он и полоумный, отбиться вышло куда как удачнее.
И почти против воли улыбнулся. Он теперь отчетливо видел: рядом с серой в гречку лошадкой, везущей какой-то длинный сверток, шел его Антара. Короткие курчавые - в материнскую породу - волосы отливали черным воронова крыла.
Ладно, сынок. Вот отпразднуем мою свадьбу - и о тебе подумаю. А то кому сказать - парень еще женщины не пробовал, скоро все ладони сотрет, трудясь по ночам над зеббом...
окрестности аль-Румаха, некоторое время спустя
Трое подростков и мальчишка залегли за невысокой каменной оградкой. Обычно в загоне держали коз, но сейчас вместо скотины там толклись женщины.
- Ну же, чего встали, ничего ж не видно, - выдохнул сквозь зубы Нуман.
Как самый нетерпеливый, он уже засунул руку в штаны.
Им уже не впервые случалось подглядывать за женщинами - правда, за сование носа на женскую половину шатра били палками нещадно. Но слушать возню отцов с женами и не подглядеть в дырочку было попросту невозможно. Поэтому отцы предусмотрительно выставляли рабов с палками - чтоб ходили вокруг пологов и гоняли юных дурачков со вспухшими зеббами.
Да и сейчас им могло перепасть по хребтине. Но отказаться от зрелища было невмоготу: сегодня шейх брал к себе в шатер Риму, и старухи должны были осмотреть девушку.
- Вон, вон, платье стягивает... - простонал Сухайб.
- Тихо ты, - цыкнул Антара.
И тяжело задышал, возясь с завязкой штанов.
- Не, тока покрывало пока... - разочарованно выдохнул Нуман.
Но все равно взялся за дело.
С Римы действительно сняли головной платок и распустили волосы.
- Уууу... - разом счастливо задышали все.
Старая Назира велела девушке разинуть рот и придирчиво осмотрела зубы. Потом дала с ладони кусок сахара - чтоб та разгрызла. Коли у девушки крепкие зубы, справится.
При виде коричневого кусочка у всех потекли слюни, и пришлось удвоить усилия, чтобы не отвлекаться.
Римка, кто бы сомневался, сахар разгрызла, да еще и облизнулась.
Тогда Назира покивала, пожевала беззубым ртом, и велела девчонке стать на колени. И принялась таскать ее за волосы - а ну как вылезать начнут, если слабые. Потягав Римку всласть за космы, стала прочесывать пятерней - а потом придирчиво разглядывать, сколько волосин на пальцах осталось.
Старуха, как видно, осталась довольна осмотром. Потому как величественно кивнула и велела рабыням снять с Римы платье.
- Уууххх... - застонал, засопел Сухайб.
- Ти...ше... ууу...
- Вот так сиськи-иии...
Назира, меж тем, споро ощупывала голую девчонку. Потеребила соски, пощипала за полные бедра, велела поднять руки и прощупала груди. Снова кивнула. И показала рукой на разровненную площадку с песком.
Девчонка покорно присела и пустила струю.
- А мохнатая у нее... - мечтательно охнул Антара.
- Ддааа... - отозвался Нуман.
Женщины склонились над оставленной Римкиной струей ямкой, долго приглядывались, и так и эдак. Из подслушанных разговоров сестер юнцы знали: если ямка глубокая и круглая, значит, струя сильная и все там у женщины как надо, чтобы ребенка родить.
Римка полезла в платье, и все разочарованно, в один голос, застонали.
И тут:
- А ну брысь отседова, шакальи дети! О бесстыжие, я все скажу вашим отцам, чтобы они отрезали вам между ног лишнее!!!..
От стойбища к ним бежала - и размахивала палкой - старая невольница тети Фиряль. Ее вопли всколыхнули женщин в загоне, и те возмущенно заверещали.
Придерживая спадающие штаны, юнцы, как антилопы, припустили в пустыню.
Вслед полетели камни и крики, но увиденного должно было хватить на месяцы вперед - так что оно того стоило.
Дождавшись темноты, они решили возвращаться. Из становища тянуло волшебным запахом козлятины, жареной и вареной с луком-пореем. Ну да, сегодня женщины ходили в оазис закупаться провизией для свадьбы. Доспехи и оружие убитых фарисов продали с большой выгодой - и теперь племя пировало. Говорили, что из оазиса принесли даже фрукты - но этому особо никто не верил. Да кто их ел, в самом-то деле, эти яблоки с грушами...
Среди шатров было не протолкнуться - на торжества сбежались и свои, и чужие, охочие до дармового угощения людишки. С криками выносили котлы с дымящимся рисом, вертели над угольями ободранные тушки козлят и даже баранов.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});