Читать интересную книгу Вихрь с окраин Империи - Роберт Фреза

Увлекшись, Санмартин ударил кулаком по открытой ладони.

– После этого 3-я рота готова следовать за мной хоть в пекло. И я поведу их туда, если Антон Верещагин скажет мне, по какой расщелине нужно лезть!

– Я этого не знала, – просто сказала Брувер."

– Ты видишь Антона только в роли доброго дедушки, но нам приходилось видеть и его другие стороны. После того случая на Ашкрофте я считаю даром каждый миг жизни. – Помолчав, он добавил: – Единственный человек на этой планете, который еще меньше тебя хочет войны, навязываемой нам Суми и Мацудаирой, это Антон. Но он не видит иного пути, как его не найти ни мне, ни тебе. Что говорят твои ученики?

Брувер утверждала – и не без оснований, – что самые лучшие советы дают ей ее же бывшие ученики, самым старшим из которых только что исполнилось тринадцать. Они делали это абсолютно „серьезно.

– Они в принципе не одобряют войну, но думаю, что на сей раз сделают исключение, – ответила Брувер, улыбаясь сквозь слезы.

– Значит, ты все поняла и больше на меня не сердишься?

– Amantium irae amoris integretio est, – процитировала Ханна. – Ссоры влюбленных обновляют любовь.

– Ладно, давай поищем Хендрику. Трехлетнюю девочку отыскать труднее, чем пятьдесят девять законодателей.

Когда Бейерс вновь собрал свою. «Божью Ассамблею», как окрестили ее остряки, пастор Наас ван дер Мерве обратился к присутствующим, как если бы его слышали все жители Зейд-Африки, взяв за основу стих из послания святого Павла к Ефсеянам: «Ибо Он есть мир наш, соделавший из обоих одно и разрушивший стоявшую посреди преграду».

После первого голосования Ханна Брувер предложила второе, чтобы добиться полного единодушия, и действительно на сей раз все проголосовали «за». Как заметил Принслоо Адриан Смит: «Нам лучше держаться вместе, иначе нас повесят порознь».

Вейнард Гробелаар отсутствовал по причине срочного вызова к прокурору. После того как Христос Клаассен, которому иногда была не чужда мстительность, отказался обслуживать семейство Гробелаар в качестве банкира, объяснив причину, у Вей-нарда хватило стыда, чтобы покончить с собой. Для него, как, впрочем, и для всех, это был наилучший выход.

Четверг (314)

– Необходимо, чтобы местное население признало всю тщетность любого сопротивления имперской власти, – заявил полковник Суми, обращаясь к офицерам и солдатам службы безопасности. – Крайне опасными формами подобного сопротивления являются беспорядки на производстве и политическое диссидентство. На этой планете более ста тысяч африканеров, и каждый из вас должен знать, что горнопромышленные предприятия должны эффективно функционировать, даже если количество африканеров уменьшится вдвое.

Майор Нисияма, командующий 303-й ротой, робко осведомился:

– Достопочтенный полковник, когда можно ожидать твердого решения адмирала Хории относительно… подобных мер?

Суми хищно осклабился.

– Уже через несколько дней адмирал Хории поймет всю разумность такого образа действий.

Впредь он решил пристально наблюдать за Нисия-мой на случай, если тот вновь проявит отсутствие должной решительности.

Пятница (314)

В начале первого перерыва специального заседания Ассамблеи Ханна Брувер поднялась с места председателя и направилась к задним скамьям.

– Хеэр Ханнеман, я хочу поговорить с вами.

Поглощенный обдумыванием речи, которую он собирался произнести, Яапи Ханнеман, депутат от Нел-спрейта из партии Реформированных националистов, кивнул и смущенно поднял взгляд. Он не входил в число приглашенных на «Божью Ассамблею».

Минутой позже к ним присоединился Христос Клаассен.

– Хеэр Ханнеман, – снова заговорила Брувер, – я слышала, что здоровье более не позволяет вам представлять ваш округ, и готова принять вашу отставку.

Ханнеман кисло улыбнулся.

– Вас ввели в заблуждение, мадам спикер. Мое здоровье в отличном состоянии.

Брувер продолжала тихим голосом, который, однако, был слышен в каждом углу помещения:

– Хеэр Мацудаира купил ваш голос для своей компании. – Когда бормотание в комнате стихло, она вынула из сумочки лист бумаги и положила перед ним. – Мацудаира хорошо платит.

– Но это ошибка, мадам спикер! – запротестовал Ханнеман гулким басом, являвшимся его величайшим достижением на политическом поприще. – Хеэр Мацудаира всего лишь уплатил мне за консультацию. Не забывайте, что я был другом вашего деда!

– Вы уже говорили мне, что были другом моего деда, – прервала Брувер его разглагольствования. – Я не поверила вам тогда и не верю сейчас. Вы приняли взятку. – Она выложила перед ним еще один лист. – Мой секретарь отпечатал за вас просьбу об отставке. Я хочу, чтобы вы поставили свою подпись до окончания перерыва.

– Это было всего лишь… э-э… пожертвование, – съежившись, пробормотал Ханнеман.

– Хеэр Ханнеман, как спикер Ассамблеи я огорчена вашим поступком, а как внучку Хендрика Пи-наара меня от вас тошнит.

Подойдя к председательскому креслу, Брувер взяла шамбок – длинный хлыст, принадлежавший еще ее деду, – и вернулась назад.

– Если вы не подпишете прошение об отставке, я сделаю то, что сделал бы мой дед, – выгоню вас хлыстом на улицу.

– Мы бросили жребий, чтобы решить, кому вас отхлестать, – добавил Клаассен, стараясь говорить так тихо, чтобы его не услышали остальные депутаты. – Передайте полковнику Суми, что после долгого раздумья вы решили отойти от политики. А если я услышу хотя бы один писк от вас после того, как вы вернетесь в Нелспрейт, то клянусь Богом, я в течение часа обеспечу вам вызов к прокурору.

Ханнеман со слезами на глазах поставил свою подпись. Двое бывших коллег проводили его к выходу.

Брувер спокойно направилась в женский туалет, где ее тотчас же вырвало.

Когда она вернулась и призвала сессию к порядку, на ее столе лежали два прошения об отставке – одно из них было написано от руки…

Планетарный директор «ЮСС» Мацудаира решил упомянуть об этом инциденте во время своего теледебюта в вечерней передаче новостей.

Подстрекаемый молодыми помощниками и уверенный в своей способности ясно изложить позицию компании враждебной аудитории, Мацудаира провел большую часть утра, сочиняя ответы на вопросы, подготовленные репортером, который, как заверил его Дейзелман, принадлежал к «сочувствующим». Мацудаире льстили постоянные уверения, что ни один оратор не сможет столь адекватно изложить точку зрения корпорации.

В процессе длительного интервью ведущая журналистка осведомилась до приторности слащавым голосом, почему в администрации его компании процветает внутренняя конкуренция. Поджав губы, Мацудаира сделал вид, что глубоко задумался над ответом.

– Простите, но вы должны понять, что администрация нашей компании целиком и полностью японская, а дух конкуренции составляет важнейшую часть японского менталитета. Это национальная черта – продукт этнологических, климатических и исторических условий, и от нее нелегко избавиться.

В качестве политического консультанта Бейерса бывший старший цензор Шу тщательно подобрал вопросы, которые следует задать Мацудаире, и как следует натаскал интервьюера. Благодаря утечке информации из службы безопасности Мацудаиры он был знаком с его ответами еще до выхода в эфир. Как Шу потом неоднократно подчеркивал, предварительная подготовка к интервью имела целью внушить Мацудаире обманчивое ощущение уверенности.

– Некоторые полагают, что подобная чрезмерная конкуренция может обернуться злом, – «сочувственно» заметила журналистка.

– Такие люди ошибаются. Это не столько вопрос добра или зла, сколько проблема национального характера, – выпалил Мацудаира, не зная, что камеры фиксируют капли пота, выступавшие на его лице, и вены, вздувавшиеся на шее, каждый раз, когда он лгал.

Журналистка отлично справилась с предназначенной ей ролью, как в определенном смысле и Мацудаира. Судя по валу звонков шокированных телезрителей, обрушившихся на студию, Мацудаира не смог бы больше навредить своей задаче, даже если бы нарочно постарался это сделать.

Адмирал Хории от души хохотал, случайно поймав вторую половину передачи.

– «ЮСС», очевидно, долго разыскивала подходящего представителя для этой планеты, – заметил он, вытирая слезы.

В последний раз Антон Верещагин обращался ко всему составу своего батальона на корабле за день до приземления на Зейд-Африке. Сейчас он снова говорил с ними, как всегда спокойным голосом, сидя на ящике с боеприпасами.

– Как уже известно многим из вас, адмирал Хории планирует, хотя и без особой охоты, подчинить Зейд-Африку «ЮСС», распустить этот батальон и уволить всех офицеров, которым нет места в теперешней имперской системе.

Верещагин выглядел смущенным и тщательно подбирал слова.

– Существует старая казахская легенда о манкуртах – рабах, которых специально лишали памяти при помощи пыток, чтобы они не могли вспомнить свое прошлое. Люди, не знающие истории, лишенные своего прошлого, не в состоянии соображать.